Психоз
Шрифт:
Мэгги присела на край кровати. Все, что сказал Пит, выглядело логично. Ее очень беспокоил перстень Джейсона, и она не могла без содрогания вспоминать о ритуале и белой руке умирающего, сжимавшей ее запястье. Но настоящая опасность заключалась не в этом. Онf должна опасаться других: Клифа и Карла, возможно, даже Жака и Барбары. Определив своих врагов, она ощутила некоторое облегчение.
— Что с тобой? — спросил Пит, садясь рядом с ней.
— О! Ничего особенного… Я попыталась кое в чем разобраться.
Пит почувствовал, что в мыслях она сейчас
— Пит, ты не хочешь заняться любовью?
Желание, пронзившее ее как ток высокого напряжения, заставило дрожать ее руки, когда они прикасались к его груди и скользили вдоль его тела. Ей хотелось ласкать, целовать, утопить в наслаждении это тело. Это желание ослепило ее настолько, что она потеряла над собой контроль. В черных глазах Пита мелькнуло что- то похожее на страх, но он уже покорно отдавался ее ласкам.
Она приподнялась над ним, жадно покрывая поцелуями его стройное мускулистое тело. Он предпринял осторожную попытку обнять ее, но она недовольно потрясла головой, останавливая его порыв. На этот раз она испытывала эгоистическое удовольствие, доводя самца до исступленного желания. Она не хотела, чтобы он прикасался к ней. Когда его руки касались ее тела, она сбрасывала их. Она все сделает сама! И для него, и для себя.
Почувствовав себя готовой, она оседлала его и позволила любить себя. Их лица соприкасались. Она вдыхала запах его волос, его тела. Она любила этот запах, запах разгоряченного животного. Она стонала ему прямо в ухо, запустив свои пальцы в густую шевелюру его волос, и испытывала блаженство от острой, пронзающей боли, причиной которой был он. Она больше не противилась, подчиняясь его силе, позволила ему увлечь себя на морскую глубину страсти. Весь жар ее тела сконцентрировался внизу ее живота. Они взорвались одновременно…
Лежа друг подле друга, они улыбались. Мэгги продолжала его ласкать, скользя ладонью по его еще влажному телу. Она смотрела на него, вглядывалась в него, восхищалась им, как своей любимой игрушкой. Она ждала, когда он закроет глаза. Она обожала смотреть на него спящего. Но сама уснуть не решалась, боясь кошмарных сновидений. Но сон оказался сильнее, а вместе с ним пришли и сновидения.
Стены коридоров были зеркальными. Перебегая из комнаты в комнату, она бросала в них быстрые взгляды. Ее распущенные волосы ниспадали до талии. Она бежала босая, чувствуя подошвами ног холод каменного пола. В руках она держала младенца.
Что-то было не так, что-то уже произошло, но она не могла понять что. Через открытые окна до нее доносился запах смолы горящих факелов, от которых по стенам плясали причудливые тени. Нужно было бы закрыть
окна и двери, не дать им войти, но их было слишком много, а она — одна.
Мужчины взломали входную дверь. Она знала их. В свете факелов их лица были ужасны.
Она успела добежать до спальни и захлопнуть за собой дверь. Она дважды повернула ключ в замочной скважине. Это была их спальня. Она узнала камин и кровать с балдахином. Комната была освещена множеством свечей.
В кровати лежал мужчина, но это был не Пит, хотя у него были черные глаза и темные волосы. Она увидела на его лице страх, и это разозлило ее.
Преследователи ломились в дверь. Стоял такой грохот, что казалось, будто весь мир летит в тартарары. Прижимая маленького мальчика к груди, она подошла к окну. Внизу метались тени…
Она обернулась. Мужчина, лежавший в кровати, плакал. Она ненавидела его за трусость, ненавидела своих преследователей по причине их скудоумия и ревности Она поклялась, что они заплатят за все. Дверь не выдержала, и разъяренная толпа ворвалась в комнату.
Мэгги внезапно проснулась, вырвавшись из кульминационного момента сновидения. Она села, обливаясь потом, и осмотрела комнату, освещаемую мягким светом огня, полыхавшего в камине.
Она закрыла глаза, и перед ней поплыли эпизоды кошмарного сна. Почему ее преследуют странные и непонятные сны?
Глава 18
В дверях бильярдного зала стояла медсестра в безукоризненно белой униформе. Никого, кроме Клифа, там не было.
— Мистер Джексон?
— Вас хочет видеть мистер Мунтолив.
В ее голосе не слышалось ни просьбы, ни заискивания. В Равеншурсте всякое слово Адамс имело силу закона, и гости были вынуждены относиться к ней с уважением. Но Клиф Джексон ненавидел ее и прозвал Белой Колдуньей.
— Хорошо, лапочка, — ответил он.
Он медленно отошел от бильярдного стола и поставил кий в стойку. Находясь в другом конце зала, он почувствовал, как в Адамс зарождается раздражение. Она не терпела подобного рода фамильярностей. В конце концов, она — личная медсестра Мунтолива и именно она поддерживала в нем остатки жизненных сил, что выводило Клифа из себя. Пусть бы он сдох! Разделить бы быстрее его состояние и зажить в свое удовольствие, без этих неожиданных вызовов в Равеншурст и невероятно скучных уик-эндов.
— Как себя чувствует старик, Адамс?
Они поднимались по лестнице. Он предполагал, что она взорвется негодованием от его пренебрежительно-неуважительного тона и содержания вопроса, но Адамс ответила спокойным, безразличным голосом:
— Он хорошо себя чувствует, мистер Джексон.
— А как вы думаете, Адамс, он переживет этот уик-энд?
— Не знаю, сэр. — Помолчав секунду, она добавила — Возможно, он переживет еще всех нас.
Она открыла дверь и пропустила Клифа в комнату.
— Клиф?
Голос старика прозвучал слабо и хрипло.