Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории

Коллектив авторов

В качестве важнейших экспериментальных приемов исследования психических явлений выделяются:

а) «метод раздражения» или «впечатлений», суть которого заключалась в изучении психических явлений, возникших в результате действия на человека определенного рода внешних раздражителей (эти методы использовались при исследовании познавательных процессов: ощущений, восприятия, памяти и т. д.);

б) «метод выражений», представляющий собой точную фиксацию внешних выражений того или иного психического процесса, возникающего у испытуемого в условиях воздействия на человека определенных внешних раздражений или тех или иных внутренних переживаний (этот метод особенно важен при изучении эмоциональных состояний);

в) «метод решений», или изучения двигательных реакций испытуемого на экспериментальные воздействия (используется при изучении волевых процессов и т. д.).

Указанная классификация может быть дополнена также такими методами экспериментального исследования, как методы дифференциально-психологического исследования, в том числе тесты, зоопсихологические методы (методы

воздействия и научения, включая и метод условных рефлексов), различного рода профессиографические методы, активно разрабатываемые в области психологии труда и т. д. Важным условием совершенствования экспериментальных исследований являлось развитие технических средств и экспериментального оборудования, расширяющего возможности исследователя, его проникновение в сущность рассматриваемых явлений. Деятельность первых экспериментальных психологических лабораторий показывает, что они располагали значительным экспериментальным оборудованием, причем многие средства экспериментального исследования конструировались и непосредственно изготовлялись самими исследователями. Это обеспечивало необходимую спецификацию технических средств в соответствии с характером и задачами проводимых исследований. Так, например, перенос исследований в клинику, стало фактором, предъявившим, соответственно, определенные требования к исследовательским средствам: к уровню их простоты, удобства и доступности для использования как специалистами-психологами, так и практическими работниками, компактности и портативности и т. д. Иначе говоря, в ряде случаев на примере деятельности экспериментальных лабораторий можно наблюдать своеобразный замкнутый исследовательский цикл, включающий ряд этапов, начиная от постановки целей и задач исследования, выбора адекватных методов и до разработки и практического (технического) воплощения соответствующих исследовательских средств – экспериментальной аппаратуры. Например, в Казанской лаборатории, основанной Бехтеревым, в распоряжении исследователей было много оригинальных приборов, сконструированных самими сотрудниками: «пневмограф» (аппарат, построенный по чертежам Бехтерева, позволяющий осуществлять запись дыхательных движений в течении длительного промежутка времени и являющийся более совершенной моделью по сравнению с аппаратами подобного типа); «рефлексограф» (аппарат, предложенный им же для записи коленных рефлексов); «пружинный молоток» (модификация прибора, использующегося для смягчения удара при вызывании коленного рефлекса); «рефлексометр» (аппарат, сконструированный Бехтеревым для измерения силы коленного рефлекса) и т. д. [6; 22]. К числу важных научно-организационных моментов, способствующих развитию исследований в области психологии, повышению точности и надежности экспериментальных результатов, можно отнести имевшие место в конце XIX начале XX вв. широкие дискуссии на психологических и педагогических съездах о специфике психологических методов, их формах, принципах организации психологического эксперимента и т. д.; существовшую в то время практику организации «проверочных» экспериментов, специально проводимых с целью подтверждения уже полученных ранее другими исследователями результатов; длительные научные стажировки исследователей в других научных центрах страны и за рубежом, способствующие их ознакомлению с новыми методами и техническими средствами и приемами экспериментального исследования; широкие возможности для публикации и обсуждения полученных данных и т. д.

Разумеется, нами выделены лишь главные характеристики, определяющие своеобразие экспериментального подхода в отечественной психологии, а также обозначены те традиции, Которые были заложены в трудах ученых-экспериментаторов на ранних этапах развития отечественной экспериментальной психологии и которые сыграли существенную роль в дальнейшем развитии психологической науки в нашей стране.

§ 3. Эмпирическая психология

Вторым направлением в психологии России начала XX века являлась «эмпирическая психология», представленная такими известными учеными, как М.И. Владиславлев, М.М.Троицкий, Н.Я. Грот, Г.И. Челпанов, А.П. Нечаев и др.

Общими характеристиками этого направления являлись: непоследовательность и противоречивость методологических позиций; ориентация в большей мере не на национальную традицию в области человекознания, а на современные ученым данного направления европейские концепции и методы исследования психического.

В методологическом плане наиболее важными идеями, развиваемыми в рамках данного течения психологической мысли, являлись: утверждение специфичности психических явлений в силу их независимости от явлений физиологического и физического ряда, приверженность идеям эмпиризма, признание необходимости опытного пути развития психологии и использования эксперимента при сохранении в качестве главного метода исследования психики интроспекции. Иначе говоря, в качестве концептуальной основы понимания природы психического ими использовались учения В. Вундта, Дж. Локка и других основоположников эмпиризма в мировой психологической науке. Например, «метафизический идеализм» Вундта оценивался Челпановым как вершина современной ему философии.

Критикуя материализм, который по их мнению, растворяет психическое в физиологическом, ученые данного направления обосновывали идеи о реальности, автономности и специфичности внутреннего психического мира человека, его несводимости ни к каким другим явлениям, о бесплодности физиологических методов для его изучения. Это определяется, например, согласно взглядам Челпанова, природой самого психического не обладающего протяженностью. А так как протяженные (материальные) процессы не могут выступать в качестве детерминирующих воздействий на непротяженные (психические), то отсюда вытекает утверждение о параллелизме («эмпирическом параллелизме», по терминологии Челпанова) психического и материального, о наличии собственной психической детерминации: «психическое объясняется только из психического» [48, с. 279].

В соответствии с идеями Вундта, Челпанов считал предметом психологии субъективные состояния сознания человека, что качественно отличает ее от физиологии головного мозга. Признание этого исходного, базисного положения оценивалось как важнейшая предпосылка создания психологии как самостоятельной науки: «Разве если кто-нибудь говорит, что психологии как особой науки нет и что она собственно всецело исчерпывается физиологией мозга, то это не значит понимать психические явления материально?» [там же, с. 7]. Материалистические тенденции в понимании психического рассматривались лишь в их вульгарно-материалистической форме, отсюда острота утверждений о противоположности, принципиальном различии «мира психического» и «мира физического».

Соответственно, главным методом исследования психических явлений, как имманентного внутреннего мира («внутреннего опыта») субъекта, может быть только интроспекция. Более того, она является и условием психологического познания других людей. Как утверждал Челпанов, только сам человек, непосредственно пережив те или иные психические явления, может посредством апелляции к своим состояниям и испытанным ранее чувствам воспринять аналогичные переживания у другого человека, адекватно интерпретировать их и понять. Этот процесс опосредованного восприятия внешних для человека событий через призму его собственного внутреннего опыта характеризуется как процесс умозаключения, а не непосредственного наблюдения: «следовательно, необходимо мне самому пережить хоть раз то, что переживает другой человек, для того, чтобы судить о его душевном состоянии» [там же, с. 97]. Отсюда делается вывод, что «психология не была бы возможна, если бы не было самонаблюдения» [там же].

Противоречивость эмпирической психологии особенно ярко проявляется в отношении к эксперименту и оценке его места в психологии. С одной стороны, Челпанов как основатель психологического института в Москве (1912), ставшего одним из центров экспериментальных исследований в нашей стране в тот период времени, автор ряда статей по вопросам психологического эксперимента и книги «Введение в экспериментальную психологию» (1915), объективно способствовал распространению экспериментального метода. С другой стороны, в оценке ого как метода исследования психических явлений, Челпанов являлся последовательным сторонником Вундта и поэтому рассматривал эксперимент лишь как условие улучшения интроспекции, доказывал, что значение экспериментального метода и психологии незначительно и не с ним связано ее дальнейшее развитие. «Современное положение эксперимента таково, – писал Челпанов, – что он не только не имеет решающего значения, а не составляет главной основы психологии» [49, с. 14]. Этот подход качественно отличается от сеченовского, рассматривающего объективные методы исследования психики в качестве важнейшей предпосылки обретения психологией статуса точной, научной дисциплины.

Имена ученых данного направления ассоциируются с их огромным организационным вкладом в создание и развитие психологической науки в России: Владиславлев и Троицкий возглавляли работу по подготовке психологических кадров в Петербургском и Московском университетах; Троицкий, а вслед за ним Грот руководили Московским психологическим обществом; Грот был организатором и первым редактором журнала «Вопросы философии и психологии»(1899); Челпанов явился основателем психологического семинария и Психологического института, крупным пропагандистом и организатором экпериментально-психологических исследований в нашей стране; Нечаев создал первую экспериментально-психологическую лабораторию на базе Педагогического музея военно-учебных заведения в г. Петербурге (1901), был инициатором проведения Педагогических съездов. Этот перечень можно продолжать. Он приводит нас к двум важным выводам: во-первых, наука является результатом коллективного, совокупного творчества ученых разных научных направлений, и во-вторых, необходим всесторонний анализ научного наследия ученых и как сторонников того или иного научного мировоззрения, и как организаторов деятельности научного сообщества.

§ 4. Религиозно-философская психология

Для того, чтобы дать целостное представление о палитре направлений в психологической мысли России в начале XX века, необходимо более детально остановиться на анализе психологических учений и взглядов, развиваемых в русле описательного подхода к познанию психической реальности.

Данное направление являлось достаточно мощным и влиятельным, было представлено разнообразными концепциями и теориями, иногда существенно различающимися по ряду своих важных положений и находящимися в состоянии полемики между собой. Тем не менее, все работы, относящиеся к данному направлению объединяло то, что они основывались на идеях и положениях русской богословской и религиозно-философской мысли. И поэтому иногда в историко-психологических исследованиях данное направление в обобщенном виде обозначается как «идеалистическая психология» [5, с. 114 и др.]. Однако, с позиции современности и учитывая ключевую роль понятия «душа» в концепциях данного направления, точнее надо было бы обозначить его как русская духовная или религиозно-философская психология.