Психолингвистические аспекты перевода
Шрифт:
Остановимся подробнее на тех принципах деятельностного подхода, которые отличают его от иных психологических концепций.
Прежде всего скажем о принципе предметности как противопоставлении принципу стимульности, характерному для других психологически направлений. [Леонтьев А.Н. 1977: 84]. В самом общем виде предмет – это то, на что направлена деятельность. Однако все её составляющие носят предметный характер: «Природные вещи, занимая разные места в структуре деятельности, становятся предметами с определёнными характеристиками: превращаются в мотивы, цели, орудия» [Тарасов 1987: 112]. А.Н. Леонтьев отмечает, что когда в общение включён объективно происходящий трудовой процесс, то происходит как бы перекрещивание связей «субъект – орудие (общественный предмет) – объект труда – субъект (другой индивид)» [Леонтьев А.Н. 2001: 84]. Мы бы несколько изменили составляющие этого комплекса: субъект – способ осуществления деятельности – объект (предмет) – другой субъект. Причём три
Другой специфической характеристикой человеческой деятельности является её двоякая опосредованность: «Трудовая деятельность опосредствована орудиями труда, то есть средствами осуществления этой деятельности, и, вместе с тем, она является опосредствованной теми отношениями, в которые человек вступает с другими людьми в процессе труда, прежде всего в процессе материального производства» [там же: 82]. Эта характеристика обусловлена тем, что «…предмет деятельности выступает двояко: первично – в своем независимом существовании, как подчиняющий себе и преобразующий деятельность субъекта, вторично – как образ предмета, как продукт психического отражения его свойства, которое осуществляется в результате деятельности субъекта и иначе осуществиться не может» [Леонтьев А.Н. 1977: 84].
Двойная опосредованность присуща любой деятельности, не только трудовой, она обусловливает то, что человеческая деятельность является деятельностью продуктивной, находящей своё выражение в некотором продукте, который, в свою очередь, может затем функционировать в обществе и быть носителем общественного опыта. Опыт осуществления деятельности, её формы фиксируются в орудиях её осуществления, которые несут в себе общественно выработанные способы действия [Леонтьев А.Н. 2001: 82–83]. Однако орудия, будучи наделёнными общественными функциями, не изобретаются для выполнения только какой-то одной деятельности, они полифункциональны. В этом отношении и орудия (средства) осуществления деятельности, и её продукты являются идеальными предметами, по Э.В. Ильенкову: лишь обладая общественно выработанной функцией как существенной характеристикой, они и могут быть орудиями деятельности.
Следует сказать о принципе активности как противопоставлении принципу реактивности. Он следует уже из того положения, что образ, строящийся в ходе деятельности и управляющий ею, не просто возникает в сознании, а именно строится, порождается человеком. Деятельность активно воздействует на предмет, изменяя его в тех или иных аспектах и характеристиках, предмет деятельности не остаётся неизменным (равно как и образ), даже если при поверхностном рассмотрении никаких изменений не наблюдается.
Важным в деятельностном подходе является разведение анализа по единицам и анализа по элементам, которое некоторыми авторами хотя и декларируется, но в реальности не проводится. При этом принято ссылаться на Л.С. Выготского, который, по-видимому, первым разграничил эти два подхода к анализу изучаемого объекта [Выготский 2000: 464–465]. Единицы человеческой деятельности образуют её макроструктуру, а «особенности анализа, который приводит к их выделению, состоят не в расчленении живой деятельности на элементы, а в раскрытии характеризующих её отношений» [Леонтьев А.Н. 1974: 17]. Несколько подробнее мы вернёмся к этому вопросу при обсуждении проблемы единицы перевода. Принято традиционно выделять три яруса, или уровня, единиц деятельности: собственно деятельность, действие, операция (мы не останавливаемся на более дробном делении деятельности [Леонтьев А.А. 1997: 66]).
Действие есть процесс, не направленный непосредственно на предмет потребности. «Предмет действия приводит к удовлетворению потребности не сам по себе, а только будучи включённым в какую-либо деятельность или, точнее, становясь моментом какой-либо деятельности» [Леонтьев А.Н. 2001: 89]. С понятием действия тесно связано понятие цели: «Если предмет деятельности является предметом потребности субъекта, то предмет действия есть цель» [там же].
Таким образом, понятия деятельности и действия и соответствующие им понятия мотива и цели связаны между собой иерархически: «Кроме деятельности – процесса, который осуществляет связь с внешним миром, побуждается и направляется предметом потребности, – мы выделяем в качестве относительно самостоятельно существующих процессов действия, которые являются основными “моментами” отдельных человеческих деятельностей. Действием мы называем процесс, подчиненный представлению о том результате, который должен быть достигнут, то есть процесс, подчиненный сознательной цели. Подобно тому, как понятие мотива
«В свою очередь, действия имеют, в качестве своего внутреннего момента, способы осуществления этих действий, то есть системы операций» [там же: 90], которые суть способы выполнения действий, детерминированные условиями, в которых осуществляется деятельность. Таким образом, обозначенная иерархия имеет своё продолжение: «…Помимо своего интенционального аспекта (что должно быть достигнуто), действие имеет и свой операциональный аспект (как, каким способом это может быть достигнуто), который определяется не самой по себе целью, а предметными условиями её достижения. Иными словами, осуществляющее действие отвечает задаче. Задача – это и есть цель, данная в определённых условиях. Поэтому действие имеет свою особую сторону, особый его “момент”, а именно способы, какими оно осуществляется. Операции же, то есть способы осуществления действия, соотносятся с теми определенными условиями, в которых она может быть достигнута» [там же].
«И, наконец, последний, четвертый момент, который всегда нужно иметь в виду в анализе деятельности, – это психофизиологические механизмы, реализующие деятельность во всех её моментах, то есть реализующие саму деятельность, действие и операцию» [там же: 90]. На психофизиологических механизмах деятельности мы подробно останавливаться не будем.
Следует понимать, что названные категории относятся именно к психологической теории, изучающей психику индивида, а не к самой этой психике; это – категории психологические, а не психические, однако они имеют корелляты, наполненные психическим содержанием для самого субъекта: «Так, то, что выступает как продукт, есть цель; тому, что выступает как мотив, соответствует потребность; то, что есть задача, оформляется как намерение (или план). Самый предмет выступает для меня как смысл. Средство (способ действия) – как значение» [Леонтьев А.Н. 1994: 185].
Учёт того, что деятельность есть процесс перехода внешнего предмета во внутренний образ и обратный переход внутреннего во внешнее, возвращает нас к понятиям идеального и квазиобъекта и позволяет перейти к рассмотрению понятия образа мира.
Необходимо прежде всего отметить, что понятия образа мира и языковой картины мира (вообще картины мира) существенным образом различаются [Леонтьев А.А. 1993: 18; Тарасов 2008]. Понятие языковой картины мира входит в более широкий методологический контекст, представляя собой частный случай понятия картина мира (наряду с другими – физическая картина мира, этическая картина мира и т.п.), и соотносится в большой степени со знаниями исследователя и выбираемыми им методами исследования. Иными словами, картина мира (и языковая картина мира как частный случай) является методологической схемой, позволяющей исследователю выделять в сознании индивида (объекта исследования) определённые знания, интересующие исследователя именно с точки зрения некоторой научной парадигмы и особенностей исследования, и фиксировать их в определённой знаковой форме. Образ мира есть отражённая в сознании индивида «модель» реальной действительности, построенная из личностных смыслов, предметных значений и соответствующих им когнитивных схем и поддающаяся сознательной рефлексии [Леонтьев А.А. 1993: 18]. Значения и смыслы, составляющие образ мира, не столько являются результатом специальной познавательной деятельности индивида, сколько предшествуют любой деятельности, направляют её. Именно через образ мира индивид может действовать с внутренними отражениями внешних объектов, оперировать образами как реальными предметами, встраивать новые смыслы и значения в уже имеющуюся систему.
Разговор собственно об образе мира начнём, как часто делается, со статьи А.Н. Леонтьева, в которой он вводит понятие пятого квазиизмерения – смыслового поля: «Факт состоит в том, что когда я воспринимаю предмет, то я воспринимаю его не только в его пространственных измерениях и во времени, но и в его значении» [Леонтьев А.Н. 1983. Т. 2: 253]. Далее он приводит основные положения защищаемой им идеи, одно из которых «…заключается в том, что свойства осмысленности, категориальности суть характеристики сознательного образа мира, не имманентные самому образу, его сознанию… значения выступают не как то, что лежит перед вещами, а как то, что лежит за обликом вещей – в познанных объективных связях предметного мира…» [там же: 254]. Идея пятого, смыслового, квазиизмерения обусловлена тем, что человек взаимодействует не с отдельными предметами, а с предметным миром.