Психология конфликта
Шрифт:
Западный культурный контекст «борьбы» продемонстрирован, в частности, Дж. Лакоффом и М. Джонсоном в анализе концептуальной метафоры «Спор – это война». Рассматривая эту метафору, авторы подчеркивают: «Важно отдавать себе отчет в том, что мы не просто говорим о спорах в терминах боевых действий. Мы действительно можем побеждать или проигрывать в споре. Мы воспринимаем лицо, с которым спорим, как противника. Мы атакуем его позиции и защищаем свои собственные. Мы захватываем территорию и теряем ее. Мы разрабатываем и используем стратегии. Если мы убеждены, что позицию нельзя защитить, мы можем ее оставить и выбрать новое направление наступления. Многое из того, что мы совершаем в споре, частично структурируется понятием войны» (Лакофф, Джонсон, 1987, с. 127–128).
Авторы
Тем не менее «цивилизованность» все же заставляет нас избегать реальных физических столкновений, будь то взаимоотношения между отдельными людьми или государствами. «В результате мы развили социальный институт вербального спора. Мы все время спорим в попытке получить желаемое, и иногда споры „вырождаются“ в физическое насилие. Такие вербальные битвы осмысляются в значительной мере в тех же терминах, что и физические» (там же). И будь то семейная ссора или академическая полемика, ведущаяся с соблюдением всех принятых традиций, в любом случае, утверждают Лакофф и Джонсон, спор ведется в терминах войны, потому что таковое его понимание встроено в концептуальную систему культуры, в которой мы существуем. Впрочем, авторы осторожно оговаривают, что речь идет об определенном типе культуры и что такое понимание спора (а в рамках развиваемых авторами рассуждений и используемого ими контекста мы вправе отождествить его с понятием конфликта) может быть культурно ограничено.
Характерно, что в русском языке в старину война, битва имели наименование «брань» (вспомните известное «поле брани»). В. Даль приводит к этому понятию следующий синонимический ряд: «Брань – ссора, перекоры, свара, раздор, несогласие, разлад, вражда, враждование; ругня, ругательство; бранные, ругательные, поносные слова; драка, колотня, свалка, рукопашная, поооище; воина, сражение, бой, битва» (Даль, 1958, т. 1, с. 123). В разных понятиях общепринятой лексики люди улавливают общее, родовое значение современного понятия «конфликт», которое – как все значения – представляет собой обобщенную идеальную модель объекта, представленную в сознании субъектов и фиксирующую существенные свойства объекта (Петренко, 1988, с. 18). Все использованные синонимы чем-то «похожи», а выбор какого-либо из них определяется тонкими нюансами общего значения.
Интересно, что характер интерпретации понятия «конфликт» зависит от богатства и своеобразия «конфликтного опыта»: так, как уже упоминалось, в одном из отечественных исследований было показано, что участники групп с низким уровнем конфликтности соотносили конфликт прежде всего со столкновением позиций и точек зрения, а участники групп с высоким уровнем конфликтности связывали значение конфликта с синонимами более сильной эмоциональной нагрузки – «раздор», «стычка», «схватка» и т. д. (Тащева, 1986). «Расшифровка» понятий в речи облегчается благодаря контексту слова, т. е. высказыванию в целом, включенность слова в определенный контекст обеспечивает его понимание, в обыденной речи люди, как правило, не нуждаются в терминологическом уточнении.
Таким образом, анализ языковых данных не оставляет сомнений в том, что в обыденной речи интерпретация понятия «конфликт» осуществляется в терминах «борьбы» с ее объемным синонимическим рядом. «Включенность» понятия «конфликт» в подобный контекст не может не приводить к соответствующей эмоциональной нагруженности содержания понятия.
Современная культура экономически основывается на принципе индивидуального соперничества. Отдельному человеку приходится бороться с другими представителями той же группы, приходится брать верх над ними и нередко «отталкивать» в сторону. Превосходство одного нередко означает неудачу для другого. Психологическим результатом такой ситуации является смутная враждебная напряженность между людьми. Каждый представляет собой реального или потенциального соперника для любого другого.
К. Хорни
Впрочем, борьба может интерпретироваться не как социокультурный феномен, но как врожденный инстинкт биологического происхождения. Наиболее известная точка зрения такого рода принадлежит К. Лоренцу, считающему, что в основе этого врожденного инстинкта лежит борьба за выживание. Его развитие в ходе длительной эволюции связано с функциями, обеспечивающими биологическое преимущество сильным индивидам – их выживание, улучшение генетического фонда вида, его распространение на более широком пространстве и др. (Лоренц, 1994).
Понятию борьбы посвящена специальная глава «Техника борьбы» в книге «Трактат о хорошей работе» польского праксеолога Т. Котарбинского. Он является одним из немногих исследователей, которому принадлежит попытка анализа явления, обозначенного им самим как «негативное взаимодействие». Наряду с этим он использует термины «негативная кооперация» или «борьба», под которой понимается «любое действие с участием по крайней мере двух субъектов (исходя из предпосылки, что и коллектив может быть субъектом), где, по крайней мере, один из субъектов препятствует другому» (Котарбинский, 1975, с. 206).
Этим понятием автор объединяет самые разнообразные виды деятельности – вооруженные действия и соревнование, спорт и интеллектуальное соперничество (споры) и даже интриги, шантаж и др.; по мнению Котарбинского, общее во всех этих видах деятельности, позволяющее объединить их единым термином «борьба», это то, что «люди нарочно затрудняют друг другу достижение целей, усиливая давление принудительных ситуаций, критических положений, ситуаций с единственным выходом…» (там же, с. 224).
На основании описания Котарбинского, а также работ других специалистов можно выделить группу методов, соответствующих понятию «борьбы». Они объединяют различные приемы давления на партнера, направленные на ослабление его позиции и соответствующее усиление собственной, что должно в конечном счете привести либо к принятию противостоящей стороной предлагаемой ей позиции, либо – по крайней мере – к отказу от своей позиции и выходу из ситуации.
Стратегия подавления приобретает отчетливое своеобразие, когда речь заходит о формах интерперсонального взаимодействия.
Доминирование является стратегией исключительной ориентации на свои собственные интересы при пренебрежении интересами партнера и его позицией. Участник конфликта использует все доступные ему средства, чтобы добиться своего, разрешить возникшую проблему в свою пользу, получить максимум желаемого. При этом он либо игнорирует ту «цену» в отношениях, которая будет заплачена в результате его действий, либо не отдает себе в этом отчета. Считается, что данная стратегия поведения за счет напористости и давления на партнера может обеспечить человеку возможность тактического выигрыша в какой-то конкретной ситуации, однако вызывает негативную реакцию окружающих и постепенно приводит к осложнению отношений с ними.
По результатам проведенных нами исследований, людей, «трудных» в общении, часто отличала выраженная ориентация на достижение собственных целей, стремление добиваться своего, не считаясь с интересами и желаниями другого. Такая установка на жесткую реализацию своих интересов любой ценой неизбежно проявляется в поведении человека. Его нежелание считаться с кем-либо или с чем-либо, кроме собственных интересов, приводит к тому что он начинает испытывать трудности в решении проблем, зависящих от других. С этим и связана общая оценка, которую дают конфликтологи стратегии доминирования. Предполагается, что чем более долговременные отношения связывают участников взаимодействия (семья, совместная работа, общая или сопредельная территория и т. д.), тем более важным является сохранение их отношений, которые не должны приноситься в жертву сиюминутному выигрышу.