Псы войны

Стоун Роберт

Что до него, то его мотивы менялись чуть ли не ежечасно. За большими деньгами он никогда особенно не гнался. Но он вот уже восемнадцать месяцев находился во Вьетнаме и отчетливо понимал, что ни книги, ни пьесы не напишет. Ему необходимо было что-то взамен.

Конверс спал в своем номере в «Колиньи» — под жужжащим вентилятором, после душа. Его разбудил телефонный звонок. Звонила Джил Перси, сказать, что они с мужем будут ждать его в «Бешеном коне» — баре с девочками на Ту До.

Джил превращалась в социального работника на международном уровне, поэтому интересовалась такими барами профессионально. И всячески старалась, чтобы ее приглашали в подобные заведения.

Конверс оделся, напялил непромокаемую куртку и вышел

на улицу. Опять начинался дождь. Шагая в направлении Ту До, он обшарил карманы на предмет денег и нашел только двадцать пиастров.

На полпути между рынком и Ту До в дверном проеме одного из домов неизменно сидел безногий. Проходя мимо, Конверс всякий раз бросал двадцать пиастров в его перевернутый пробковый шлем. Это продолжалось больше года, так что всякий раз, завидя приближающегося Конверса, человек начинал улыбаться. Они уже были как друзья. Часто Конверс с трудом подавлял в себе желание не бросать монетку, посмотреть, какая будет реакция, но у него не хватало на это мужества.

Бросив в шлем монетку и обменявшись улыбкой со своим другом, Конверс не спеша пошел к «Бешеному коню». Это был один из тех баров на Ту До, в которых, по слухам, постоянный клиент мог получить с пивом — кое-кто даже говорил, что в пиве, — бодрящую дозу героина. Как следствие, для военнослужащих он был в запретном списке, и в этот вечер Конверс оказался там единственным посетителем. Из-за стойки на него смотрели пятнадцать красивых девушек-вьетнамок, одинаково одетых и сильно накрашенных. Он сел на высокий табурет, улыбнулся им и заказал «Шлиц» [14] . Девушка напротив принялась тасовать карты.

14

«Schlitz» — американское пиво, выпускается с 1858 г. С начала XX в. и до 1970-х гг. считалось одним из лидеров отрасли и чемпионом по мировым продажам.

Пиво в «Бешеном коне» стоило — если без героина — двести пятьдесят пиастров, играть в карты у Конверса не было настроения. Он посмотрел на покерную колоду, разложенную на хромированной стойке, словно это был маленький, привычно забавный зверек, и сделал вид, что с интересом разглядывает девушек. Несмотря на ледяной воздух, нагнетаемый кондиционером, и недавнюю ванну, его лицо блестело от пота. Все пятнадцать девушек за стойкой смотрели на него с одинаково вежливым бесконечным презрением.

Конверс выпил пиво, лоб сжимала боль. Он не чувствовал возмущения; он же гуманист, а это их страна. Они — солдатские вдовы, или беженки из деревень, или вьетконговские офицеры. И вот сидит перед ними американец с идиотской физиономией и карманами, полными зеленых купюр, и никак им его деньгами не поживиться, разве что перевернуть его вверх ногами и хорошенько потрясти. Небось им плакать хочется от досады, подумал он. Как тут не посочувствуешь.

Он перебирал свой запас вьетнамских слов, чтобы выразить им свою симпатию, но тут появились Джил и Иэн Перси. Джил, широко улыбаясь, посмотрела на девушек за стойкой и села рядом с Конверсом. Усталый, сгорбившийся Иэн последовал за ней.

— Вижу, ты не теряешь времени, — сказала Джил.

Девушка с картами высморкалась и посмотрела на платок.

— Для того мы и здесь, — ответил Конверс.

Джил с Иэном заказали себе по бутылке пива «33»; произносилось это «бами-бам», и сварено оно было, наверно, на формальдегиде. Иэн пошел к музыкальному автомату и поставил Битлов, «Let It Be» [15] .

— Остаешься здесь на лето? — поинтересовалась Джил у Конверса.

— Думаю, да. До выборов. Может, и дольше. А вы?

15

«Пусть будет» (англ.).

— Мы

здесь вечность будем торчать. Так, Иэн?

— Так, Джил. Будем, — ответил Иэн. Струйка пива потекла по его редкой рыжеватой бородке. Он вытер подбородок тыльной стороной руки. — Будем ждать, пока не получим разъяснения.

Иэн Перси был агроном из Австралии. А еще engage [16] , один из немногих здесь, и не такой, как его коллеги из квакеров. Он уже пятнадцать лет находился в стране — работая на UNRRA, ВОЗ [17] , на всех, кто нанимал его, вплоть до вьетнамского правительства, по временному соглашению с австралийским Министерством сельского хозяйства. Глава провинции к северу от Сайгона отказался от его услуг, и он получил аккредитацию от австралийского ежедневного издания, больше похожего на программу скачек, чем на газету. Как engag'e, он ненавидел Вьетконг. Он также ненавидел правительство Южного Вьетнама и его армию, американцев, и особенно штатских, буддийских монахов, католиков, као дай, французов, особенно корсиканцев, иностранных журналистов, правительство Австралии, своих бывших — а больше всего теперешних — работодателей. Говорили, что он любит детей, но своих у них с Джил не было. Они повстречались во Вьетнаме, а это не то место, где у людей возникает особое желание заводить детей.

16

Доброволец (фр.).

17

UNRRA — Агентство при Организации Объединенных Наций по оказанию помощи странам, освобожденным от войск Германии и ее союзников во Второй мировой войне; существовало с 1943 по 1947 г. в Европе и по 1949 г. в Азии, после чего его функции перешли к другим организациям при ООН. ВОЗ — Всемирная организация здравоохранения.

— Очень много народу уезжает отсюда, — сказала Джил. — Жалко терять друзей.

— Никто не хочет быть последней крысой на тонущем корабле, — сказал Конверс.

Иэн заказал еще бутылку «Тридцать третьего». Он пил его без продыху с четырех часов и до глубокой ночи.

— Бедная последняя крыса, — вздохнул Иэн. — Да поможет ей Бог!

Джил взяла свою бутылку и заговорила по-вьетнамски с девушкой по другую сторону стойки. Остальные девушки, сменив неприязнь на любопытство, подошли послушать.

— О чем она говорит? — спросил Конверс Иэна.

— Рассказывает им о своих трудностях. — (Девушки, столпившиеся у стойки напротив Джил, повернулись к Иэну с Конверсом и понимающе кивали им.) — А потом она попросит, чтобы они рассказали ей о своих трудностях. Она готовит доклад о девушках из сайгонских баров.

— Для чего это нужно?

— О, чтобы поведать об этом всему цивилизованному миру, — хмыкнул Иэн. — Как будто цивилизованному миру не начхать.

Они молча пили пиво, пока Джил рассказывала девушкам о своих трудностях.

— Что и говорить, — прервал молчание Конверс, — эта война будет задокументирована как надо. Уже сейчас информации больше, чем можно переварить.

Конверсу представились листы бумаги, на которых компьютеры печатали информацию, полезную для ведения войны. На самых симпатичных печатались аналитические выкладки о симпатиях-антипатиях вьетнамских деревень и об их контактах с теми или иными силами; именовались эти выкладки совершенно по-тургеневски — «Деревенские записки». При мысли о «Деревенских записках» у Конверса засосало под ложечкой. Каждую пятницу вьетнамцы заворачивали в эти листки еду.