Психология внимания

Гиппенрейтер Юлия Борисовна

В любой науке установление принципиальных зависимостей дает начало новым методам исследования. Обнаружение фундаментальных зависимостей картины сознания и работы функциональных физиологических систем от строения деятельности позволяет перейти к изучению самого процесса деятельности через анализ обоих его проявлений. Иными словами, феномены сознания и физиологические процессы теперь могут использоваться в качестве индикаторов структуры и динамики деятельности.

А. Н. Леонтьев как содержанием своих работ, так и прямыми высказываниями постоянно призывал к возможно более внимательному анализу внутренней картины сознания человека, расценивая данные самонаблюдения не только как сырой материал, подлежащий объяснению, но и как важнейшие индикаторы строения и хода деятельности. С другой стороны, он прямо ставил задачу поиска объективных, физиологических показателей тех сторон деятельности, которые не выступают «сколько-нибудь отчетливо… как при внешнем наблюдении, так и интроспективно» [180] .

180

Иванова А. Я., Мандрцсова Э. С. Некоторые вопросы экспериментально-психологического исследования детей в детской психиатрической клинике. — В кн.: Тезисы докладов конференции «Проблемы патопсихологии». М., 1972.

Конечно, оба названных пути, или метода исследования психической деятельности,

реализуются в психологии давно и широко. Однако А. Н. Леонтьев, будучи исследователем, свободно владевшим обоими методами, осуществлял их синтез, и это особенно отличает его научное творчество. «Прямые» и «обратные» переходы между названными тремя планами можно найти во многих его экспериментальных исследованиях. Организация деятельности испытуемого с помощью создания специальных условий и постановки цели для исследования того или иного субъективного феномена; тщательный анализ субъективного отчета для выявления дополнительных структурных и динамических особенностей деятельности; регистрация объективных физиологических показателей с целью проверки данных самонаблюдения и предположений о строении деятельности; анализ влияния на субъективные и физиологические явления экспериментально задаваемых преобразований в ходе деятельности — вот типичные переплетающиеся звенья сложных композиций, которые представляют собой эксперименты А. Н. Леонтьева, будь то исследование генезиса чувствительности, или моторных аспектов восприятия, или аффективных и волевых процессов и т. п. Возможно, именно этот метод комплексного анализа психики с встречными межплановыми переходами в процессе ее конкретных исследований и позволял А. Н. Леонтьеву не только выдвигать крупные гипотезы, но и плодотворно их проверять.

***

В работах А. Н. Леонтьева мы находим ряд глубоких идей, непосредственно относящихся к проблеме внимания. В совокупности они составляют целостную концепцию внимания, хотя последняя не была достаточно хорошо эксплицирована самим автором — скорее всего потому, что она органически вошла в более общее представление о сознании. Многие из этих идей высказаны А. Н. Леонтьевым в одной из его сравнительно ранних работ [181] , которая, по признанию самого автора, всегда оставалась близкой его сердцу. Однако, прежде чем обратиться к анализу этих идей, внесем некоторые терминологические уточнения. Может быть, потому, что данная статья А. Н. Леонтьева остро направлена против традиционного представления о сознании как о сумме частных психических процессов, автор употребляет в некоторых местах термины «внимание», «поле внимания» в особом критическом смысле. Он специально воспроизводит упрощенное представление о содержании «поля внимания», согласно которому в него входит все то, что оказывается перед глазами испытуемого. В отличие от этого автор говорит об «актуально сознаваемых» или «собственно сознаваемых» содержаниях, имея в виду впечатления, действительно ясно сознаваемые. Наряду с такими он выделяет содержания лишь «оказывающиеся в сознании» и, наконец, «вовсе несознаваемые». Таким образом, А. Н. Леонтьев здесь фактически воспроизводит деление психики на фокус сознания (поле внимания), периферию сознания и область за порогом сознания, восстанавливая истинную психологическую характеристику внимания в противовес его примитивному, поверхностному толкованию. И только потом он считает возможным возвратиться к традиционной терминологии, ставя, например, вопрос о способах привлечения и удержания внимания учащегося.

181

Леонтьев А. Н. Психологические вопросы сознательности учения. Известия АПН РСФСР, 1947, вып. 7.

Перейдем к главным идеям А. Н. Леонтьева относительно природы и механизмов внимания. Внимание не есть самостоятельная сущность, к которой можно прибегать для объяснения других психических феноменов. Оно само нуждается в объяснении. Традиционное перечисление факторов, влияющих на привлечение и удержание внимания, с делением их на «внешние» (интенсивность воздействия, его новизна, необычность и т. п.) и «внутренние» (эмоциональная окрашенность, интерес, волевое усилие), не помогает вскрыть истинных механизмов этого явления. Природа внимания может быть раскрыта только через анализ деятельности. Такой анализ позволяет прежде всего ответить на вопрос, что в каждый данный момент «актуально сознается», т. е. находится в поле внимания. Для этого нужно выделить предмет целенаправленной деятельности субъекта. Именно он, или, иначе, содержание, отвечающее цели действия, осознается ясно. В отличие от этого содержания, которые составляют условия выполнения действия, сознаются неясно. В соответствии со сказанным нельзя приписывать вниманию самостоятельные свойства. Например, неверно было бы говорить, что внимание ребенка обладает свойством неустойчивости. За свойствами внимания скрываются особенности организации деятельности. Так, за отвлекаемостью внимания ребенка стоит легкая переключаемость его деятельности. Ребенок постоянно деятелен, но направленность его деятельности меняется. Отвлечение внимания ребенка от желаемого предмета (например, объяснения учителя) есть негативная сторона позитивного процесса — переключения деятельности, а следовательно, и внимания на другой, «посторонний» предмет. Поэтому важная психолого-педагогическая задача — управление вниманием ребенка — должна решаться через организацию его деятельности. Недостаточно просто «привлечь» внимание ученика к требуем ому содержанию. Внимание задерживается на предмете только в том случае, если у ребенка возникает задача по отношению к этому содержанию и начнется процесс ее решения. Операциональная оснащенность субъекта также имеет прямое отношение к функционированию внимания. Как показало экспериментальное исследование А. Н. Леонтьева, проведенное под руководством Л. С. Выготского [182] , внешние операции, превращаясь во внутренние, свернутые акты, становятся важными средствами произвольного внимания. Анализ генезиса операций, по мнению А. Н. Леонтьева, позволяет также раскрыть механизм так называемого «производного первичного» внимания, по Э. Титченеру [183] . Операции, которые в своем формировании прошли стадию сознательных действий (в отличие от возникших путем неосознаваемой адаптации), продолжают «сознательно контролироваться», хотя и не осознаются актуально. Такой режим непрямого контроля и создает впечатление «как бы непроизвольного» обращения внимания [184] .

182

Леонтьев А. Н. Развитие памяти. М., 1931.

183

У А. Н. Леонтьева оно обозначается как «вторичное произвольное внимание».

184

Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

В анализе А. Н. Леонтьевым проблемы внимания мы находим очень важный переход также к третьему названному выше плану — плану физиологических механизмов. Всякая деятельность физиологически представляет собой систему процессов, протекающих сразу на нескольких неврологических уровнях [185] . Не все уровни при этом равноправны: среди них выделяются

«ведущий» и «фоновые». А. Н. Леонтьев особенно подчеркивает мысль Н. А. Бернштейна о том, что сознаваемыми всегда являются раздражители только ведущего уровня, каким бы этот ведущий уровень ни был. Поэтому своеобразная внутренняя динамичность операций, прошедших стадию сознательных действий — их способность то актуально сознаваться, то вновь возвращаться на периферию сознания, — физиологически означает то «подтягивание» их к ведущему уровню, то вновь «опускание» на фоновые уровни.

185

Бернштейн Н. А. О построении движений. М., 1947.

Итак, представление о внимании, которое мы находим в работах А. Н. Леонтьева, сводится к следующим общим положениям. Внимание как феномен сознания (и как фактор качества результата) связано со всякой деятельностью. Оно — следствие, проявление организации деятельности и может быть понято только через анализ последней. Во внимании отражается, однако, не вся система деятельности, а лишь работа ее ведущего уровня. Эти положения можно было бы свести в следующую единую формулу: внимание есть феноменальное и продуктивное проявление работы ведущего уровня организации деятельности. Эта формулировка не противоречит традиционному «деятельностному» определению внимания как направленности и сосредоточенности деятельности. Ведь поскольку ведущий уровень определяется задачей или целью [186] деятельности, то его работа, конечно, будет означать «направленность» на предмет-цель и «сосредоточенность» на нем. В то же время данное определение обладает тем преимуществом, что позволяет, не ограничиваясь анализом в плане деятельности, переходить к обсуждению механизмов внимания, и прежде всего его макромеханизмов.

186

Относительно разъяснения тождественности терминов «задача» (по Н. А. Бернштейну) и «цель» (по А. Н. Леонтьеву) см. сн.[184].

Обратимся к анализу того, как данное представление о внимании работает в плане объяснения его известных видов, свойств и феноменов. При этом можно привлечь многие глубокие идеи и замечания, которые были высказаны различными авторами в различное время. Начнем с видов внимания.

Непроизвольное внимание традиционно описывается как реакция организма на действие физически сильного, неожиданного, необычного стимула. В физиологии высшей нервной деятельности такие реакции (называемые «ориентировочными») широко изучены со стороны условий их возникновения, внешнедвигательных и вегетативных компонентов, функций и т. д. [187] Однако попытки представить содержательный, когнитивный аспект возникшего процесса оставались за рамками работ этого направления и сохранялись лишь в собственно психологических исследованиях. Здесь в описаниях некоторых авторов акты непроизвольного внимания выступают не столько как реакции, сколько как длящиеся процессы деятельности. Сошлемся, например, на замечательный анализ, данный в конце прошлого века Н. Н. Ланге [188] .

187

Соколов Е. Н. Восприятие и условный рефлекс. М., 1958.

188

См. сн. [176].

По Н. Н. Ланге, всякий живой организм обладает «инстинктом», или «влечением», любопытства, который пробуждается при действии неожиданного, необычного, физически сильного раздражителя. С этого момента начинается процесс непроизвольного внимания, содержанием которого является поочередное оживление различных «представлений», каждое из которых сличается с актуальным воздействием. Такой процесс продолжается до тех пор, пока не найдется образ, полностью совпадающий с действующим объектом. Тогда он «ассимилирует» этот объект, и последний оказывается понятым или воспринятым; инстинкт же любопытства временно угасает.

В этом представлении о процессе непроизвольного внимания содержится вполне близкий нам деятельностный подход: основой процесса является то, что мы назвали бы познавательной потребностью; эта потребность актуализируется в результате действия стимула, обладающего определенными характеристиками; длящийся процесс непроизвольного внимания есть перцептивная деятельность, продуктом которой является ясный образ объекта. Заметим, что в описании механизма этой деятельности Н. Н. Ланге более чем на полвека предвосхитил современную теорию перцептивных гипотез [189] , или концепцию перцептивных циклов [190] .

189

Грегори Р. Л. Разумный глаз. М., 1972.

190

Найссер У. Познание и реальность. М., 1981.

Если обратиться к произвольному перцептивному вниманию, то снова на протяжении всей экспериментальной психологии начиная с работ классиков конца XIX в. мы находим попытки описать его как процесс активной перцептивной деятельности. Центральным звеном этого процесса является то, что по старой терминологии называлось «актом преперцепции». Это — предварительное оживление и удержание некоего центрального образа, для описания которого в разные периоды разными авторами использовались различные термины — «предварительное знание» [191] , «идеационное возбуждение» [192] , «ожидание» [193] , «гипотеза» [194] , «схема» [195] и др. Однако главные свойства и функция этого центрального образования в различных концепциях оставались примерно теми же — это своего рода перцептивный полуфабрикат, который направляет перцептивный поиск и затем, сливаясь с реальным впечатлением, превращается в ясный, расчлененный образ — характерный итог перцептивного внимания. Таким образом, и здесь мы имеем дело с перцептивными циклами, или с работой «перцептивного кольца управления». Разница же между ситуациями непроизвольного и произвольного внимания заключается в характере побуждающего и организующего начала: в первом случае — это еще не опредмеченная познавательная потребность, во втором случае — это заранее заданная и удерживаемая перцептивная цель.

191

Вундт В. Введение в психологию. М., 1912.

192

Джемс У. Научные основы психологии. СПб., 1902.

193

Норман Д. Память и внимание. — В. кн.: Зрительные образы: феноменология и эксперимент, ч. II. Душанбе, 1973.

194

Брунер Дж. О перцептивной готовности. — В кн.: Хрестоматия по ощущению и восприятию. М., 1975.

195

См. сн.[190].