Псы Войны 2. Кровь в хрустале
Шрифт:
– Если всё пойдёт по плану, то десятого сентября я буду на перевале.
– Значит двенадцатого или тринадцатого ждите своих бывших подопечных на перевале. Вам всё понятно, товарищ капитан?
– Так точно, товарищ майор!
Беседа шла на русском языке, поэтому Буассо и остальные офицеры только хлопали глазами, слабо понимая о чём идёт речь. Буасса первым сообразил обратиться к Алеку. Тот начал было переводить, но Лунёв вдруг остановил его:
– Не надо это переводить, лейтенант Мванза! Их это не касается. Ваи это понятно?
– Да, товарищ майор!
Когда майор и сопровождающие его лица стали садиться в вертолёт, винты которого понемногу набирали обороты, Акимцев подошёл к Лунёву и тихо
– Борис Николаевич, разрешите обратиться!
– Да, Евгений, слушаю. Только недолго.
– Скажите, почему прислали Буассу. Он же вроде как министр?
Лунёв странно усмехнулся:
– Был министром - стал комбатом. Там, - он многозначительно поднял глаза вверх, - решили, что так будет лучше. Министром стал камрад Сейнега...
– Но, майор Зигунов....
– Майор отвечает за боевую подготовку, а не за политику. К тому же Буасса один из немногих военных из Зангаро, которые у нас есть. Береги его!
– А как с субординацией?
– Считай, что он тебе подчинён.
– То есть, я правильно понял, что имею право единолично принимать решения?
– Да. Он не будет вмешиваться в тактическое командование.
– А в остальном?
– Акимцев попытался перекричать гул винтов.
– Товарищ майор, - вдруг рядом раздался голос капитана Галицкого.
– Пора лететь...
– Да, сейчас, - оглянулся на него Лунёв. Он протянул руку Акимцеву и добавил: - Авы, товарищ капитан, действуйте по обстановке. Тут от Вас всё сейчас зависит!
– Понял, Борис Николаевич!
– Акимцев приложил руку к своей панаме и отошёл в сторону.
– Последние наставления начальства?
– произнёс тихо подошедший Алек. От неожиданности Евгений вздрогнул, но потом сообразил, что шаги лейтенанта заглушил гул взлетающего вертолёта.
– Скорее инструкции, как действовать в внештатной ситуации, камрад, - ухмыльнулся Акимцев.
– Вас это тоже касается.
Выдвижение к Коро прошло без эксцессов. Дорогу показывал Эвалд, который за последние пять недель
только и делал, что изучал окрестности. Топографических карт местности, на которой предстояло воевать не было. Поэтому Акимцев использовал своеобразные схемы, которые набросал его предшественник лейтенант Липкин. Они были составлены на основе личных наблюдений лейтенанта, сержанта Эвальда и информации местных жителей. Картами это можно было назвать с большой натяжкой: это были скорее кроки, где указывались видимые ориентиры и примерные расстояния до них. Они охватывали треугольник, большую часть которого занимало латеритовое плато. Его основанием которого были Хрустальные горы от боганской границы до Буюнги, а вершиной - Базаким. К югу от перевала Укака гилеи отступают от подножья гор на несколько километров и в начале сентября уже не представляют того буйного великолепия, которое им присуще в остальные месяцы. Это связано с тем, что в канун сезона дождей меняется направление атлантических ветров, прорывающихся через Хрустальные Горы. Дождевые облака, висящие над Загорьем, уходят к востоку и лес подступивший к подошве гор на время высыхает, образуя полосу саванны шириной пять-шесть километров. В это время восточный склон представляет поросшую густым кустарником равнину, прикрытую кронами лесных великанов. За месяц пологий восточный склон подсыхает под действием прямых солнечных лучей, а краснозём, покрывающих их, в результате десквамации постепенно превратился в твёрдую глинистую корку, которую можно разбить разве что киркой или мотыгой. Благодаря многолетней эрозии склона образуется латерит, который не в состоянии размыть даже обильные тропические дожди. Горные кланы винду издавна заселяли это район. В отличие от своих южных соплеменников они использовали латерит в качестве кирпича, строя из него дома. Если их южные сородичи постепенно ассимилировались своими соседями -- фангами, бамилеке, бенга, то горцы сохраняли свою расовую чистоту и самобытность. Они хорошо освоили склоны Хрустальных Гор. Они пасли коз и сеяли традиционные для этой местности культур: кукурузы, сорго и бананов. С этим несложным хозяйством легко справлялись дети и женщины, поэтому главным занятием мужчин была охота, охота не только на животных, но и на людей. Согласно теории Мванзы в Загорье сложилась типичная для народов, переживающих период "военной демократии", набеговая экономика:
– Лет двести тому назад, - рассказывал Алек, - среди винду начались процессы, связанные с разложением родовой общины. Появление европейских торговцев на побережье привело к росту имущественного неравенства. Сначала оно происходило на уровне кланов, а затем и внутри них. До появления Мурата у местных племён уже были признаки концентрации военной власти у родовой верхушки. Этот самородок воспользовался этой ситуацией для укрепления своей власти в Загорье. В его туземной империи военные предводители стали играть важную роль: получив нарезные ружья, они сначала поработили более слабые кланы, а потом стали нападать на своих соседей. Часть периферийных кланов бамилеке, фангов и бакайя попали под их власть. Они стали нести повинности, в первую очередь, принудительные работы. Именно при Мурате самые мощные кланы винду поменяли свои социально-экономические функции на военно-полицейские.
– Но как Мурат контролировал гилеи?
– спросил капитан, никогда не интересовавшийся историей.
– В них же чёрт ногу сломит!
– А никак, - пояснил Алек.
– Мурат возложил эти функции на форонов - военных вождей винду. Согласно легенде, их было ровно шестьдесят. Каждый из них в мирное время мог иметь двадцать стрелков. Они следили друг за другом, собирали налоги со своих соплеменников и присылали свои отряды на помощь своему сюзерену. Подчинив гилеи, Мурат переселил несколько кланов в долину Зангаро, чтобы держать в страхе бакайя. Часть из них ушла на север, а остальные стали работать на королевских плантациях.
– Разделяй и властвуй! Чем не полиция!
– Именно так.
– А как же проходил сбор налогов?
– Налогов винду не платили, но основные продукты Загорья - каучук и кофе обменивали на соль и патроны по установленным нормам. За всем этим стояли фороны, которые распределяли товары среди своих поданных по своему усмотрению.
– Ага, понял. Двойная эксплуатация. А если форон что-то толкал налево?
– Такие случаи покрыты мраком тайны. Вероятно, всё это имело место...
– Но почему винду так деградировали за последний век?
– А почему Вы считаете, капитан, что они деградировали?
– Ну, - задумался Акимцев, - посмотрите, как они живут!
– При протекторате винду стали жить гораздо хуже, чем при Мурате. Произвол форонов, корве, неэквивалентный обмен...
– Разве фороны приобрели большую власть в это время? Я где-то читал, что колониальная администрация уничтожила это сословие!
– Формально - да, но фактически - нет. Многие из них, так сказать, перекрасились - стали чиновниками колониальной администрации.
– Ну тогда их должен был вычистить Кимба!
– Кимба? Ха-ха! Он сам происходит из этой прослойки. Как, по-вашему, он встал у руля государства? Откуда у него появились средства на образование, всеобщая поддержка винду?
– Я думал, что он выходец из простого народа, из самых низов. Так, по крайней мере, было написано в военно-политическом обзоре, который я читал, перед вылетом из Москвы.
– Вы всегда верите тому, что пишут Ваши политические руководители?
– Ну, скажем, не всегда, - замялся Акимцев и с интересом посмотрел на своего собеседника. Тот бодро шёл по тропе в Коро и вовсю жестикулировал: