Псы войны. Гексалогия
Шрифт:
– Значит Вы мне сообщите, как только ошвартуется "Гвенко"?
– Непременно, сэр.
– Договорились! Будьте осторожны, - посоветовал агенту на прощанье Бенъярд.
– Груз у нас с Вами особый.
– Я знаю, сэр. Лучше лишний раз об этом не напоминайте. Итак плохо сплю.
– Надеюсь, что они так ничего и не поняли, - шепнул Генри, пожимая руку агенту.
– Я на это не очень то надеюсь. На всякий случай я сообщу об этом хозяину.
– Да. Сделайте это...
Генри расплатился по счёту, чем вызвал удивление у метрдотеля, привыкшего, что посетители записывают плату на свой счёт. Отметив этот свой промах, Генри вышел в холл и буквально столкнулся нос к носу с мистером Харрисом, который непринуждённо беседовал за стойкой бара с двумя европейцами. Его хипповатая подружка устроилась неподалеку за столиком и попивая что-то из высокого бокала пускала кольца белого дыма. Всем своим видом она показывала, что ей абсолютно наплевать на окружающих. Генри проскользнул вглубь бара и устроился за дальним столиком в самом углу. Буквально через секунду к нему подскочил официант, который попросил сделать заказ. Попросив розовый джин, Бенъярд понял, что вновь допустил промах, уловив недоуменные взгляды соседей. Он подумал, что, по-видимому, лучше было заказать пиво. В ожидании заказа Генри стал разглядывать собеседников Харриса. В одном из них он узнал блондина, с которым разговаривал Мутото. По-видимому, он был французом. Второй собеседник был, по-видимому, его соотечественником. Ему было около пятидесяти лет. Он выделялся из окружающих своей манерой держаться. Казалось, он всё время выпячивает себя, подчёркивая свою значимость и постоянно встревая в разговор. Бенъярд понаблюдал за собеседниками и понял, что серьёзный разговор ведут только Харрис и блондин, а третий только мешает им. К сожалению, гул голосов, хохот и музыка, царившие в баре, не давали возможности услышать даже обрывки разговоров Харриса и его приятелей. Бенъярду всё стало ясно, когда к ним приблизился один из "интендантов" . Он почтительно склонился перед Харрисом и что-то произнёс, но тот беззаботно махнул рукой. Реакция блондина оказалась несколько иной: он встрепенулся и вышел в фойе, где стал оглядывать посетителей. Это очень не понравилось третьему собеседнику, который что-то крикнул ему вслед.
Бенъярд посчитал за благо покинуть бар через выход, ведущий на террасу. Она была заполнена тщательно одетыми европейцами и местными жителями в красочных национальных костюмах, поэтому Генри, одетый в светлый дорожный костюм, выглядел на их фоне белой вороной. Это была третья ошибка, поэтому он быстро прошёл через зал и спустился на стоянку. Он подошёл к своему "мерседесу" и, делая вид, что возится с замком, осмотрелся. Слежки за ним не было. Территорию "Эксцельсиора" отделяла изгородь из густого, коротко подстриженного кустарника, за которой толпились люди. Отойдя от своей машины, Генри смешался с ними, делая вид, что слушает музыку. Как только французы вышли на автостоянку, Бенъярд поднялся на гостиничную террасу. Ему преградил путь полицейский, дежуривший здесь вечерами. Он сразу стушевался, увидев карточку постояльца:
– Извините, сэр! Обычно к нам заходят через другой вход, - виновато произнёс он.
– Это вы меня простите, я вышел прогуляться и... заблудился.
– Проходите, сэр. Если вы к портье, то поверните направо...
– Да, мой друг, спасибо...
– Какой вежливый постоялец, - подумал вслед ему полицейский.
– Какой вежливый охранник, - подумал Бенъярд.
– это была его четвёртая ошибка за этот день. Каждая из них стоила немного, но все вместе они привлекли внимание начальника охраны отеля к странному постояльцу, который, заняв один из лучших номеров, вёл себя так неуверенно, будто был выпускником школы. Он посчитал необходимым доложить о своих выводах начальнику местной полиции. Тем временем, ничего не подозревавший Бенъярд спокойно расположился в своём номере и вышел на балкон своего номера. Ночь была безлунная, но на небе горел мириад ярких звёзд.
Их видел и Шеннон, который вышел на веранду отеля. После отъезда мобильной группы, он наконец-то направился в госпиталь, где ему сделали перевязку и вновь напичкали антибиотиками. Затем он встретился с Дусоном и обсудил с ним перспективы регистрации частной авиакомпании. Дело для Зангаро было новое, но жизненно необходимое. После долгих архивных кое-какие регулирующие документы всё-таки нашлись: они остались с прежних, колониальных времён. На их основе министр пообещал "слепить" разрешение на организацию воздушных перевозок и согласовать её с Мэксоном, которого он теперь прочил на должность соответствующего департамента.
– Забираете лучших людей, док!
– сказал ему напоследок Шеннон.
– Сами напросились, полковник!
– ответил ему бывший профессор экономики.
– Документы я пошлю прямо Вашему протеже!
– Договорились!
Утомившись от возни с бумажками, Шеннон отправился в отель, где встретил Маршана. Как обычно, полугрек был энергичен и деловит. За ужином он поинтересовался судьбой своего протеже и был черезвычайно удивлён столь быстрым развитием дела.
– Это же прекрасно, - сказал он.
– Впервые за многолетнюю практику я вижу, чтобы так быстро шли дела!
– Не говори, гоп, Тимон! Всё скоро встанет на свои места...
– Это ты к чему говоришь, мой друг?
– насторожился собеседник.
– Бюрократия рано или поздно возьмёт своё. Дусон уже хочет создать департамент воздушных сообщений при своём ведомстве.
– А! Ты об этом! Бюрократизация -- естественный процесс, Карло! Без него не будет порядка. Тут, главное, успеть организовать своё дело до, а не после того, как всё устаканилось!
– Инструкции и всякие подобные бумажки погубят Старую Европу! А Вы берёте с неё пример!
– Это ещё когда будет! Лет через пятьдесят! Ты разве столько проживёшь?
– Нет!
– хитро улыбнулся наёмник.
– Точно не проживу!
– Мне не нравится твоё настроение, мой друг! Совсем не нравится! Может по глотку виски?
– Мне нельзя. Меня напичкали антибиотиками!
– Жаль! С тобой весело пьётся.
– Я, пожалуй пойду, устал чего-то!
– До встречи! Спасибо за компанию...
Когда Шеннон вошёл в номер, то сразу почувствовал, что в нём кто-то есть. Вещи его были прибраны и аккуратно разложены по местам, а в воздухе витал неуловимый аромат женщины.
– Кто тут?
– позвал он.
– Изабо? Флорис?
– Не угадал, бвана, - раздался печальный голос. Это я. Нома!
– Откуда ты взялась?
– Я только сегодня узнала, что ты вернулся из похода, - виновато улыбнулась она.
– Смотри, я всё выстирала и выгладила...
Шеннон усмехнулся, вспомнив вчерашние визиты женщин. Задумавшись, он достал сигарету и открыл окно. Оно было устроено наподобие французского балкона. Эту опцию в своём номере он обнаружил только сейчас: раньше просто не обращал внимания. Подняв голову, он увидел яркие звёзды и вспомнил предсказание колдуна из Коро.
– Врешь старый чёрт, - произнёс он.
– Я ещё жив!
– Ты о чем, бвана, - произнесла Нома, стоявшая рядом.
– Ты - молодец, - ответил он.
– Тебе нужен настоящий мужчина, не такой, как я, - по-отечески произнёс он.
– Я пока буду с тобой, бвана Шеннон, - пролепетала девушка.
– Хорошо.
Теперь, когда она вышла следом за наёмником под звёздное небо, он решил ей рассказать о всём, что ему сказал Борот. Нома внимательно выслушала его рассказ: