Психоаналитическая традиция и современность

Лейбин Валерий Моисеевич

В. Волошинов, подвергший критике многие аспекты психоанализа и фрейдизма, признавал, что «там, где Фрейд критикует психологию сознания, мы можем всецело к нему присоединиться» (Волошинов, 1927, с. 127).

М. Аствацатуров, выражавший сожаление по поводу того, что, в конечном счете, учение Фрейда вылилось в одностороннюю доктрину, характеризующуюся чрезвычайной произвольностью и субъективностью выводов, и критиковавший установки и методы психоанализа, тем не менее был вынужден признать содержащиеся в этом учении «некоторые новые и интересные мысли» (Аствацатуров, 1926, с. 59).

В свою очередь, защитники психоанализа не только акцентировали внимание на заслугах и достоинствах психоаналитического

учения Фрейда, но и отмечали его негативные аспекты и сомнительные положения. Так, А. Варьяш, подчеркнувший значение психоанализа в исследовании бессознательного, считал в то же время, что Фрейд «игнорирует экономическую структуру общества», фрейдовское понимание бессознательного «не в состоянии объяснить возникновение классов», а фрейдизм в целом не может прийти «к правильным выводам» (Варьяш, 1925, с. 311; 1926, с. 56, 60).

А. Залкинд говорит о «непревзойденной заслуге» Фрейда в углублении наших представлений о человеческой психике и психофизиологических реакциях индивида, но одновременно указывает на присущий его учению «сексуализированный гегелевский идеализм» и эклектизм с сильным «метафизическим душком» (Залкинд, 1925, с. 59).

А. Лурия, уделивший значительное внимание раскрытию содержания психоанализа, резко порывающего, по его собственным словам, «с метафизикой и идеализмом старой психологии» (Лурия, 1925, с. 79), пишет о взвешенном подходе к использованию психоаналитических идей: «Вовсе не надо быть согласным с каждым из многочисленных утверждений Фрейда, вовсе не нужно разделять все его гипотезы, важно лишь суметь за частичными (быть может, и различными по ценности) построениями вскрыть общую тенденцию и суметь использовать ее для целей материалистического объяснения мира» (Выготкий, Лурия, 1925, с. 16).

Да и отношение к совмещению фрейдизма с марксизмом среди ученых, признававших ценность и значимость психоаналитического учения Фрейда, было далеко не однозначным. Г. Малис исходил из того, что Фрейд – не марксист и, стало быть, не следует ждать от него теоретических положений, выдержанных в духе научного материализма. Другое дело, что его учение содержит в себе плодотворные идеи, которые согласуются с материалистической диалектикой и должны быть, согласно Г. Малису, использованы в процессе создания марксистской психологии (Малис, 1929, с. 104–105).

С точки зрения Б. Быховского, диалектико-материалистическое обоснование психоанализа не только возможно, но и необходимо. Однако он же писал: «Либо с Фрейдом, либо с Марксом. Третьего не дано» (Быховский, 1926а, с. 194).

По мнению А. Залкинда, вклад Фрейда и фрейдизма в науку аналогичен вкладу, внесенному марксизмом, и, несмотря на целый ряд недостатков, психоанализ представляет значительный интерес для марксистов (Залкинд, 1924, с. 185).

Кстати, в начале и середине 1920-х годов А. Залкинд столь часто выступал с публичными докладами, посвященными рассмотрению психоаналитических идей, а в печати со статьями и книгами, в которых излагал психоаналитическое учение Фрейда с точки зрения его совместимости с рефлексологическими теориями, что его толкование психоаналитических концепций было названо на одном из совещаний невропсихиатров «залкиндированным фрейдизмом» (Залкинд, 1926, с. 67).

Наиболее активным сторонником совмещения фрейдизма с марксизмом был, пожалуй, Б. Фридман. На совместном заседании Общества врачей-материалистов и Общества психоневрологов, на котором в 1929 году заслушивался и обсуждался доклад приглашенного в Коммунистическую академию психоаналитика В. Райха, он подчеркнул: «Вопрос когда-то стоял таким образом – может ли психоанализ как психоаналитическая дисциплина лечь в основу будущей марксистской психологии? Я принадлежу к тем, которые думают, что

это так именно и есть. Несомненно, мы еще далеки от этого, но я думаю, что никакой другой метод, никакое другое направление в психологии не содержит в себе тех элементов, которые нам необходимы для построения марксистской психологии» (Фридман, 1929, с. 120).

Дискуссии среди русских ученых того периода были многочисленными и бурными. Это и понятно, ибо речь шла о революционных преобразованиях в России, включая сферу науки. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в пылу полемики можно было услышать упреки, адресованные тем или иным ученым, которые, по мнению их оппонентов, не понимали сути марксизма и в своих увлечениях фрейдизмом, рефлексологией, реактологией и иными учениями совершали всевозможные ошибки. И если в исторической и экономической науках часто выдвигались соображения политического характера, то в психологии, педагогике и медицине в начале и середине 1920-х годов преобладали все же научные аргументы.

Чтобы лучше представить себе атмосферу научных дискуссий по психоанализу в тот период, имеет смысл воспроизвести ту полемику, которая развернулась на страницах журнала «Современная психоневрология» между ее редактором В. Гаккебушем и председателем Русского психоаналитического общества М. Вульфом. Она была начата В. Гаккебушем, опубликовавшим в одном из номеров журнала за 1925 год, посвященном памяти известного французского психотерапевта Ж. Шарко, материал, содержащий развернутую критику психоаналитического метода лечения. Рассматривая психоаналитические идеи и приводя случаи лечения больных, почерпнутые им из своей клинической практики, В. Гаккебуш высказал ряд критических соображений в адрес современного применения психоанализа в медицине. В ответ на подобную критику психоанализа 4 февраля 1926 года М. Вульф публично выступил на открытом заседании Русского психоаналитического общества, где привел свои аргументы в защиту психоаналитического метода лечения нервнобольных. Текст этого выступления в виде открытого письма В. Гаккебушу и последующий ответ на него М. Вульфу были опубликованы в журнале «Современная психоневрология» (Вульф – Гаккебуш, 1926, с. 335–360).

С сокращениями, не существенными для понимания сути дискуссии и касающимися главным образом конкретных случаев клинических заболеваний, ниже воспроизводятся оба материала. Они позволяют, надеюсь, почувствовать дух научной полемики, еще не обремененной идеологическими соображениями, столь характерными для последующих дискуссий о психоаналитическом учении Фрейда и отчасти уже проникающими в философскую и психологическую литературу середины 1920-х годов.

Открытое письмо проф. В. М. Гаккебушу

Многоуважаемый гр. профессор!

В напечатанной Вами в журнале «Современная психоневрология» в декабрьской книжке за 1925 г. статье «К критике современного применения психоаналитического метода лечения» Вы изволили коснуться также и деятельности и целей «Интернационального Психоаналитического Об-ва», причем высказанные Вами о деятельности этого Об-ва положения – очевидно результат недоумения или незнакомство Вашего ни с действительной деятельностью этого Об-ва, ни с его целями и задачами. Во имя выяснения истины, которая Вам несомненно так же дорога, как и мне, я позволю себе высказать нижеследующие соображения и надеюсь, что «обаяние светлого образа великого невропатолога» Шарко, «благородство, достоинство и уважение к противникам», которое очевидно произвели такое глубокое впечатление на Вас, поможет Вам преодолеть те личные мотивы и аффекты, которые, может быть, будут задеты у Вас моим обращением, и Вы не откажетесь поместить мой ответ на страничках Вашего уважаемого журнала.