Психоаналитическая традиция и современность
Шрифт:
Отведенное мне время я использовал для рассмотрения тех дискуссионных вопросов, которые были затронуты как в отзывах на автореферат диссертации, так и в выступлениях других официальных оппонентов.
Прежде всего я не нашел ничего удивительного в том, что обсуждаемая в диссертации А.В. Россохина проблема рефлексии остается, по мнению одного из выступавших, не до конца выясненной. Если бы эта проблема оказалась предельно ясной и не вызывающей никаких вопросов, то можно было бы рассматривать данную диссертацию как своего рода неудачу. Ее ценность как раз и состоит, на мой взгляд, в том, что она порождает желание и необходимость в продолжении исследований, связанных с пониманием существа и смысла рефлексии.
В
Если учесть, что в современных условиях статус психологии как науки подвергается, по выражению одного из участников обсуждения, сомнению, то приходится констатировать необходимость в переосмыслении целого ряда ранее признанных концептуальных положений, включая проблематику рефлексии и измененных состояний сознания. Правда, мне представляется сам факт рассмотрения психологии как не относящейся к науке весьма удивительным на фоне многочисленных научных исследований в сфере психологического знания, тем более в рамках диссертационного Совета. Но, скорее всего, это удивление связано с моей недостаточной компетентностью в тонкостях и нюансах понимания отдельных аспектов психологии как таковой.
Скажу откровенно, внимательно ознакомившись с текстом диссертации, я испытал серьезные затруднения, поскольку попытался прибегнуть к рефлексии над психологией рефлексии измененных состояний сознания, чему посвящено исследование А.В. Россохина. Аналогичные затруднения я испытал вновь и после того, как прослушал вступительное слово диссертанта, изложившего основные положения своего исследования, а также выступления двух официальных оппонентов, которые достаточно глубоко разобрали содержащиеся в нем идеи, поделились своими соображениями и дали соответствующую оценку диссертации в целом.
Тем не менее, в процессе своего выступления я высказал несколько соображений по поводу понимания (или непонимания) существа феномена рефлексии, осмыслению которого посвящена значительная часть первой главы диссертации.
Не знаю, обратил ли кто-нибудь внимание на то, как произносится само слово «рефлексия». Лично я зафиксировал то, что в своей вступительной речи диссертант говорил о рефлекси'и, делая ударение на последнем слоге. Один из оппонентов говорил о рефле'ксии, в то время как другой оппонент то о рефлекси'и, то о рефле'ксии.
В данном случае меня меньше всего волнует правильность произношения самого термина по-русски. Более существенно другое. Создается впечатление, что приходится иметь дело с чем-то, отвечающим духу одной французской пословицы, звучащей в переводе на русский язык следующим образом: «Когда двое говорят об одном и том же, они говорят не одно и то же».
Мне представляется, что если делается акцент на бессознательном, то целесообразно говорить о рефле'ксии, если имеется в виду совокупность бессознательных и сознательных процессов, то о рефлекси'и.
Быть может, для более точного понимания того, о чем идет речь, как раз и следует делать подобное различение путем постановки соответствующего ударения в слове «рефлексия». Другое дело, что при более глубинном осмыслении феномена рефлексии важно проводить различия между физиологическим и психическим содержанием бессознательных процессов, а также иметь в виду, что в рамках психоанализа, на материале которого построена обсуждаемая диссертационная работа, речь идет именно о бессознательном психическом.
Пока же можно констатировать, что среди отечественных ученых нет единообразия даже в произношении
Один из выступающих высказал свое недоумение в связи с определением личностной рефлексии как «рефлексии о нерефлексивном», которое положено в основу диссертационной работы А. В. Россохина. Речь идет, на его взгляд, о некой тавтологии, не проясняющей суть феномена рефлексии.
Действительно, понятие «рефлексия о нерефлексивном» может считаться тавтологичным. Однако представляется важным само существо рассматриваемых явлений и процессов, связанных с рефлексивными состояниями сознания, имеющими различную степень выраженности рефлексии. Именно эта проблематика и анализируется в диссертации А. В. Россохина, который воспринял используемый французским философом М. Мерло-Понти термин «рефлексия о нерефлексивном» как приемлемый и исходный для осмысления психологии рефлексии.
Данное обстоятельство не означает, что я согласен с установкой А. В. Россохина, в терминологическом плане разделяющего нововведение М. Мерло-Понти. Более того, термин «рефлексия о нерефлексивном» мне представляется не совсем удачным, но не в содержательном смысле, а в формальном отношении.
В своем выступлении один из оппонентов упомянул имя другого французского философа Ж.-П. Сартра. Мне хотелось бы также обратиться к данному философу, который не только высказал соображения о необходимости развития экзистенциального психоанализа, но и подчеркнул, что это направление психоанализа еще ждет своего Фрейда. Именно Ж.-П. Сартр выдвинул положение, согласно которому рефлексию делает возможным нерефлексивное сознание. Именно он размышлял о спонтанном сознании, о дорефлексивном cogito.
Думается, что в контексте рассматриваемых А. В. Россохиным проблем, связанных с теоретическим и экспериментальным исследованием личностной рефлексии в рамках психоаналитического взаимодействия между терапевтом и анализантом, целесообразнее исходить из понятия «нерефлексивное сознание», а не апеллировать к «нерефлексированной рефлексии» или «рефлексии о нерефлексивном». Во всяком случае, как в терминологическом, так и в содержательном отношении здесь есть над чем подумать.
Точно также предметом дальнейших размышлений могут стать вопросы, касающиеся возможностей и ограничений рефлексивной деятельности сознания, обусловленных пониманием различий между нерефлексированными и нерефлексируемыми психическими содержаниями. Правда, в диссертационном исследовании эти вопросы не подлежат обсуждению и на сознательном уровне рассматривается проблематика, относящаяся исключительно к нерефлексивным психическим содержаниям. Однако на бессознательном уровне А. В. Россохину пришлось, судя по всему, иметь дело с нерефлексируемыми процессами, о чем свидетельствует, в частности, используемый в автореферате диссертации (Россохин, 2009) термин «нерефлексируемые психические содержания»
В одном из отзывов на диссертацию А. В. Россохина высказано соображение, согласно которому выделенные автором четыре рефлексивных уровня (нарративный, диалогический, наблюдающий и ценностный) не имеют общего основания, следовательно, подобное выделение не является правомерным. Мне же, напротив, представляется, что выделение и обоснование данных уровней рефлексии является эвристически приемлемым, теоретически и практически значимым. Ведь дело не столько в том, имеется ли с точки зрения сознания ученого общее основание у отмеченных выше уровней рефлексии, сколько в том, что выделение этих уровней позволяет фиксировать бессознательные процессы и состояния, а также эмпирически работать с ними, что особенно важно в плане исследования психоаналитического дискурса.