Псы господни
Шрифт:
Кстати, дома у Дудчика тоже был он, обнаруженный неопознанный труп — его агент.
— А остальные?
— Обычные «чернорабочие». Впрочем, сейчас из четверых остался только один — еще двоих твой Артист уложил. Сделай ему легкий втык: эмоции надо сдерживать...
— Считаю, что он поступил сообразно обстановке, — не согласился Пастухов.
— Почему?
— Эти «чернорабочие» перекуривали после устранения свидетеля. К тому же, поскольку им поручили самую грязную работу, сразу было очевидно, что большой ценности в своей группе они
— И все-таки мы находимся на том же самом месте, что и два дня назад, — решительно включился в разговор генерал Нифонтов. — Амир и Дудчик скрываются, и у нас нет ни единой зацепки. Давайте приниматься за мозговой штурм.
И он заказал чай в кабинет.
— А что тут думать, — рассудил Пастухов. — Надо за майора Стрельчинского браться. Он не подведет.
— Это шутка? — холодно спросил Голубков.
— Не думаю, — сказал Нифонтов. — Что у вас на уме?
— Надо в первую очередь узнать новые паспортные данные Дудчика и Амира. В разговоре Тимура и Амира по телефону прозвучало, что некий «человечек» должен принести Амиру документы. Полагаю, речь шла о фальшивых паспортах. Как только Амир их получил, он тут же расстался с узбеками.
— Ну и как майор Стрельчинский сможет нам добыть эти данные?
— Придется ему постараться, ведь он мой должник...
Генерал поднялся с места и отменил заказ на чай.
— Езжайте к майору вдвоем, и немедленно: дорога каждая минута. Они уходят от нас.
Мирзо Кудимов уже несколько часов находился в квартире один. Он совершенно не мог понять логику происходящего. Не приезжала группа захвата ФСБ, не возвращалась с операции команда Нейла Янга. Где же они?
Оперативники, которые без шума устроили засаду и пункт прослушивания в квартире этажом выше, также не могли сообщить начальству ничего интересного. Микрофоны, опущенные в вентиляционные каналы, фиксировали только редкий скрип кровати, на которой ворочался Кудимов. Было принято решение занять соседнюю с конспиративной квартиру, что было тут же проделано профессионально, без малейшего шума и крика.
Ожидание продолжалось, жильцы трех квартир смотрели свои телевизоры, отвечали на телефонные звонки и испуганно протискивались по коридору на кухню мимо бойцов группы захвата, затянутых в бронежилеты и с короткими автоматами наготове.
Наконец пост внешнего наблюдения сообщил, что в конце проспекта показалась ожидаемая машина.
Увидев автомобиль, на котором его товарищи уехали на операцию, Зелински бросился, размахивая руками, наперерез. Сердце бешено колотилось в груди: вот он, единственный шанс вовремя предупредить своих о провале конспиративной квартиры.
Муха, сидевший за рулем, удивился:
— Что это он?
— Пьяный, — небрежно бросил Нейл Янг, разглядевший Зелински.
— Берем, — скомандовал Док.
Уже вплотную подбежав к затормозившей машине, Зелински неожиданно обнаружил, что видит в ней только одно знакомое лицо: Нейл Янг сидел на заднем сиденье между двумя незнакомыми людьми. И пока он переваривал это, в лицо молодого романтичного человека уже глядело два ствола.
— Потеснитесь, ребята, — сказал Муха.
Артист вышел из автомобиля и пропустил Зелински вперед, по дороге отобрав у него оружие. Вскоре автомобиль тронулся дальше.
— Кого это нам бог послал? — спросил Артист у Нейла Янга.
— Идиота, — ответил тот.
По дороге в Климовск, в гости к Стрельчинскому, Голубков спросил Пастухова:
— Как твои ребра?
— Ребра ничего, терпят.
— Зачем сам полез по стене? Мог сорвать операцию. Надо было Боцмана послать.
— Боцман рубашку придумал на дверях, мне бы ввек не догадаться. Это он вам англичанина тепленьким «слепил». Так что спасибо за заботу, но мне бы другое...
— Что?
— Ольга дома волнуется. Я ей позвонил, а она не верит, что я в Москве. Говорит, что звоню по сотовому, и не узнать откуда.
— В чем проблема? После Стрельчинского поезжай домой, успокой семью. Пастухов покачал головой:
— Может, вы позвоните, Константин Дмитриевич?
Голубков со вздохом взял у него трубку:
— Ночь же, Сергей.
— Ничего. Ей все равно не спится. Полковник набрал номер; трубку сняли после первого же гудка.
— Да, — послышался встревоженный голос.
— Здравствуйте, Оля. Это полковник Голубков, узнали?
— Что-то с Сережей, Константин Дмитриевич? — был первый ее вопрос.
— С Сережей? Нет, ничего. Сидит вот рядом со мной в машине. — И Голубков повернулся к Сергею. — Подай голос.
Пастухов смущенно сказал в протянутую трубку:
— Все в порядке, Оля, не волнуйся. Голубков продолжил:
— Ты уж извини, Оля. Это я виноват — никак не могу отпустить его со службы. Тут у нас запарка небольшая вышла...
— Я все понимаю, Константин Дмитриевич. Я офицерская жена. Только скажите: с ним правда все в порядке?
— Здоров, как бык. Правда, по ребрам получил недавно, но на него это как бы и не влияет. Сегодня гимнастикой занимался — любо-дорого смотреть.
— Спасибо, что позвонили, Константин Дмитриевич. Я вам так верю. Вы меня успокоили. Он скоро сможет быть дома?
— Ну об этом вы с ним сами поговорите, я же не передатчик. — И Голубков еще раз протянул трубку Сергею.
— Рассчитываю быть утром, но не обещаю, Оля, ты уж прости. Действительно у нас тут малость запарка вышла...
— Не забудь Настьке коньки купить.
— Я помню.
— Тогда пока! Да, у нас все в порядке.
— Терпи, Олюшка, — служба.
— Хорошо, Сережа. Я терплю.