Психология вредных привычек
Шрифт:
Среди ветеранов войны, или женщин, переживающих побои, или узников войны количество самоубийств гораздо выше. Люди не понимают этого, считая, что освобождение должно вызывать радость и надежду. Однако хронический посттравматический синдром въедается в душу. Вот что пишет об этом Юдит Герман: «Еще долго после освобождения люди, которые были объектом постоянного контроля, несут на себе психологические шрамы своего пленения. Они страдают не только от классического посттравматического синдрома, но и от глубокой перестройки своих отношений со Всевышним, другими людьми и самими собой» {129} .
129
Herman, Judith. 1992. Trauma and Recovery.
Большинство людей с хроническим ПТСР отличаются, по меньшей мере, пассивным саморазрушающим поведением. У них есть проблемы
Пограничная личность
Нельзя писать книгу о самодеструктивном поведении, не обсуждая то, что обычно называют пограничным расстройством личности. Это определение относится к людям, которые часто бывают чрезмерно саморазрушительны, хотя иногда деструкция может быть направлена и на других. Вопрос в том, действительно ли это пограничная личность, как параноидная или обсессивно-компульсивная (категории, которые терапевты приняли чуть больше десяти лет назад). Или это результат травмы в анамнезе, как подсказывает мне личный опыт. Пограничные расстройства в целом рассматривают как жизненный приговор, который не поддается лечению, что не отменяет работы с симптомами. Однако растет число данных о том, что пограничный синдром – на самом деле результат травматического опыта.
Саморазрушающее поведение – это критерий пограничного состояния. В быту мы часто слышим, что этих людей описывают как слишком напряженных: требовательных, ожидающих от других слишком многого, сверхчувствительных к отторжению и склонных ломать и разрушать отношения из-за малейшего разочарования. Их мышление дезорганизовано, поэтому у них бывают неприятности на работе. Они склонны к импульсивным действиям, часто меняют свои увлечения. Их настроение резко меняется – от приподнятого до очень подавленного. Их допустимый мир тоже может меняться. Они склонны к злоупотреблению наркотиками, чтобы унять шум в голове, но чаще прием наркотиков приводит к еще более несдержанному и непредсказуемому поведению. Тем не менее они могут быть очень талантливыми, обаятельными и веселыми.
Паттерны самодеструктивного поведения, которые демонстрируют такие люди, как правило, вызваны их мощной потребностью в любви и уважении, помноженной на такой же силы страх отвержения или неуважения. Ощущая внутреннюю пустоту, они ищут связи с другими, но делают это настолько рьяно и требовательно, что отталкивают от себя. Опытный «пограничник» интерпретирует это как своего рода оправдание: «Должно быть, я ужасен, если никто не любит меня» или «Я знаю, что все равно он был недостоин меня».
По моему опыту, большинство таких пациентов страдали от физического или сексуального насилия в детстве или подростковом возрасте. Они оживляют свою травму, когда чувствуют себя отверженными в настоящем, – испытывают состояние сильной паники, при котором они ощущают себя буквально распадающимися пополам, теряя разум. Это другая реакция ПТСР, когда сознательное, думающее Я временно утрачивается. Когда «пограничника» кто-то бросает, он искренне считает, что не сможет жить дальше, и отчаянно использует все средства (суицидальные попытки, преследование и манипуляции) для возобновления отношений, не понимая, что такое поведение только пугает человека, которого он хочет вернуть.
Есть еще множество доказательств того, что пограничное состояние – результат травмы. Юдит Герман сообщает, что у 81 % ее пограничных пациентов в анамнезе были тяжелые детские травмы {130} . Бессел Ван дер Колк [57] , еще один уважаемый авторитет в области изучения травмы, говорит о том, что только 13 % его пациентов с пограничными расстройствами не имели травмы в детстве, причем половина из них полностью блокировали все детские воспоминания {131} . Марша Лайнен, создатель диалектической поведенческой терапии [58] , не так давно воскресившая собственную историю насилия в детстве, провела исследование больных психиатрического стационара, переживших сексуальное насилие. 44 % из них до этого никогда никому не рассказывали о своих переживаниях {132} . В этом опросе приняли участие 17 тысяч человек среднего класса, белых (средний возраст 57 лет), 22 % из которых сообщили о сексуальном насилии в детстве. Исследователи выяснили, что участники в целом охотно отвечали на вопросы, но никого из них никогда не спрашивали об этом раньше {133} . Возможно, традиционные терапевты, которые относились к пограничному состоянию как к классическому расстройству личности, не спрашивали своих пациентов об их детском опыте, либо страдающие сами диссоциировали собственные воспоминания.
130
Herman, Judith. 1992. Trauma and Recovery.
57
Бессел Ван дер Колк (Bessel А. van der Kolk) – доктор медицинских наук, директор Центра травмы Массачусетского центра психического здоровья.
131
Van der Kolk, Bessel. 2002. In terror’s grip.
58
Диалектическая поведенческая терапия создана в 1990-е годы американским психологом Маршей Лайнен (Marsha Linehan) для лечения пациентов с пограничным расстройством личности. Этот метод предлагает пациенту осознать, что существует много различных точек зрения на ситуацию, которую он воспринимает как «непереносимую» и «безысходную», и тогда человек обучается выбирать другой взгляд на проблему, позволяющий разрешить внутренний конфликт.
132
Linehan, Marsha. 1992. Cognitive-Behavioral Treatment of Borderline Personality Disorder. New York: Guilford.
133
Felitti, V. J. 2001. Reverse alchemy in childhood: Turning gold into lead // Family Violence Prevention Fund Health Alert 8: 1–6.
У большинства людей с пограничным состоянием перенесенная травма носит интимный характер, так как обычно насилие случается в семье и тщательно скрывается: это может быть инцест, ритуализированное физическое или психологическое насилие; родители с тяжелыми эмоциональными проблемами, алкоголизмом или наркоманией – все, что приводит к неуравновешенным отношениям, от большой близости до отторжения. Насколько ужаснее воздействие травмы и терроризма, когда люди страдают от рук тех, кто должен их любить и защищать? Неудивительно, что у этих людей возникают проблемы с доверием, и они бесконечно испытывают на прочность любовь своих близких и друзей, а их самооценка истончается до хрупкости, и они испытывают трудности с самоконтролем.
Тем не менее растет число данных о том, что люди могут вылечиться от этих состояний либо с помощью специализированной терапевтической помощи (еще бы!), либо создавая устойчивые безопасные отношения. В одном исследовании в течение двух лет проводились наблюдения над 180 пограничными пациентами, и более 10 % из них показали существенное улучшение, что было бы практически невозможным, если бы речь шла о настоящем пограничном расстройстве {134} . Однако в первые шесть месяцев эти пациенты показали такой прогресс, что больше не соответствовали критериям своего диагноза. Большинство выздоровевших добились этого в результате изменения отношений с близкими. Некоторые расстались со своими самодеструктивными привычками, у других начались новые благоприятные отношения. Были и те, кто смог взять под контроль злоупотребление алкоголем или наркотиками. На фоне смягчения стресса они смогли избавиться от саморазрушающего поведения.
134
Gunderson, J. G., D. Bender, C. Sanislow, S. Yen, J. B. Rettew, R. Dolan-Sewell, I. Dyck, et al. 2003. Plausibility and possible determinants of sudden “remissions” in borderline patients // Psychiatry 66: 111–19.
Перемещение
Существует несколько признанных терапевтических методов лечения травмы и пограничных состояний: метод экспозиции; метод редактирования истории; терапия осознанности; диалектическая поведенческая терапия; развитие безопасных, устойчивых отношений с другим человеком (терапевтом или возлюбленным). Мы можем усвоить некоторые из этих принципов и применить их к себе.
Экспозиция – это последовательное и подконтрольное предъявление раздражителей, связанных с травматическими событиями. Довольно эффективный метод, поскольку с каждым разом понемногу перестраивает мозг. Одним из элементов тренинга может быть встреча с обидчиком. Мы готовимся, репетируем и подготавливаемся к тому, чтобы принять все возможные последствия. Затем говорим ему, что больше не позволим повторения, при этом твердо веря в свои слова. Обычно это подразумевает физическое расставание. Однако неизбежным побочным продуктом метода экспозиции становится эмоциональное признание травмы и связанных с ней переживаний. Такое признание означает отказ от усилий контроля, когда очевидно, что эти усилия обречены на провал, и готовность мириться с существующим положением вещей, включая собственные горестные чувства и переживания.