Псы войны. Противостояние
Шрифт:
Но кимбисты были уже научены горьким опытом. Свои главные силы они перебросили по противоположному склону к седловине. Достигнув лесной опушки, они поспешили установить на ней пулемёты, которые сразу открыли беспорядочный огонь по передовой линии жандармов. На сей раз они не причинили никакого вреда. Тем временем, перед позицией Бенъярда появились четыре вражеских разведчика. Двигались они с чрезвычайной осторожностью и довольно неуверенно – сразу же можно было определить, что это жители гилеев, мало знакомые с горами. Они неуклюже пробирались от укрытия к укрытию, каждый раз долго выбирая, куда ступить. Видимо, их командир предположил, что уже находится в тылу у противника. Одного из своих людей он оставил у расщелины, велев подать сигнал главным силам. Несколько мгновений сигнальщик стоял и несколько бестолково махал своим кепи. Прошло довольно много времени, прежде чем появились остальные, – солдаты двигались, боязливо ступая по камням. Со стороны складывалось впечатление, что они идут не по земле, а
– Как они успели его установить!– удивился Бенъярд, меняя обойму в своём «Кольте». Он крикнул своим людям, очень надеясь, что его услышат: – Всем стрелять по пулеметчику!
Бенъярд хорошо видел ноги пулеметчика – очень худые и кривые, в грязных обмотках и очень старался попасть по ним. Однако, характеристики его «Кольта» никак не позволяли взять правильный прицел. В отчаянии он выпустил две или три обоймы в направлении ненавистных обмоток. Вдруг вражеский пулемет затих. Генри увидел, как его противник привстал, упал на бок и покатился по крутому склону, точно зеленый мешок. Он докатился до куста опунций и застрял в нем. Несколько секунд он дёргался, но потом затих. Теперь стреляли только винтовки и «шмайсеры» жандармов. Складывалось впечатление, что кимбисты забыли, что вооружены. Спасаясь от пуль, они бестолково суетились среди каменных глыб, беспомощно прижимались к скалам, цеплялись за колючий кустарник, толпились над обрывистой кручей: некоторые из них сорвались вниз и падали с диким криком, кувыркаясь и подскакивая, словно мячи. Пока добивали отставших, основная группа кимбистов пыталась кратчайшим путем выбраться из смертельного лабиринта скал. Вражеские солдаты по приказу инструктора скатывались с кручи, не разбирая дороги и стремительно разворачивались в цепь, отвечая жандармам редкими выстрелами из винтовок. Стрельба у баррикады послужила для солдат противника, затаившихся на противоположном склоне у опушки, сигналом для перехода к фронтальной атаке. Под прикрытием пулемётного огня повстанцы выскакивали из чащи, палили в куда-то пустоту из винтовок и автоматов, падали, стреляли, вскакивали, бежали вперед и снова бросались на землю. В это самое время к ним присоединилась группа, вырвавшаяся из скал. Инструктор в солнечных очках остановил группу бегущих и пытался вновь погнать их в атаку. Солдаты послушались, залегли и сразу же открыли огонь. Увидев, что противник пытается развернуть фронт со стороны скальной баррикады, Бенъярд связался по уоки-токи с Вижейру и приказал выдвинуть человек пять на фланг противника. Они прибежали через несколько минут и обрушили град пуль на кимбистов, не думая ни об укрытии, ни о боеприпасах. Таким образом, прорвавшееся подразделение противника попалов огненый мешок и быстро откатыватилось на исходные позиции. Будь Бенъярд немного опытней, сохрани хладнокровие, кимбисты были бы полностью уничтожены. Ну а так – им удалось уйти, прикрывшись пулемётным огнём. Хотя пять бойцов закрывали им путь и долгое время вели прицельный огонь вслед, основной части вражеской колонны во главе с инструктором в солнечных очках удалось уйти к подножью перевала. Там они встретили полковника Буассу с уцелевшими бойцами второй и третьей рот.
В какой-то момент боя Бенъярд вновь утратил контроль над собой: им овладел трепет неведомого упоения, он слушал безумные ритмы своего сердца. Из его горла рвались гортанные звуки какого-то дикого, забытого языка: будь он в трезвом уме, они привели бы его в ужас. В этот момент весь окружающий мир во сто крат стал невесомее зёрнышка, слабее колебания гитарной струны. Это была бешенная пляска в кроваво-красных отблесках автоматных выстрелов, не причинявшая боли только ему, одновременно танцмейстеру и плясуну.
– Это джу-джу, – сурово произнёс капрал Пипер. Он наклонился над извивающимся в истерике майором. Прижав его одной рукой к земле, он попытался раскрыть ему веко и посмотреть в глаз. – Сильное джу-джу. Но это его джу-джу!
– Ва-ва-ва, – закричали вокруг. Жандармы признали в Генри носителя Непознанного. Его боялись, ему поклонялись, ему верили даже христиане…
Как это ни странно, но это странное действо вернуло Бенъярда к действительности. С этой минуты, он стал следить за ходомбоя уже как командующий, а не сторонний зритель. Он не только видел, но и чувствовал каждого из своих бойцов, каждого из своих врагов. Он входил в контакт с ними и внушал одним веру в себя, другим – её отсутствие…
Семь носильщиков, девять солдат и один сержант были взяты в плен. Жандармы хладнокровно, как будто это само собой разумелось, дали почувствовать им, что такое месть. Двух пленных так и не удалось спасти, но остальных пленных лейтенанты Вижейру и Кайвоко прикрыли своими телами, в то время как Нис, Эйнекс и большинство жандармов с недоумением смотрели на столь
– Бенъярда немедленно ко мне! Я хочу знать подробности! – потребовал президент у Куомы.
– Это невозможно, сэр, – ответил мажордом. – Министр свалился как убитый. Он просил дать ему передохнуть хотя бы пару часов. Вчера весь день шёл бой, затем всю ночь подсчитывали потери и трофеи, а утром майор выехал в Кларенс на автомобиле вместе с ранеными. Когда он их доставил в госпиталь, доктор Хааг насильно уложил спать. В полдень он будет как новенький. Хорошо, Кати, свяжи меня с Хейде!
– Да, сэр!
После короткого разговора со старшим инструктором президент решил провести совещание в бывших полицейских казармах и пригласить на него министра Пренка и комиссара Хороса. Затем он вызвал по селектору Кати:
– Мисс Брегма, разыщите мне лейтенанта Слита.
– Он находится в приёмной, господин президент!
– Тогда пригласите его ко мне.
– Одну секунду, сэр.
Дверь открылась и на пороге показался Слит в запылённом офицерском мундире.
– Здравствуй, Гебе, – произнёс президент тихим голосом. – У меня к тебе только один вопрос!
– Да, сэр!
– Ты хочешь стать моим адъютантом?
Кадык рослого негра зашевелился, он вперился удивлённым взглядом в босса и не раздумывая произнёс:
– Да, сэр!
– Тогда скажи мне, пожалуйста, куда делись пошлины за проезд?
Через полчаса президент вновь вызвал по селектору мисс Брегму и приказал:
– Сообщите мистеру Раму, что расследование по уплате пошлин можно не проводить и попросите Фортуса Кана доставить пять тысяч гвианийских фунтов в наше казначейство.
Ещё через полчаса лейтенант Слит стал адъютантом.
Полуденное солнце палило немилосердно, даже морской бриз приутих. Воздух был неподвижен, небо было ясно-голубое, без единого облачка. Если долго смотреть вслед медленно парящему в небе белому альбатросу, начинало резать в глазах. Несмотря на рабочий день Кларенс казался словно вымершим в этой влажной полуденной жаре, наводившей сонную одурь как на людей, так и на животных. Но у широко раскинувшихся полицейских казарм на окраине города неумолчно гудели грузовики, тарахтели мотоциклы. На стрельбище лаяли пулеметы. На невыносимом солнцепеке маршировали кадеты; они отрабатывали штыковую атаку и бросали деревянные ручные гранаты. Наблюдавшие за занятиями инструкторы покрикивали на них, покуривая сладковато пахнущие сигареты местного производства. Звучали команды, блестели стальные каски, где-то вдали возвращавшаяся с учений команда горланила нелепую солдатскую песню про маленького зуава по имени Филибер. Вдруг какая-то волна прокатилась по гарнизону: внимание всех было обращено на блестяще-белый «мерседес», который на большой скорости проехавший через главные ворота и теперь мчавшийся к недавно построенным баракам на северной оконечности военного городка. Его сопровождали два мотоциклиста. Этот автомобиль был единственным в Кларенсе и принадлежал президенту Республики. Проехав въездные ворота, над которыми висел большой деревянный щит с ничего не говорящей надписью: «Жандармерия. Часть № 182», Окойе приказал Фортусу Кану сбросить скорость и с любопытством выглянул из окна, осматривая строения. За всё время своего пребывания у власти он ни разу не посетил главную базу жандармерии. Сначала здесь не на что было смотреть, а потом просто не было времени. Это было его первое за последний месяц посещение штаб-квартиры жандармерии.
Новоиспечённый адъютант сидел на переднем сиденье и с огромным любопытством рассматривал новостройки. Сидевший рядом с президентом Джойд Куома без умолку рассказывал о том, как строительные рабочие и заключённые с необыкновенной быстротой поставили эти низкие здания из досок и бамбука, застеклили их, проложили между ними дорожки, а потом обнесли забором. Легковая автомашина остановилась. Водитель поспешно открыл дверцу, и президент подчеркнуто браво вышел из машины. На нём был полувоенный мундир с майорскими погонами, на котором красовалась его единственная боевая награда – красно-зелёная ленточка медали Биафры. Вслед за ним вылез щеголеватый майордом. Он ещё не освоился со своей новой ролью и вёл себя несколько скованно. Приложив ладонь к козырьку фуражки цвета хаки, перед ним тотчас вырос как из-под земли капитан Хейде. Это был подтянутый сухощавый мулат среднего роста с бушменским разрезом глаз: