Псы Войны 2. Кровь в хрустале
Шрифт:
Первые десять лет Уинстон Массанта прожил в Харпере среди многочисленной родни своей матери. Его дед гордился тем, что его предок был губернатором Мэриленда ещё до возникновения страны, а одна из бабок - королевой народа Гребо. Идиллия закончилась после вынужденной эмиграции. Сначала это был грязный и вонючий Фритаун, расположенный на полуострове, а затем - Батерст. Только после перевода отца в Луис жизнь их семьи вошла в нормальное русло: отец купил небольшой домик и отправил сына в кадетскую школу. Это произошло десять лет назад. Однако, после его окончания Уинстон не пошёл по стопам отца, а стал полицейским. Служба в столице позволила ему закончить юридический колледж и быстро подняться по служебной лестнице. Долгое время он был в подчинении субинтенданта Иносента Белмаром, имевшим среди коллег кличку "Шериф". Он считался очень хорошим полицейским, поскольку в его районе царил почти образцовый порядок. Естественно, по местным понятиям. Уинстон Массанто восхищался своим шефом и
– Но я ничего в этом не понимаю, сэр!
– попробовал возражать капитан.
– Научишься! У Вас для этого есть всё: опыт, кругозор, образование и, главное, цвет кожи! А ещё ты получишь звание майора!
Последний аргумент оказался решающим, и Массанта согласился. Штат отдела был небольшим - четыре человека в центральном офисе и по одному при штабах бригад и округов. Вместе с авиацией и флотом в его подчинении оказалось дюжина сотрудников. Они почти не имели ни опыта, ни знаний, которые были необходимы для такого рода деятельности. Поэтому майор лично проводил все расследования, а сотрудников использовал в качестве обслуги. Слава богу, что дел было немного: поиск сепаратистов и контрабанда военных материалов. Дело "Гвенко" попало в его компетенцию случайно, поскольку было связано с нелегальной торговлей оружием. Майор рассчитывал, что ему удастся быстро распутать это дело особенно после того, как ночью в штаб Южного округа поступил анонимный звонок. Неизвестный сообщил дежурному офицеру, что в одном из пакгаузов лежит оружие, которое контрабандой хотят вывезти в Зангаро. В этот раз служба оповещения сработала оперативно: майор поднял по тревоге комендантский взвод, который в полночь оцепил ангар. Он приказал солдатам ждать рассвета, чтобы захватить контрабандистов с поличным. Когда судно взлетело на воздух, он первым делом бросился в пакгауз и вскрыл ящики: там оказался хлам. Тогда он стал расспрашивать докеров. Один из них вспомнил, что поздно вечером от пакгауза отъехали два грузовика. Их поиск ничего не дал, впрочем, как и допрос капитана судна, итальянца по фамилии Норбиатто. Он действительно ничего не знал: Массанта был расстроен. Тогда он приказал портовым водолазам осмотреть останки "Гвенко". Они лазали по его остову целые час, но нашли только неразорвавшиеся снаряды для эрликонов, которые числились в грузовом реестре судна. Его подписал полномочный представитель республики Зангаро Генри Бенъярд. Он останавливался в отеле "Эксцельсиор" и раскатывал на роскошном зелёном "мэверике". Городская полицая быстра обнаружила эту машину. Она оказалась припаркованной у склада фирмы "Соваж" уже с ночи, а. её куда-то запропастился. Массанте очень заинтересовало столь неожиданное исчезновение зангарского агента, которого посчитал причастным к взрыву. Однако, вскоре недоразумение выяснилось, выяснилось, что Генри Бенъярд - близкий приятель владельца "мэверика" Маритом Гомадом. Он затемно уехал на сафари, а перед этим отогнал машину племяннику владельца. Разговор с Маритом Гомадом подтвердил этот факт. Оставалось только ждать возвращения Бенъярда, которого надо было бы допросить для порядка.
При опросе докеры показали, что Бенъярда вёл дела с Мутото, который числился агентом службы безопасности. Как выяснилось из документации, в пакгаузе хранились именно его ящики с разным хламом. Складывалось впечатление, что Мутото хотел обмануть зангарцев, но что-то у него не срослось. Вот если бы ящики были бы на судне, тогда их начинку было бы невозможно установить. Массанта приказал своим людям срочно разыскать торговца, но он куда-то запропастился. Его поиски пока ничего не дали.
– Ничего, никуда он от нас не уйдёт, - произнёс сквозь зубы майор, услышав доклад адъютанта. Он уже был готов орать от расстройства, когда ему вдруг улыбнулась удача. Просматривая утреннюю сводку, его люди случайно обнаружили, что полиция задержала на выезде из города двух подозрительных французов, а незадолго до этого какой-то метис убит в районе порта, когда он попытался избежать встречи с патрулём. Оба события произошли в течение часа после взрыва. Эта была единственная ниточка, которые вела к контрабандистам. И тут майору невероятно повезло: одним из арестованных оказался Жорж Шевалье, он же Жак Ювелен, преступник, которого органы правосудия Гвиании разыскивали несколько лет. Его подельник назвался сам - это был Шарль Ру, довольно известный наёмник. На него у майора ничего не было, но он рассказал всё сам. Главным в этой информации было то, что некий господин Харрис, который представлял интересы нанимателя Шарля Ру, должен встретится с бригадиром Спифом. В девять часов утра майор позвонил Белмару и лично доложил о результатах расследования.
– Ру признался, что ему приказали заложить взрывчатку?
– Нет, он всё валит на Шевалье и второго своего подельника. Очень возможно, что это убитый в порту. Документов при нём не было. Но по татуировкам на испанском можно сказать, что это латинос. Вероятно, с какого-то карибского острова.
– Провели опознание трупа?
– Провели.
– Кто-нибудь его опознал?
– Нет. Докеры его не встречали ни разу.
– Покажите труп Ру. Может он опознает.
– Показывали, не узнаёт. Говорит, что видел его мельком и всего один раз.
Ни Массанто, ни Белмар так и не установили личность человека, труп которого нашли в порту. Конечно, это был не Грильо, который, чтобы замести следы, пришил похожего на него человека - матроса с парохода, пришвартовавшегося в порту Уарри. Капитан о пропаже не заявил, поскольку рассчитывал присвоить жалование этого бедолаги, а его прежние приятели даже не обратили внимание на его уход. Мало ли что бывает с человеком, может он решил сойти на берег. Тем временем, сам Грильо поспешил в особнячок, чтобы забрать деньги, свои и чужие вещички и смотаться. В лагерь он, естественно, не поехал. Сев на рейсовый автобус, он доехал до гордка у северной границы Гвиании. Здесь он распродал все свои "трофеи", включая пистолет и патроны. Уплатив небольшую мзду пограничникам, он пересёк границу и оказался в соседнем Камеруне. Здесь можно было считать себя в безопасности...
Белмара больше всего интересовал Шевалье, потому что только он мог дать показания против полковника Роджерса. Суперинтендант когда-то работал вместе с комиссаром Прайсом и знал, что этот француз - такой орешек, который трудно расколоть с одного удара.
– Как он держится?
– спросил он Массанту.
– Молчит.
– Пусть ему. Изолируй и поработай с Ру. Протокол допроса срочно пошли мне с курьером. Мер воздействия к ним пока не принимай. Успеется.
Массанта невольно поморщился: он редко прибегал к таким методам. Всегда лучше поговорит, попугать, ну и применить пентотал. Правда эта "сыворотка правды" действовала не на всех: кто-то был к ней невосприимчив, а кто-то имел противопоказания и мог умереть.
– Понял, сэр. У меня ещё есть несколько подозреваемых на примете. Сейчас мы их ищем.
– Кто это? Зангарцы?
– Полномочный представитель Республики Зангаро Генри Бенъярд отпадает.
– Почему?
– У него есть алиби. У капитана Норбиатто тоже документы в порядке. Кроме того, он - гражданин Италии.
Было слышно, как скрипят зубы шефа.
– Кто ещё есть в твоём списке, - процедил он.
– Ещё есть английский гражданин Уолтер Харрис и торговец Мутото. По англичанину хотелось бы иметь побольше информации.
– Да, да, конечно, - быстро произнёс в трубку суперинтендант.
– Тебе пришлют всю информацию, которая у нас есть. А Мутото ищи сам. Имей ввиду, что он - наш человек.
– Знаю, сэр. Поэтому очень странно, что его нигде не могут разыскать.
– Пошли лучших людей. Мне кажется, он как-то замешан в этих событиях.
– Да, сэр. Так и сделаю!
– И вот что ещё, Уинстон, - в голосе шефа появилась странная интонация.
– Пока не распространяйся о результатах дознания. Делу присвоить высшую степень секретности!
– Есть, сэр, - высшая степень секретности означала, что доступ к материалам следствия будут иметь только сам Белмор, президент, ну и следователь, конечно.
– Теперь самому придётся писать протокол допроса, - тоскливо думал майор, а его шеф продолжал давать указания в трубку:
– Будь всё время у телефона, Уинстон, я сам скоро с тобой свяжусь.
– Да, сэр.
Белмар так и не связался со своим подчинённым: он примчался сам. Это произошло в тот момент, когда майор заволновался, что шеф долго не выходит на связь. За это время ему полностью удалось расколоть Ру: в страхе он рассказал и о минировании "Гвенко", и о лагере наёмников где-то у южной границы, и о фороне Дого, и об оружии, доставленном морем. Информации было так много - успевай только записывать. Изредка Массанта прерывался, брал протоколы допроса, заходил в соседнюю одиночку и зачитывал отрывки из них Шевалье. Зеленоглазый француз (бывает же такое!) всё время смотрел ему в глаза, молчал и изредка плевал сквозь зубы. Он сидел на бетонном полу, широко расставив ноги, сильный и уверенный в себе мужчина, и сильно отличался от елозившего в допросной Ру. Что будет с ним, когда расследованием займётся лично Бэлмар? Молчащая отбивная или орущий от ужаса кусок мяса? Массанта было искренне было жаль этого гордого человека, он пытался ему помочь:
– Поймите, Шевалье, - сказал он напоследок.
– Мы всё равно из Вас всё вытащим. При помощи пентотала или тисков. Лучше подтвердите показания Вашего друга - Вам будет легче жить. Всё равно Вам светит лет десять тюрьмы...
– Он всё врёт, - последовал чёткий ответ.
– А за свои поступки я отвечу сам. Больше стенки мне все равно не светит...
– Ну, как хотите. Вы мне искренне симпатичны.
– Все тюремщики так говорят, - процедил сквозь зубы француз.
– Вы не первый и, вероятно, не последний.