Психология зла
Шрифт:
Когда человека приговаривают к "лишению свободы на четыре года", на самом деле его приговаривают к иному, более тяжелому наказанию: к неперывному четырехлетнему УНИЖЕНИЮ. Его лишают тех жизненных ценностей, которые он имел Некоторые, «внешние» ценности, такие как общение с друзьями, работа, уважение окружающих, увлечения, занятия спортом, отдых, участие в различных организациях, воспитание детей – отпадают автоматически; другие, «внутренние» ценности, такие как независимость характера, скромность, вера в справедливость, собственные мелкие чудачества и склонности – будут целенаправленно и методично уничтожаться всякими любителями издевательств: собратьями по несчастью и персоналом "исправительного" заведения. Точно так же целенаправленно и методично будут уничтожаться честь, совесть, стыд и чувство собственного достоинства. Поэтому, даже если, отбыв наказание, человек не станет преступником, он будет иметь ослабленный или вообще разрушенный иммунитет к криминальности. Иммунитет сохранится лишь в исключительных случаях, например, если осужденный будет уверен, что его жизненные ценности останутся неприкосновенными в течение всего срока отбытия наказания, или если он имеет несгибаемое чувство чести и собственного достоинства и может постоять за себя.
в) Потеря времени
Оставить больного на еще на несколько лет без лечения означает запустить болезнь, которая, возможно, перейдет в неизлечимую форму.
г) Небезопасность отбывшего наказание
Изоляция преступника от общества должна быть не наказанием, а предотвращением преступления. Задам простой вопрос. Почему тигров держут за решеткой зоопарка и не выпускают на улицы, даже если эти тигры пока никого не сьели? Ответ очевиден: тигров не выпускают ради предотвращения трагедии. Но если мы имеем убийцу-рецидивиста, который нисколько не раскаялся, а даже кичится своим поведением и заявляет, что снова убьет, как только выйдет на свободу, мы его отпускаем, после отбытия наказания. Он может быть не менее опасен, чем тигр на улицах. Во множестве случаев отпускают отбывшего наказание, определенно зная, что он совершит преступление снова. Так, как будто тигров специально выпускают из клеток и ждут, чтобы они слопали побольше народу. Но "справедливость" сразу же вмешивается и требует, чтобы тот, кто уже понес наказание, был свободен. А как же те невинные, которых он зарежет на следующей неделе? Что говорит справедливость по этому поводу?
д) Ожидание нового зла
Наказать можно лишь провинившегося. Изолировать убийцу можно лишь после того, как он кого-то убьет. Даже если совершенно ясно, что он убьет, мы должны ждать первой его жертвы.
Мужчину осудили за то, что он вступился за женщину, которую насиловали.
Его осудили, потому что он вмешался раньше времени и нанес насильнику телесные повреждения средней тяжести. Но женщину-то пока не изнасиловали, просто не успели. Нужно было подождать, а потом уже вмешиваться.
е) Наказание уже излеченного
Задам еще один простой вопрос. Почему автомобиль, который наехал на пешехода, не списывают на лом, в наказание? Автомобили не списывают потому, что это никак не влияет на предотвращение будущих трагедий. Давайте вспомним пример из первой главы. Пример о мгновенном перевоспитании стыдом. Человек устраивается в небольшую фирму и, под влиянием предубежденного отношения к работниками фирмы, как к мошейникам, начинает совершать мелкие правонарушения: брать взятки, подтасовывать цифры и документы. Когда о его деятельности говорят на собрании, не называя фамилии, он понимает, что на самом деле все окружающие были честны, а мошейник лишь он. При этом он ощущает такой сильный стыд, что излечивается раз и навсегда – на все последующие годы.
Разумеется, совершив преступление по неопытности, незнанию, заблуждаясь, или просто случайно, и осознав свой поступок провинившийся может быть вполне излечен (перевоспитан) собственным чувством стыда. Теперь он так же безопасен, как и автомобиль, сбивший пешехода. Но закон требует, чтобы мы его еще и наказали. А наказав, мы толкнем его на новые преступления.
"Накажи его!" – кричит не только закон, но и чувство справедливости.
Эмоция давит на разум. Мы хотим наказать. Мы хотим сделать плохо тому, кто сделал плохо нам. Если он заставил нас страдать, то будет несправедливо, если не будет страдать он сам. Око за око или что-то вроде этого. Именно примитивная справедливость требует, чтобы применили равное по боли наказание – и таким способом справедливость тоже убивает миллоны людей или калечит их.
ж) Лишение свободы
Лишают свободы не только заключая в тюрьму. Чаще всего нас заставляют делать то, чего мы не хотим делать, или нагло вмешиваются в наши личные дела, запрещая нам то, что нам хочется. Больше всего сексуальных запретов. Но с кем мы спим и как мы это делаем – это только наше лично дело; нечего сюда лезть.
Принудительно среднее образование. Во многих странах принудительна военная служба. Государство и другие системы, поменьше, проводят каждого из нас через многолетнее и ежедневное лишение свободы. Иногда видимые результаты такого принуждения нужны и выгодны нам, – но на самом деле они нужны и выгодны государству. А есть и результаты, видимые не сразу. Мы отвыкаем от свободы, мы начинаем понимать свободу как разнузданность или как набор прав, данных конституцией. Но свободу нельзя дать или взять. Ее нужно взрастить в себе, нужно лелеять ее ростки и охранять их от смертоносных ветров алчности, ненависти и самодовольсвта.
Свобода – главное, видовое свойство человека – свобода мысли, суждения, поступка – поэтому, подавляя свободу, общество воспитывает не людей, а потом стонет под игом расплодившихся нелюдей.
Человек, которого лишают СВОБОДЫ – ЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СУЩНОСТИ, ведет себя как животное, а не как человек. Вот здесь один из корней из года в год растущей преступности, один из самых глубоких ее корней.
Необходимо:
а) Не допускать заражения злом и заражать добром. Если человек уже принял преступные ценности, то нужно во-первых, разубедить его, во-вторых, дать ему иные ценности. Теоретически это возможно. Различные религиозные секты могут похвастаться тем, что их члены, уверовав, уже не совершают преступлений, не воруют не убивают, чтут законы и пр.
б) Если человек умеет только совершать преступления, нужно научить его делать что-то еще. Но эта вещь должна быть привлекательна сильнее, чем зло.
Поэтому всякое обучение примитивным профессиям здесь не проходит. Нужно создавать идентификацию с чем-то другим, а не только с преступным миром – так, чтобы преступная идентификация была разрушена. Если мы рвем старые социальные связи, то мы должны давать новые, более приемлимые. Обобщая, скажу: нужно УВЛЕЧЬ добром.
Все это тяжело и долго, но ведь и сроки заключения велики, а предотвращение возможного зла – неоценимо важная задача.
в) Изоляция от других больных сама по себе излечить не может, может лишь предотвратить дополнительное заражение и развитие болезни, перерастание ее в новые формы. Если преступный характер уже вполне сформировался, то изоляция не излечит самого преступника, но облегчит болезнь другим, которые могли бы с ним контактировать. Если же преступление было совершено как случайное отклонение, то в самом начале заболевния, на легких его стадиях индивидуальная изоляция позволит блокировать развитие болезни и может, в редких случаях, привести к самоизлечению. Но изоляция должна быть не наказанием, а предотвращением. Само понятие наказания должно постепенно уйти.
г) Одно из важнейших условий излечения: во всех случаях обращения с преступником нужно АБСОЛЮТНО ИСКЛЮЧИТЬ УНИЖЕНИЕ.
д) Многие случаи криминальности все равно окажутся неизлечимыми, потому что, во-первых, болезнь зашла слишком далеко; и, во-вторых, из-за экологии.
Поэтому основной акцент должен быть сделан на оздоровлении социальной среды и на раннем выявлении болезни.
е) Так как криминальность очень часто связана с примитивизмом а иногда просто является осложнением примитивизма, то нужно лечить примитивизм. (см. главу 4)