Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории
Шрифт:
Поиск конкретных путей построения новой психологии приводит Блонского к отходу от проблемы сознания, понимаемой им как замаскированная форма психологии души, на позиции поведенчества, что, с его точки зрения, отвечает требованиям материалистического подхода в психологии. Предметом психологии человека, согласно взглядам ученого, должно быть поведение человека, и сам человек рассматривается им как биологическое существо. Тем самым снимается противоречие между психологией и естествознанием. Психология, став наукой о поведении, превращается в раздел биологического знания. Однако, Блонский подчеркивал в то же время и важность социальных условий в развитии человека, понимая под последними совместную деятельность человека в разных сообществах.
Дальнейшая эволюция взглядов ученого состояла в отказе от поведенческих позиций и в принятии идеи о необходимости учета и исследования субъективных состояний при условии их строго материалистического объяснения.
Столь же безаппеляционной и однозначной в этом вопросе была позиция К.Н.Корнилова. Выступая на 1-м Всероссийском съезде по психоневрологии в 1923 г., он также говорил об актуальной необходимости создания марксистской психологии.
Отмечая традиционную ориентированность психологии на связь с философским знанием, Корнилов считал вполне оправданным применение марксизма в реорганизации психологии. Причем, последний характеризовался им как «строго научное или, как говорят, «внутринаучное» философское мировоззрение» [43, с. 42].
Корнилова поддержали многие ученые, работавшие в основных психологических центрах страны: В.А.Артемов, Н.Ф.Добрынин, Л.С.Выготский, А.Р. Лурия, А.А. Смирнов, Б.М. Теплов и др. В начале 20-х гг. он становится одним из лидеров российской психологии. Этому немало способствовал исход дискуссии, развернувшейся в это время между ним и Г.И. Челпановым. С Челпановым в послереволюционные годы ассоциировались традиционные идеалистические воззрения в российской психологии. Последовательный борец против материализма, сторонник эмпирической, интроспекционистской вундтовской психологии, Челпанов сохраняет свои взгляды и в новых условиях. Декларируя необходимость осмысления возможностей использования марксизма в психологии, он в то же время последовательно отстаивал тезис о независимости эмпирической психологии от идеалистической философии. Тем самым, делалась попытка вывести представляемое им направление из под удара. Столь же, по мнению Челпанова, безосновательно связывание эмпирической психологии с диалектическим материализмом. Позже Челпанов сделал безуспешную попытку обосновать возможность соединения интроспективной эмпирической психологии с марксизмом.
Главным оппонентом Челпанова становится Корнилов, который, критикуя идеализм и непоследовательность Челпанова, в то же время предлагал столь же непродуктивный путь чисто внешнего, механического, ассоциативного соединения марксистских идей с психологическими положениями. О проблеме «марксизм и психология», по сути дела, спорили два человека, в равной степени далеко стоящие от понимания подлинного содержания и эвристических возможностей марксистской философии как методологии психологии. Столкнулись две крайние позиции: неприятие по существу нового философского мировоззрения и попытка его чисто механического внедрения в науку [16]. Не логика научных аргументов, а однозначное и прямолинейное восприятие социально одобряемого мировоззрения обеспечило победу Корнилова: в 1923 г. он замещает Челпанова на посту руководителя Психологического института. Этим фактически завершалась длительная борьба, ведущаяся между естественно-научным и идеалистическим, интроспекционистским подходами в отечественной психологической науке.
И хотя некоторое время еще продолжалось обсуждение указанной проблемы, вопрос был решен уже однозначно в пользу марксизма. Например, неудачной оказалась попытка А.Н.Нечаева, вслед за Г.И. Челпановым, на II Всероссийском създе по психоневрологии в 1924 г. провести идею об отказе психологии от принятия тех или иных философско-мировоззренческих основ. В изложении Нечаева это выступило в виде призыва «ни идеализма, ни материализма». Этот тезис был отвергнут участниками съезда. Дискуссии и выступления обнаруживали доминирование материалистически ориентированных направлений в психологии, которые в 20-е гг. были представлены ререфлексологией В.М.Бехтерева и реактологией К.Н.Корнилова.
Выступая против интроспеционизма и отстаивая объективный путь исследования психики, указанные направления в то же время представляли упрощенную механистическую модель понимания и интерпретации природы и оснований функционирования психики, фактически сводя ее исследование лишь к выявлению нервно-физиологических механизмов. Тем самым, в психологию вводилось новое понимание предмета психологии – поведение (или внешне выраженные реакции и рефлексы человека в ответ на внешние воздействия).
Введение в отечественную психологию категории поведение связано с деятельностью И.М.Сеченова, И.П. Павлова, В.М. Бехтерева, A.A. Ухтомского [93] [15] .
15
При этом, как отмечают многие зарубежные исследователи (М.Вертгеймер, Г.Мерфи, И.Ковач), русская рефлексология и физиология конца XIX – начала XX веков оказала большое влияние на становление и развитие поведенческого направления в мировой науке, в том числе и на историю американского бихевиоризма (Wertheimer M. A brief history of psychology, 3-rd, 1993; Murphy G., Kovach I.Historical Introduction to modern Psychology, 1972, p.241).
Вот как определял предмет психологии В.М.Бехтерев: «Для рефлексологии… нет ни объекта ни субъекта в человеке, а имеется нечто единое – и объект и субъект, вместе взятые в форме деятеля, причем для стороннего наблюдателя доступна научному изучению только внешняя сторона этого деятеля, характеризующаяся совокупностью разнообразных рефлексов, и она-то и подлежит прежде всего объективному изучению, субъективная же сторона не подлежит прямому наблюдению и, следовательно, не может быть непосредственно изучаема…» [10, с. 185].
Исходя из утверждения о недоступности психики непосредственному объективному исследованию, рефлексологическое направление приходит к отказу от ее изучения, считая, что необходимо все проявления человека – и элементарные и высшие (к последним он относит психическую деятельность или «духовную сферу») – изучать строго объективно, а значит ограничиться лишь исследованием внешних особенностей действий человека в соотношении их с теми внешними (физическими, биологическими, социальными) воздействиями, которые их обусловливают.
Таким образом, на смену интроспекционистской ориентации приходит новый подход, суть которого выражается в следующих характеристиках:
1. Объективный способ изучения всех проявлений человека;
2. Антропологическая ориентация: точкой отсчета является человек как целое в его взаимодействии с окружающей его действительностью;
3. Материалистическая трактовка психики как производной от деятельности организма и осуществляющихся в нем энергетических преобразований, при умалении отражательной природы психики;
4. Антипсихологизм или игнорирование психики как предмета исследования.
В рамках поведенческого, рефлексологического подхода, ставшего в 20-е гг. доминирующим направлением изучения внутреннего мира человека и выступающего за замену психологии (как субъективной науки) рефлексологией, был накоплен значительный полезный опыт, который, к сожалению, в советской историко-психологической литературе долго не получал адекватной оценки. Возвращаясь к этой важной странице в истории развития российской психологической мысли и оценивая ее с позиций современного развития психологической науки, нельзя не отметить ряд положительных моментов в рефлексологической концепции человека, предложенной и наиболее ярко представленной в работах ее создателя В.М.Бехтерева [42; 52; 75].