Психоаналитик. Шкатулка Пандоры
Шрифт:
Ничего страшного не случилось. Все равно в воскресенье снова придется встречаться с Кирилычем, чтобы передать обещанный вискарь. Можно привезти сразу три бутылки и новые образцы почерка. Но сколько-то времени будет потеряно… Честно говоря, Михаил был уверен, что в накладных расписывалась Тамара, и не сомневался, что экспертиза это выявит. А уж тогда можно было бы… Если бы да кабы. Теперь от былой уверенности не осталось и следа. Появилась другая уверенность — в том, что в накладной расписался кто-то из домашних. Логично, не так ли? Не охранник же от ворот прибежит расписываться!
Есть, конечно, вероятность, что обе накладные сфабрикованы и подписаны вообще кем-то посторонним, но для того, чтобы думать об этом, надо вначале разобраться со
Итак, кто там у нас, то есть у них? Горничная Яна, две домработницы — Света и Валя, Юрий, и еще к Тамаре регулярно ходит массажистка. Как ее зовут? Не то Олеся, не то Алиса… Пять человек.
Пять человек… И у каждого под благовидным предлогом надо взять образцы почерка. Хотя бы по одному образцу. И так, чтобы не вызвать подозрений у того, кто может что-то заподозрить. Взять просто и естественно… Просто и естественно будет устроить какое-нибудь небольшое психологическое тестирование. Такое, чтобы ответы не обводить кружочком, а вписывать от руки. И непременно — небольшое, чтобы ответы писались сразу, на глазах у Михаила. Сляпать подобную лабуду можно за полчаса, да простят Михаила деды-основоположники Фрейд и Юнг [17] за составление подобных, с позволения сказать, тестов. Но все ради благого дела, для того чтобы защитить любимую женщину. Святая цель.
17
Карл Густав Юнг (1875–1961) — швейцарский психиатр, основатель одного из направлений глубинной психологии — аналитической психологии. Был одним из ближайших соратников Фрейда до тех пор, пока не пришел к выводам, не совпадающим с положениями Фрейда по целому ряду вопросов. Так, например, Юнг трактовал либидо как психическую энергию вообще и отрицал сексуальную этиологию неврозов.
Главная проблема не в том, как раздобыть образцы, а в том, как получить на это согласие Тамары. Ведь дать свой образец она согласилась вынужденно, ибо отказ однозначно указывал на то, что она каким-то образом причастна к подделке накладных. И то поначалу заартачилась, но потом, видимо, сообразила и сделала вид, что уступила доводам Михаила. Нет, на самом деле не все так просто…
— Здравствуйте, Михаил Александрович! — в кабинет влетела пациентка.
— Здравствуйте, Светлана Евгеньевна.
«Додумаю потом, — решил Михаил. — На следующей перемене».
— Хочется как-то разрешить ситуацию, но я уже понимаю, что должна развестись с ним как можно скорее. И с наименьшими потерями для моей психики, чтобы меня не доканало…
— А с мужем вы обсуждали развод?
— Обсуждала. Дважды. Он отвечал: «Ты не волнуйся, я все понял, все будет нормально», но ничего не меняется. Он не хочет ничего менять. Не может. Он слабый человек, несмотря на профессию и самопозиционирование. Майор полиции по определению не может быть слабаком, вот он и хорохорится. Но я все вижу. Хуже всего, что он пытается самоутверждаться, унижая меня. Я не хочу оставаться с ним и постоянно чувствовать себя униженной. Но в то же время боюсь. Это же крах всех моих надежд. Разбитые мечты. Вчера вечером я порвала и выбросила все наши свадебные фотографии. И стерла их и свадебное видео из моего ноута. Готовлюсь понемногу, а сама надеюсь — вдруг все еще можно поправить. Измучилась, переживаю, не понимаю, чего я хочу больше — уйти или остаться. Иногда мне кажется, что это не я сама хочу уйти, а что-то меня вынуждает. Или кто-то!
«Вынуждает! — ухватился за нужное слово Михаил. — Если нельзя принудить, то надо вынудить! Прикинусь дурачком и предложу взять
— Вот именно, Михаил Александрович, много! Но таких самонадеянных, как мой Дима, надо еще поискать!
Михаил понял, что начал думать вслух, и ему стало неловко перед пациенткой. Нельзя отвлекаться во время сеанса, упустишь какую-то деталь, какой-то нюанс. И вообще, кажется, он что-то упустил из виду. Какую-то мелочь, без которой мозаика не сложится.
С обреченностью белки, по своей собственной воле запрыгнувшей в колесо и вынужденной теперь вращать его, Михаил слушал пациентку, постаравшись максимально вытеснить личное и сосредоточиться на профессиональном, и видел перед собой Анну. Видел как наяву. Пришлось больно ущипнуть себя за ляжку, чтобы отвлечься от этих подрагивающих ресниц, этих манящих губ, этих трепетных крыльев носа, этих ножек, расцелованных в каждый сливочный пальчик. Черт с ними, с деталями, — тут бы главного не упустить!
14
На следующий сеанс Михаил приехал с готовым тестом. Восемнадцать набранных мелким шрифтом вопросов на двух листах, под каждым вопросом — место для ответа. Вопросы самые разные — от «Считаете ли вы, что вам свойствен устойчивый страх или комплекс страхов? Если считаете, то укажите, какой именно» и до «Снятся ли вам пугающие сны? Какие именно?». Тестирование якобы было нужно Михаилу для докторской диссертации.
«Шутки шутками, а пора бы уже начинать работу», — подумал он, определившись с легендой. «Кандидат наук» звучит хорошо, а «доктор наук» — еще лучше.
Тамара к идее Михаила отнеслась прохладно, но и возражать не стала. Разговор велся по телефону, поэтому Михаил не видел выражения ее лица. Да и какая разница? Разрешила — и хорошо. Причем не только разрешила, но и согласилась перенести время сеанса на два часа раньше с таким расчетом, чтобы Михаил мог застать приходящую к ней массажистку.
Михаил приехал за полтора часа до сеанса (снова пришлось ломать и перекраивать график, но что поделать) и был встречен Анной, которой громко изложил свою просьбу — помочь набрать побольше материала для докторской. Сведущий человек, конечно же, сразу бы понял, что тесты представляют собой белиберду, негодную даже для студенческой курсовой работы, но все «объекты» были далеки от психологии. Вроде бы далеки, а там кто их знает… Пять лет назад, во время затеянного Илоной ремонта, плитку в их общей тогда квартире клала милая девушка, дипломированный психолог. Михаил узнал об этом случайно, во время разговора за чашкой чая. Удивился, не поверил, задал пару-тройку вопросов, убедился и спросил, что именно заставляет Раю (так звали девушку) зарабатывать на жизнь укладкой плитки. Причина оказалась простой — класть плитку выгоднее, чем работать психологом в самом начале карьеры, а Рая жила сегодняшним днем. Такие вот дела. Психологов нынче развелось много, куда ни посмотри — кругом они, родимые.
Подмигнув Михаилу (камера слежения, установленная в вестибюле, этого заметить не могла), Анна провела его на кухню, где как раз хозяйничали обе домработницы — Света и Валя, которая повар. Грудастая Света была молода, лет двадцать, от силы двадцать пять (обилие косметики затрудняет определение возраста), а улыбчивая Валя уже перевалила через «ягодный» женский возраст, в котором, согласно народной молве, «баба ягодка опять». Познакомив их с Михаилом, Анна попросила Валю сварить для него кофе, а сама ушла, чтобы не мешать «тестированию».