Психоанализ: учебное пособие
Шрифт:
Из истории психоанализа
В ночь с 23 на 24 июля 1895 года недалеко от Вены, в замке Бельвю, где Фрейд отдыхал со своей семьей, ему приснился следующий сон: «Большая зала– много гостей. Среди них Ирма: я беру ее под руку, точно хочу ответить на ее письмо, – упрекаю ее в том, что она не приняла моего „решения“. Говорю ей: „Если у тебя есть еще боли, то ты сама виновата“. Она отвечает: „Если бы ты знал, какие у меня боли в горле, в желудке и в животе, мне все прямо стягивает“. Я пугаюсь и смотрю на нее. У нее бледное, опухшее лицо. Мне приходит в голову, что я мог не заметить какого-нибудь органического заболевания. Я подвожу ее кокну смотрю ей в горло. Она слегка противится, как все женщины, у которых вставные зубы. Я думаю, что ведь ей это
В самом деле, как и в посланиях Флиссу, в письмах Фрейда к Марте находили отражение высказывания о состоянии здоровья, перепадах в настроении, успехах и неудачах в исследовательской и терапевтической работе. В одних письмах он сообщал о том, что «здоров, как лев», является «веселым и жизнерадостным», нашел «новый метод лечения», который обещает быть более долговечным и надежным, чем прежде. В других – писал о «сильной мигрени», «лютом отчаянии», «ужасном страхе перед будущим». Наряду с этим он признавался в том, что находится в состоянии «чрезмерной обидчивости и нервозности», испытывает «заболевание неврастенией в легкой форме».
Фрейд и его невеста вели записи о своей помолвке, дав им название «Секретная хроника». Эти записи представляли собой одновременно и дневник, и нечто вроде исповеди. Первая же запись Фрейда свидетельствовала о самоанализе, в результате которого он находил, что природа отказала ему во многих талантах, но наделила бесстрашной любовью к истине, острым глазом исследователя, правильным восприятием ценностей жизни и даром много работать и находить в этом удовольствие.
Подчас Фрейд утрачивал интерес к своей терапевтической деятельности и готов был всецело заняться исследованием самого себя. Этот опыт пригодился ему впоследствии, когда десять лет спустя он приступил к систематическому самоанализу, акцентируя свое внимание на собственных сновидениях, детских воспоминаниях и переживаниях.
Фрейд интересовался сновидениями задолго до того, как приступил к самоанализу. По данным официального биографа Э. Джонса, основатель психоанализа всегда имел много сновидений и уже в детстве записывал их. Позднее Фрейд обзавелся записной книжкой, специально предназначенной для записи своих сновидений. В письмах к Марте он сообщал о том, что ему снятся разнообразные, буйные, красочные сновидения и что на основании личного опыта он может определить значение некоторых из них. Со временем он научился разбираться в сновидениях пациентов и однажды, еще до опубликования совместно с Брейером написанной работы по исследованию истерии, сообщил ему о том, что способен толковать сновидения.
Хотя Фрейд с ранних лет интересовался сновидениями, тем не менее только в 1895 году произошло знаменательное событие, положившее начало его систематическому толкованию сновидений. Ему приснился сон, который впервые он подверг детальному анализу и который вошел в историю психоанализа под названием «сна об инъекции Ирме».
Сновидение, приведенное Фрейдом в
Нельзя сказать, что после приснившегося Фрейду знаменательного сна он с головой окунулся в снотолкование. Понадобилось два-три года, прежде чем он приступил к работе над своим фундаментальным трудом «Толкование сновидений». Промежуток времени между 1895 и 1898 годами был заполнен интенсивной исследовательской и терапевтической деятельностью, в процессе которой Фрейд многого достиг. В тот период он ввел в употребление само понятие психоанализа, обратился к рассмотрению сексуальной этиологии неврозов, выдвинул идею о травмирующих ситуациях в детстве, обусловливающих возникновение истерии в более поздний период жизни человека, сконцентрировал внимание на бессознательных процессах, протекающих в глубинах психики.
Наряду с этими новациями Фрейд также выступил с такими представлениями о природе психических расстройств, сексуальных сценах и их вытеснении из сознания, периодизации психосексуального развития человека, которые легли в основу многих психоаналитических концепций. В этот же период он пересмотрел ранее выдвинутые им идеи о сексуальных травмах, что фактически предопределило направленность развития психоанализа. Не последнюю роль в его новых открытиях сыграло эпизодическое исследование самого себя, вскоре переросшее в систематический самоанализ. Без преувеличения можно сказать, что именно самоанализ помог Фрейду выйти на новые рубежи понимания психической реальности.
Развивая идею о сексуальной этиологии неврозов, Фрейд исходил из того, что в раннем детстве ребенок подвергался сексуальному совращению (соблазнению) со стороны взрослых, это оставило глубокий шрам в его психике и, хотя сами сцены совращения оказались вытесненными из сознания, в конечном счете они предопределили возникновение и развитие психического заболевания. Сексуальное совращение ребенка со стороны взрослых, чаще всего со стороны отца, могло осуществляться, по мнению Фрейда, в извращенной форме, так как рот и анус представляют собой эрогенные зоны, привлекающие к себе внимание тех, кто стремится к получению сексуального удовлетворения.
Какое-то время Фрейд был убежден в том, что он нашел единственно правильное объяснение причин возникновения истерии. Он был по-своему счастлив и горд, что ему удалось раскрыть тайну неврозов. Наконец-то появилась законченная теория, расставляющая все по своим местам и способствующая пониманию природы невротических заболеваний. Эта теория не была абстрактной конструкцией, построенной на вымышленной гипотезе, возникшей в распаленном уме ученого. Она базировалась на фактах клинических наблюдений за больными, которые благодаря методу свободных ассоциаций вспоминали травмирующие ситуации в детстве и неоднократно сообщали Фрейду об имевшем место сексуальном совращении их.
Из истории психоанализа
Несколько месяцев спустя после публикации «Толкования сновидений» в письме к Флиссу Фрейд в полушутливой форме спросил его: не думает ли тот, что когда-нибудь на том месте, где ему приснился сон об инъекции Ирме, на мраморной доске можно будет прочитать:
«Здесь 24 июля 1895 года
доктору Зигм. Фрейду
открылась тайна сновидения».
Полушутливое вопрошание Фрейда было игрой его воображения, и он мог себе позволить некоторую фантазию, свидетельствующую, впрочем, о том, какое большое значение он придавал сну об инъекции Ирме и тому анализу его, которое он дал в «Толковании сновидений». Шутка шуткой, но впоследствии его фантазия воплотилась в реальность. 82 года спустя, после того как Фрейду приснилось данное сновидение, 6 мая 1977 года там, где некогда был замок Бельвю, действительно появилась памятная мраморная доска, дословно воспроизводящая то, что было некогда игрой воображения основателя психоанализа.