Псы над пропастью
Шрифт:
— Постарайся не допустить женщину в места, где стреляют. Она руководством рассматривается как ценный для государства человек. На мой взгляд, таких людей должно ФСО охранять, а не спецназ ГРУ. По крайней мере, в советские времена, говорят, именно так было. С ними, я слышал, Девятое Главное Управление КГБ работало. Хотя я не в курсе всех тонкостей. Я в советские времена только курсантом был. Береги ее. Если ради этой женщины из Сирии пригнали отряд боевиков, она человек серьезный.
— Я постараюсь, товарищ подполковник.
— Будут новости, я доложу. А они скоро будут. До связи…
— До связи, товарищ подполковник…
— Начальство беспокоит? — спросила Людмила Николаевна.
— Командование, — перевел старший лейтенант фразу женщины на более привычный ему армейский язык. — Дает наставления.
— Слышала краем уха, обо мне шел разговор?
— Так точно, Людмила Николаевна. И о вас тоже. В числе других наставлений.
— И что вам было сказано обо мне?
— У нас говорят не «сказано», а «приказано». Мне приказали ни в коем случае не допускать вас до места, где будут стрелять. Вплоть до кратковременного ареста. Наручники у меня есть. Если будете лезть не в свое дело, я вас просто прикую наручниками к одному из двух солдат, которых выделю вам в охрану, в таком положении вам и придется ждать завершения операции. Это, честно скажу, не слишком приятно. Особенно если руку пару раз дернешь. Наручники в таком случае сжимаются сильнее. Поэтому рекомендую вести себя аккуратно и тихо.
— Я разве похожа на буйную? — усмехнулась Людмила Николаевна.
— Вы похожи на своевольную. На человека, который привык считаться со своими решениями, но не желает считаться с решениями других. Вы же эгоцентрик, как я вас понял. Причем отъявленный эгоцентрик…
— Есть такое дело, — вяло улыбнулась женщина. — Не совсем уж отъявленный, но в какой-то степени вы правы. А если я буду в состоянии и захочу вам помочь?
— Я вам просто расскажу реальный случай из своей жизни. Я — офицер спецназа ГРУ, отлично подготовленный боец, специалист по рукопашному бою высокой квалификации. Еду однажды с женой в автобусе. Четверо подвыпивших хулиганов там распоясались. В ответ на замечание ударили женщину. Естественно, я не мог остаться в стороне. В обыденной обстановке я их всех четверых бы просто по асфальту размазал или по полу автобуса. А тут моя жена вмешалась. Пыталась мне, как говорит, помочь. И мне пришлось больше ее защищать, чем хулиганов усмирять. Усмирил, но в результате и жена получила синяк, и я тоже. Симметрично. Она под правый глаз, я под левый. Точно так же в боевой операции. Если вы попытаетесь вмешаться, солдатам и мне придется не о себе думать, а вас защищать. И кто-то из нас при этом может погибнуть. Вот для этого я и держу наручники и хочу их использовать. Хотя понимаю, что вы попытаетесь убедить меня, что это излишне жесткая мера.
— Не поможет? Убеждение не поможет?
— Бесполезно. Я не хочу рисковать жизнями своих солдат.
— Тяжелый вы человек. И не хотите считаться с моей спортивной подготовкой.
— Служба у меня нелегкая. Она, конечно, свой отпечаток накладывает. Да, я человек тяжелый, которого невозможно убедить, если я думаю обратное. Давайте на этом определении и остановимся. Дальнейший разговор только собьет нам дыхание.
При том темпе, что взял старший лейтенант Ослябя, разговаривать на ходу было возможно, но лучше было не говорить. Дыхание могло еще понадобиться для других дел. И потому Виктор Юрьевич резко шагнул и оторвался от женщины на пять шагов. Солдаты последовали за ним, отгородив женщину от командира взвода живой стеной. А она слишком поздно среагировала и вынуждена была идти позади этой стены.
Ослябя снова начал часто поглядывать на часы и на небо, которое стало хмуриться. Впрочем, непонятно было, то ли небо хмурится, то ли уже вечерний сумрак надвигается. А скорее всего, одно совместилось с другим, и при хмуром небе вечерний сумрак начал сгущаться раньше обычного времени.
Не хотелось бы дождя, потому что сильный дождь мог помешать старшему лейтенанту Ослябе претворить в жизнь то, что он задумал. А задумал он проникнуть на туристическую базу, используя ливневку, канаву, прикрытую прочными металлическими решетками. Сначала провести разведку, а потом и весь взвод вывести в точку атаки в тот момент, когда бандиты не ожидают такой атаки из-под земли. Небольшой дождь существенного влияния на намерения старшего лейтенанта оказать не смог бы, но сильный ливень мог сорвать эти планы. А ливни на Кавказе случаются и сильные. Это Ослябя знал хорошо, потому что сам как-то попадал под такой мощный и по-настоящему ледяной ливень, который надолго запомнился.
Радовало то, что удалось в светлое время суток преодолеть все сложные участки пути. Теперь осталось осилить простые участки, хотя и самые продолжительные. Взвод целенаправленно и неуклонно приближался к предстоящему месту событий, и противник, как хотелось думать, о приближении взвода не знал.
Позвонил комбат и сразу начал с сообщения:
— Виктор Юрьевич, началось…
— Идет бой? — спросил старший лейтенант.
— Какой там бой… На выстрелы из дробовиков и пистолетов с чердака бандиты ответили одним выстрелом из гранатомета. И все кончилось. У нас есть связь только с одним старшим прапорщиком полиции Чолаховым. Он и рассказал, что произошло. Сам эмир Харунов со своим отрядом прошел внутрь турбазы. Грузовик с бандитами приехал на минуту раньше появления Харунова. И Харунов выставил бандитов охранять периметр и дорогу. Одновременно послал десять человек пострелять по кустам вокруг турбазы. Убиты несколько туристов, остальных загнали за ворота. Сам Чолахов находится за территорией. Говорит, еле выбрался. Готовится тебя встретить. Что внутри происходит сейчас, не знает. Только видел самое начало атаки на турбазу. Но после выстрела из гранатомета покинул территорию, пока бандиты не выставили более плотное оцепление. Куда согнали заложников, сведений нет. Антитеррористический штаб сейчас пытается выйти на самого Харунова и выяснить, чего он желает. Из Москвы, из Краснодара и из Ростова вот-вот должны вылететь подразделения антитеррора. Но куда их посадят — неизвестно. Неизвестно и как они будут до места добираться. Короче говоря, раньше утра их ждать не следует. А до утра может многое произойти. Вся надежда на тебя. Чем могу помочь?
— Какими силами располагают бандиты?
— Тридцать два человека у Харунова, двадцать три приехали на грузовике. Данные про грузовик от старшего прапорщика Чолахова. Он наблюдал за выгрузкой и всех пересчитал. Еще старшему прапорщику показалось, что он видел среди первой банды Сарыбаша Чотаева, брата Ногая. Но в сумраке он мог и ошибиться.
— Телефонный номер Чолахова…
Подполковник продиктовал. Старший лейтенант на всякий случай повторил.
— Тогда — все… Мы уже недалеко.
— Я знаю. Твой взвод отмечен светящейся точкой на центральном мониторе. Все передвижения контролируются. Удачи тебе, Виктор Юрьевич. Надеюсь, сможешь доказать скептикам, что такое спецназ ГРУ.
— А кто в числе скептиков?
— Все здесь, в антитеррористическом штабе. Они на подразделения антитеррора только и надеются. Что с них взять — это же офицеры ФСБ. Но я не буду тебе мешать. Звонить стану только тогда, когда появятся новости. До связи…
— До связи, товарищ подполковник…
Электрические фонари на столбах, что освещали территорию базы, было видно издалека, и казались они более яркими, чем там, на территории самой базы. Там фонари частично скрывали ветви деревьев, а при виде сверху деревья не мешали.
Старший лейтенант Ослябя остановился на склоне последней горы, рассматривая базу. Те места, которые он уже знал, Виктор Юрьевич определил сразу. Но издали туристическая база казалась более обширной, чем снизу, хотя и там корпуса стояли поодаль друг от друга, и не стройными рядами, как обычно бывает на равнинных местах, а так, как позволял рельеф местности. Корпуса умышленно вписывали в местный пейзаж так, чтобы не разрушить его целостность. В окнах всех корпусов горел свет, хотя темнота только-только еще подступила. Это казалось странным. Не мог же эмир Батырби Харунов оставить всех туристов в занимаемых ими номерах. Он наверняка согнал всех в какое-то одно помещение, чтобы контролировать туристов. Дистанция была еще большой, тем не менее старший лейтенант подозвал к себе младшего сержанта Лопухина, штатного снайпера взвода.