Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории
Шрифт:
25. Ланге H.H. Психологические исследования. Одесса, 1893.
26. Ланге H.H. Психология экспериментальная / Энциклопедический словарь. Гранат. 7-е изд., т. ЗЗ. б/г. С. 649–658.
27. Ломов Б.Ф., Кольцова В.А., Степанова Е.И. Очерк жизни и научной деятельности Владимира Михайловича Бехтерева // В.М.Бехтерев. Объективная психология (Памятники психологической мысли) М., 1991. С. 424–444.
28. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984.
29. Лосский Н.О. История русской философии. М., 1991 г.
30. Несмелов В.И. Наука о человеке т. 1, 2. Казань, 1994.
31. Никольский А. Русская духовно-академическая философия как предшественница славянофильства и университетской философии в России // Вера и разум, Харьков. 1907, № 2. С. 21–35.
32. Носкова
33. Оршанский И.Г. Современное психологическое движение // Русская мысль, М., 1899, № 1, с. 3–15; № 2, с. 1–21.
34. Оршанский И.Г. Положение психологии в ряду наук // Мир Божий, 1905, № 5. С. 186–209.
35. Отчет о состоянии С-Пет. Дух. Акад. за 1894 г. // Христианское чтение, 1895, вып. П. С. 338–366.
36. Отчет о состоянии С-Пет. Дух. Акад. за 1902 г. // Христианское чтение, 1903. март. С. 488–525.
37. Петровский A.B., Ярошевский М.Г. История и теория психологии. В 2-х т. М., 1996.
38. Радлов Э.Л. Очерк истории русской философии // А.И.Введенский, А.Ф.Лосев, Э.А. Радлов, Г.Г. Шпет: Очерки истории русской философии. Свердловск. 1991. с. 96–217.
39. Росинский В. Возможна ли психология как самостолятельная наука/ Вестник знания, 1906, № 10-11. с. 210–221, № 12, с. 314–320.
40. Росинский В. Психология в России // Вестник знания, 1908, № 4. с. 562–565; № 5, с. 676–680.
41. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., Т. 1. 1989.
42. Серебреников В. Самооткровение духа // Христианское чтение как источник его познания., 1897, вып. П, с. 424–439.
43. Степанова Е.И. В.М. Бехтерев и комплексное изучение человека // История становления и развития экспериментально-психологических исследований в России. М., 1990. с. 102–116.
44. Теплов Б.М. Основные идеи в психологических трудах Н.Н. Ланге // Вопросы психологии, 1958, № 6. с. 44–65.
45. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Париж. 1983.
46. Франк С.Л. Душа человека. Опыт введения в философскую психологию. М.1917.
47. Франк С.Л. Духовные основы общества. М. 1992.
48. Челпанов Г.И. Мозг и душа: критика материализма и очерк современного учения о душе. М., 1918.
49. Челпанов Г.И. Проблема восприятия пространства. Киев, 1896, ч.1.
50. Швырев B.C. Теоретическое и эмпирическое в научном познании, М., 1978.
51. Шишкин А. Мышление западно-европейское и мышление восточное по воззрениям В.Ф.Эрна // Вера и разум. Харьков 1917. № 6-8, с. 798–812.
52. Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии // Вера и разум. Харьков. 1917. № 6-8, с. 217–505.
53. Эрн В.Ф. Борьба за Логос. Нечто о Логосе, русской философии и научности // Эрн В.Ф. Сочинения. М., 1991 г. с. 86–89.
54. Яковенко Б. Очерки русской философии. Берлин, 1922.
55. Ярошевский М.Г. Психология в XX столетии. М., 1974.
Глава 2. Развитие психологии в России В 20-30-е годы
§ I. Революция и психология
Коренные изменения основ общественного устройства, ставшие следствием победы Октябрьской революции 1917 г. в России, не могли не отразиться и на содержании научного мировоззрения. Рождавшаяся государственность, новые формы управления обществом охватывали своим влиянием и включали в свою сферу все стороны социальной жизни, в том числе науку.
Немногие представители интеллигенции, в том числе и ученые-психологи, безоговорочно приняли революционные изменения в России. Большинство известных психологов заняло нейтральную, если не сказать оппозиционную, позицию в отношении новой власти. При этом основной критике подвергались прежде всего способы управления обществом, в первую очередь – фактический запрет на инакомыслие, на отстаивание или даже высказывание собственной точки зрения на происходящие события. Подобная позиция не могла остаться незамеченной и вызывала раздражение в кругах политического и идеологического руководства Советского государства. Однако в первые послереволюционные годы перед ним стояли как минимум две задачи, заставлявшие мириться до поры до времени с интеллигентской оппозицией: необходимость сохранять видимость перед мировой общественностью сотрудничества с представителями разных слоев российского общества (в том числе и учеными) в деле строительства государства рабочих и крестьян и нацеленность всех усилий революционного правительства на решение первоочередной задачи – удержание власти. Однако уже к началу 20-х годов ситуация в Советской России принципиально меняется: решена проблема власти, началось формирование новой, пролетарской интеллигенции. В всязи с этим актуальной становится задача «наведения порядка» (т. е. обеспечения единства мировоззрения) в сфере культурной и научной жизни страны. И именно в этот момент репрессивный аппарат обрушивается на тех, кто на заре революционных преобразований имел неосторожность осуждать социальные нововведения или дискутировать с большевиками относительно путей и форм создания новой социальной общности. Тем более, что в июне-июле 1922 года в стране фактически было покончено с активной политической оппозицией (именно в это время состоялся суд над социалистами-революционерами, в результате которого из страны были высланы лидеры эсеров и меньшевиков). И несмотря на то, что большой политической угрозы интеллигенция не представляла, тем не менее решением вопроса о судьбе русских ученых занимались первые лица государства. В июне 1922 года официальный печатный орган газета «Правда» публикует статью под названием «Диктатура, где твой хлыст?», в которой уже ставится вопрос о необходимости «разобраться» с теми, кто имел свою точку зрения на происходящее в стране Советов. И вот 31 августа в печати появляется сообщение о высылке из страны наиболее активных «контрреволюционных элементов» из среды профессоров, врачей, агрономов, литераторов. В их числе были и известные ученые идеалистического направления, занимавшиеся психологической проблематикой: С.Л.Франк, основоположник так называемой философской психологии, известные религиозные философы Л.П.Карсавин, И.А.Ильин, Н.А.Бердяев, один из организаторов и редактор журнала «Вопросы философии и психологии», руководитель Московского Психологического общества Л.М.Лопатин, социолог П.Сорокин, один из ведущих специалистов в области изучения иррационального Б.П. Выщеславцев и другие. Выдворение из страны известных ученых, составлявших цвет русской интеллигенции, нанесло мощный удар по науке, приведя к разрыву преемственности в развитии культурных процессов.
В то же время ряд ученых с энтузиазмом воспринял социальные преобразования, проводившиеся под лозунгами «социальная справедливость», «равенство», «свобода», «братство», «интернациональная пролетарская солидарность». Они искренне верили в то, что Россия стоит на пороге социального и духовного возрождения, что революция открыла новые, невиданные доселе перспективы в развитии общества, стремились активно включиться в созидание новой жизни и несмотря на сложные условия послереволюционной разрухи отдавали все силы воссозданию научной жизни в молодом советском государстве. Так, выступая на публичном заседании Института мозга в 1919 г., известный русский ученый В.М.Бехтерев говорил: «На переломе истории нельзя стоять на перепутье и ждать, нужна воля к действию, к строительству и созидательной работе, и для нас, научных деятелей, которые всегда отдавали свои силы на служение человечеству, не должно быть колебаний. Мы должны отдавать себе отчет, будем ли мы с народом, который, завоевав себе свободу, хочет строить свое будущее сам и зовет нас соучаствовать в этом строительстве. Может ли быть сомнение в ответе на этот вопрос? Мы должны поэтому стремиться к тому, чтобы сократить по возможности время разрухи, отдавая всю сумму наших знаний и все умения на созидательную работу в настоящих условиях страны и на пользу народа» [8, с. 5].
Именно этими, утвердившимися в части научного сообщества, высокими гражданскими мотивами, принятием целей и ценностей нового общества объясняется, по-видимому, отмечаемый многими очевидцами событий послереволюционных лет всплеск научной активности, проявившийся и в области психологии. «Такого обилия выброшенных на общественный рынок идей, – писал К.Н.Корнилов в 1927 г., – часто противоречивых, может быть и ошибочных, даже ненужных, мы не наблюдали никогда еще в истории русской психологии» [45, с. 215].