Психотерапевт Его Величества
Шрифт:
– Постоянный клиент? Сколько же раз вы обращались к целителям за последний год?
– Не, за год не скажу. За месяц. Ожог, перелом голени, укус змеи… ребро еще ломал… ну вывихи там, по мелочи… Раз шесть.
Ничего себе. Высокий травматизм обычно говорит об аутоагрессии, когда человек бессознательно вредит сам себе. Вот только причины у этого бывают разные. В простом случае – это следствие тяжелого чувства вины. В сложном – так проявляется бессознательное же стремление умереть, отказ от жизни. Мне нужно больше
– Расскажите мне о себе.
– Мне тридцать шесть, я работаю поваром.
И замолкает. Что-то не очень-то он хочет обсуждать свою проблему.
– Готовка объяснила бы ожоги. Но укус змеи… Вы ее разделывали, что ли?
Клиент оживляется.
– Не-не-не, это все не на работе. То есть там бывает, что порежусь, но редко. Лицо мне подпалили на костре в Великой пустыне, когда варвары сожрать хотели. Змея кусала у эльфов в заповеднике, я ее погладить лез. Ломался у гномов в горах – страховка сорвалась. Типа того.
Ничего себе. Этот странный парень разворачивается ко мне совершенно другим боком. Что он делал у варваров? И как выкрутился? Интересно, но досужее любопытство я проявить не могу.
– Правильно ли я вас поняла, что вы не попадаете в переделки, а сознательно в них лезете?
– Ну… можно сказать и так. А иначе скучно жить.
Ну вот и выходим на причины.
– Вам нужны острые ощущения, чтобы избежать скуки?
– Да.
Вот это уже интересно. Скука, как и лень, это своеобразные психологические защиты. Оборачивают нас теплым одеялом и не дают доступа к каким-то негативным переживаниям. В данном случае я предполагаю, что он избегает или злости, или вины. Продолжаем обсуждать.
– Как вы думаете, почему людям бывает скучно?
– Потому что у них нет цели в жизни.
Молча смотрю на него. Интересно, сделает сам перенос на себя? Не сделал.
– А у вас есть цель в жизни?
Он какое-то время сверлит меня взглядом, потом откидывается на спинку кресла и выдыхает.
– Маленькая есть. Большой нет.
Вопросительно смотрю.
– Я поставил себе цель ввязаться во все, что только можно. Ну там, побывать на дне океана, опуститься в жерло вулкана, с архимагом подраться…
– Что вы чувствуете в такие моменты?
– Я чувствую себя живым.
– Значит ли это, что когда вы не подвергаете себя опасности, вы не чувствуете себя живым?
– О’кей, вы меня достали. Я не понимаю, зачем я живу. Серьезно, зачем? Переводить еду в дерьмо? Зарабатывать деньги, чтобы тратить их на вещи, которые мне не нужны? Зачем люди живут? Объясните мне.
Красавчик. Подайте мне сюда готовенький смысл жизни, я примерю его на себя и раскритикую. Вместо того чтобы мучительно искать свой собственный.
– Возможно, у всех людей разные жизни и разный смысл. Кто-то живет для того, чтобы достигнуть максимальной власти или разбогатеть. Кто-то видит свою идею в помощи другим людям или защите природы. Кто-то находит себя в творчестве или изобретении нового. Кому-то достаточно любить и быть любимым. Кто-то растит будущее поколение, делая его чуть лучше, чем он сам… Ни один из этих смыслов не лучше и не хуже других. Вам нужно найти свой.
Еще в процессе моей пламенной речи я замечаю, как меняется его лицо. Оно становится грустным.
– Я думал об этом. Люди – это животные. Не отрицайте. У всех животных только одна цель – продолжение своего вида. Дети… Моя подруга не хочет заводить детей. Она считает, что я слишком легкомысленный для этого.
И надолго замолкает. Жду. Мне ничего не нужно говорить сейчас. Достаточно того, что он наконец-то встретился с этой мыслью и всерьез обдумывает ее, а не привычно отмахивается, подменяя настоящие переживания коктейлем из адреналина и новых впечатлений.
– Эта ситуация не имеет решения. Да, я хочу детей. Но Тара не хочет, а расставаться с ней я не готов. То есть она не хочет детей именно от меня, потому что я такой вот ненадежный раздолбай.
– Это выглядит как весы.
– Что?
– Ваша жизненная ситуация. Представьте себе огромные чаши весов. На одной из них будет ребенок, а на другой его отсутствие. Что ляжет на первую чашу?
– Любовь к Таре. Желание быть отцом. Желание… иметь смысл. Научить сына ездить на лошади… Самому стать взрослым. Родители, опять же, довольны будут.
– Сколько весит то, что лежит здесь?
– Много. Пятьсот… шестьсот килограмм. Много.
– Что вы положите на противоположную сторону?
– Свободу. Приключения. Новые ощущения. Опасность. Азарт. Самовыражение. Свою уникальность.
– Сколько?
– Почти четыреста килограммов.
– Что из этого имеет максимальный вес для вас?
– Уникальность. Мои поездки делают меня собой, я не хочу от них отказываться. Но Тара считает, что нельзя быть главой семейства и отцом, при этом постоянно пропадая в разъездах, из которых можно не вернуться.
– Вы когда-нибудь брали ее с собой?
– НЕТ!
– Почему?
– Я сойду с ума от страха за нее.
– Может ли быть, что она сходит с ума от страха за вас?
– Я… не думал об этом так. Ее кислое настроение всегда казалось мне покушением на мою свободу.
Молчит. Думает.
– Что же делать, Ася? Я не могу принять решение. Никак. Невозможно расстаться. Невозможно стать таким, каким она хочет меня видеть.
Мне кажется, я понимаю, почему он постоянно травмируется.
– Вместо того чтобы искать выходы, принимать непростые решения, вы живете так, будто проблемы совсем нет. Что вы чувствуете, когда вспоминаете, что ситуация именно такая… безвыходная?