Психологические шпаргалки
Шрифт:
По манере делать выбор, считает Шварц, людей можно разделить на два типа.
Первый, наиболее распространенный в современном обществе, он называет максималистами. Такие люди с энтузиазмом воспринимают широкие возможности, но испытывают большие затруднения при выборе и мало удовлетворения от того, когда выбор наконец сделан. Имея перед собой много вариантов, они стремятся получить наилучший. А это, согласитесь, практически невозможно, пока не испробуешь все варианты, что, в свою очередь, невозможно ввиду их изобилия. Поэтому, сделав выбор, человек продолжает терзаться сомнениями: самое ли лучшее он получил. Сравнивая свой выбор с достижениями
Другой тип Шварц называет умеренными (по-английски satisficers, что на русский можно было бы перевести неуклюжим неологизмом «достаточники»), самого себя относя к их числу – 57-летний профессор всю жизнь работает на том же месте, куда поступил после окончания университета, и счастлив в первом и единственном браке с женщиной, с которой в детстве сидел за одной партой. Такие люди, ощутив некую потребность, в то же время достаточно отчетливо представляют себе и предмет ее удовлетворения, то есть отдают себе отчет, что их устроило бы. Имея широкий выбор, они отвергают те варианты, которые «не проходят» по их критериям, и спокойно останавливаются на том, который их критериям соответствует. Иными словами, в разнообразии предложений они ищут не «самое лучшее», а «достаточно хорошее», что, согласитесь, намного проще. Сделав выбор, умеренные испытывают полное удовлетворение – они получили то, что хотели.
В каком типе вы узнаете себя?
По убеждению Шварца, безграничное расширение выбора во всех областях провоцирует усиление максималистских тенденций. Удовлетворение от достаточного объявляется признаком косности и ограниченности. Если вам, например, нужен телефон для мобильной связи, вам будет предложено несколько десятков моделей, каждая из которых превосходит другую техническими «наворотами». А теперь признайтесь, сколько мобильных телефонов вы сменили с той поры, как приобрели первый? «Один или два, и то в силу поломки или потери» – ответ «умеренного». Долгий подсчет с загибанием пальцев выдает максималиста.
Практические рекомендации, вытекающие из этих наблюдений, просты и безыскусны.
Ибо многие наши «хотения» искусно спровоцированы внешними манипуляторами и мало общего имеют с нашими подлинными нуждами. Один из инструментов такой коварной манипуляции – избыточный выбор, заставляющий нас безостановочно искать все лучшее и лучшее, когда и имеющегося вполне достаточно. Немудрено, что ошеломленный неисчерпаемым выбором человек впадает в оторопь и становится жертвой уже других манипуляторов (или тех же самых?), всегда готовых подсказать «правильный» выбор. А действительно правильный – это лично ваш, и в его поисках необходимы известные ограничения. Когда их нет извне, следует установить их изнутри.
Каждому – по заслугам?
Вера в справедливый мир – социально-психологический феномен, состоящий в глубоком безотчетном убеждении, что мир устроен гармонично и каждый человек получает в жизни то, чего заслуживает своими личностными качествами и своим поведением. В мировой социальной психологии данное понятие получило статус научного термина и в качестве такового рассматривается во многих энциклопедиях и словарях. Как и большинство социально-психологических явлений, данный феномен в той или иной мере присущ практически каждому, однако человек неискушенный не отдает себе в нем отчета, вследствие чего возникают искажения в самосознании и межличностном восприятии.
Представьте себе такую весьма типичную для наших будней картинку. Проходя по переулку, вы замечаете неряшливого, неопрятного человека неопределенного возраста, который роется в мусорном баке. Какие чувства вы испытаете к нему? Вряд ли это будет симпатия. Своим видом, своим поведением этот человек демонстрирует крайнюю степень падения, жизненного краха и… своей полной никчемности. Будь он умен, порядочен, деловит, то и выглядел бы иначе и нашел бы более достойное занятие, чем рыться в помойке.
А может быть, в такое жалкое положение его привели какие-то непереносимые жизненные испытания? Но эту мысль почти любой из нас спешит отбросить, рассуждая примерно так. Моя жизнь – тоже не сахар, хватает в ней разных испытаний. Но я же их выдерживаю! И в отличие от этого ничтожества у меня есть дом, семья, какая-никакая работа, и всего этого я добился благодаря моим достоинствам. Правда, судьба могла бы быть ко мне и щедрее – ведь я заслуживаю большего. Но все еще впереди! Когда-нибудь и на мой лотерейный билет выпадет джекпот и компенсирует прошлые недостачи!
Психологическое объяснение данного феномена интуитивно кажется вполне понятным. Вера в справедливый мир служит своеобразным защитным механизмом сознания. Если признать, что жизнь непредсказуема, полна случайностей, добродетель в ней не всегда бывает вознаграждена, а нередко бывает и попрана, то можно ли любить такую жизнь, строить светлые планы, лелеять надежды и ждать их осуществления? Если со мною, человеком безусловно хорошим, может ни с того ни с сего случиться что угодно, то где найти силы, чтобы это пережить? Нет уж, лучше поверить в мораль, активно насаждаемую нашей культурой посредством всевозможных назидательных историй – от детских сказок до поп-сериалов: добро обязательно побеждает зло, добродетель торжествует, а порок всегда бывает наказан. Характерно, кстати, что художественные произведения, в которых описывается нелепая гибель положительных героев – например, классический фильм 60-х «Беспечный ездок», – находят признание лишь у тонко чувствующей и мыслящей части аудитории, нигде и никогда не составляющей большинства.
Впервые «гипотеза справедливого мира» была высказана американским социальным психологом Мелвином Лернером в 1965 г. В ходе популярных в ту пору экспериментов по межличностному восприятию Лернер подметил закономерность, никому ранее не бросившуюся в глаза. В его опытах роли испытуемых произвольно распределялись экспериментатором, причем по условиям одного из опытов одни испытуемые получали от других наказание разрядом электрического тока – хотя и не опасное, но довольно болезненное и неприятное. В другой серии условия были сложнее: заранее объявлялось, что роли будут меняться, так что наказуемый и экзекутор поменяются местами. Лернера интересовало, как неприятности, доставляемые людьми друг другу, повлияют на их взаимную оценку.
В ходе последующих опросов выяснилось, что жертва, лишенная возможности «дать сдачи» и принужденная терпеливо сносить наказание, оценивалась по большинству личностных параметров весьма невысоко. В ситуации «восстановления справедливости» тот же самый человек заслуживал гораздо более высоких оценок, выглядел более симпатичным. Лернер заключает: «Вид невинной жертвы, лишенной возможности восстановить справедливость, побуждает людей принижать ее привлекательность, дабы как-то согласовать, привести в соответствие ее участь и ее качества».