Псы войны
Шрифт:
Он сел на циновку, поджав ноги и сунув сумку за спину, и встретился глазами с одним из соседей-кутил. Это был смуглый азиат неопределенной национальности, может, подумал Конверс, малайский матрос. Тот опустился на четвереньки, желая выяснить, кто поселился по соседству; так они некоторое время неприязненно смотрели друг на друга, пока малаец, раздраженно фыркнув, не исчез. Говорили, что азиаты чуют европейцев или американцев нюхом — те, мол, пахнут как прогорклое масло; неужели, думал Конверс, малаец учуял его запах? Он встал и распахнул ставни. И тут же по асфальту, как
Он чуть не задремал, но, открыв глаза, увидел в двери молоденькую девушку с охапкой подушек, словно с огромным букетом. Он поднялся с циновки и смотрел на нее.
Девушка сбросила на пол несколько подушек и кокетливо взглянула на Конверса. Она была удивительно хороша и одета в европейское платье, которое, возможно, сшила сама. Просто невероятно, насколько обычное здесь явление — красивые девушки.
— Вы знаете Рэя? — спросил Конверс; ему пришло в голову, что она каким-то образом связана с Хиксом.
Она отрицательно покачала головой и подошла к нему, держа перед собой оставшиеся подушки.
Девушка сделала бы честь и сайгонской «Каравелле»; она так же, как девушки из «Каравеллы», красила глаза, чтобы они казались круглее. В «Каравелле» не признавали парижского шика, идя навстречу клиентам, требовавшим, чтобы сайгонские девушки подражали стилю и даже акценту стюардесс авиакомпании «Дельта».
— Трахаться, — сказала она.
Конверс притворился удивленным.
— Трахаться первый сорт.
Он положил руку на ее зад. Его всегда это поражало: глянешь на лицо и думаешь, что за эфирное создание, и в то же время обнаруживаешь, что попка неожиданно полная. Девушка прижалась к нему высокой грудью. Глядя мимо нее, Конверс обнаружил, что в щель под перегородкой ему видна каучуковая подошва сидящего на пятках картежника в соседнем номере. Подошва была новая, с еще не отодранным ценником.
— Потом, — сказал он девушке.
Она сползла вниз и коснулась ремня на его брюках.
— Нет, — повторил он. — Не сейчас. Позже.
Выражение на ее лице было похоже на улыбку, но это не было улыбкой.
— Нет трахаться?
— Нет трахаться, — подтвердил Конверс.
Она высморкалась, зажав пальцем одну ноздрю. На мгновение Конверсу показалось, что она хочет высморкаться на него. Наверно, есть у них такая привычка. Правда, ему еще не доводилось видеть такого. Она наклонилась, подобрала большую часть подушек и посмотрела ему в глаза. Он достал бумажник и дал ей двести пиастров.
— Еще зеленых, — сказала она.
— Нет, — отмахнулся Конверс.
— Да! — крикнула она с сильным вьетнамским акцентом.
Некоторые называли вьетнамский язык красивым. Конверс так не считал. Он кивком указал ей на дверь.
Не сводя с него неулыбчивых глаз, она принялась собирать оставшиеся подушки. Конверс чувствовал себя не слишком уютно под этим взглядом.
— Трахаться с мальчиком?
Конверс поднял последнюю подушку и протянул ей.
— Дидди мао, — сказал он. «Вали отсюда». Прежде он никогда не позволял себе так говорить с вьетнамцами.
Он оставался в номере сколько мог, ожидая, что Рэй все-таки придет. Но около шести его терпение лопнуло. Он прихватил сумку, спустился вниз и нашел хозяина гостиницы, который хлебал суп под фотографией Чан Кайши на стене. Девушка с встревоженным лицом стояла рядом. Когда Конверс сходил по ступенькам, она затараторила по-вьетнамски, указывая на него. Хозяин поднял руку, веля ей замолчать, и продолжал есть.
— Вы трахнулись? — спросил он между двумя ложками.
— Нет, — ответил Конверс.
— Уверены?
— Уверен, — сказал Конверс. — С этим я не ошибаюсь.
— Вы знаете Рэя? — спросил китаец.
Конверс кивнул.
— Рэй в матросском клубе, в буфете. Знаете, где матросский клуб?
— Найду.
Он той же дорогой вернулся по мокрым улицам на базу. Охрана пропустила его, проверив аккредитацию, и он устало направился в сторону гавани. Дождь прекратился, но появились тучи москитов, и никакого на этот раз попутного джипа. В преддверии ночи часовые проверяли прожекторы, установленные по периметру базы. Над верхушками деревьев по ту сторону колючей проволоки висели небольшие патрульные вертолеты.
Часть базы вокруг старой крепости была привлекательнее остальной территории: королевские пальмы, баньяны, дорожки, посыпанные галькой и раковинами, которые пересекали тенистые лужайки. Здесь располагался клуб для срочников: матросы и береговая обслуга сидели в сумерках на улице за кружкой пива, а внутри, включенный на полную громкость, музыкальный автомат играл Джонни Кэша. Был здесь и кинозал, где крутили «Настоящую выдержку» [30] , и фанерная часовня, вокруг которой на лужайке разбрызгивали воду поливочные фонтанчики. На каждом висело предупреждение на английском и вьетнамском: «НЕ ПИТЬ».
30
«Настоящая выдержка» — фильм 1969 г. с Джоном Уэйном в главной роли, снятый Генри Хатауэем (1890–1985); награды — «Золотой глобус» за лучшую кинодраму и премия Американской киноакадемии за лучшую мужскую роль; экранизация романа Чарльза Портиса (1968). В 2010 г. братья Коэн выпустили римейк, получивший в российском прокате название «Железная хватка»; под таким же заголовком вышел и наконец переведенный роман Портиса (хотя его переводчик предпочел бы другое название — «Верная закалка»).
Клуб занимал одно крыло старых казарм, в которых когда-то размещался Французский Иностранный легион. Конверс нашел буфет — большой, симпатичный и почти пустой, — купил порцию джина с тоником на остатки оккупационных денег. Хикса не было видно.
Он прождал в буфете, пока окончательно не стемнело, потом с трудом поднял сумку и вышел поискать Хикса за столиками позади клуба. Рука и плечо уже онемели от сумки, словно съеденные проказой, и он шел в ночной духоте, ожидая, что в любой момент какой-нибудь встречный поморщится от ее вони или жуткого вида. Но это его не пугало, слишком он устал.