Псы. Наказанные небом
Шрифт:
— Ничего не понимаю, — Катрин теребит свои волосы. — У неё не останавливается кровотечение. Если мы вытащим её из изолятора, то Лизбет просто истечёт кровью, — блондинка прикусывает губу и устало садится на стул. — Серьёзных повреждений нет. И такое ощущение, что рана открылась изнутри. Словно что-то вырвалось наружу из его тела и забрало с собой способность к регенерации. Даже наше оборудование не может вылечить её. Я не знаю, что делать.
— И что? Ты предлагаешь оставить её навечно в этой банке? — вскрикивает Кэйл. — Нужно отправить её в центральное управление, там должны хоть что-то сделать.
Брайан шикает и чертыхается.
— Там одни Пернатые. Думаешь, что они будут помогать
Катрин с укором смотрит на него, затем поджимает губы и встаёт.
— Это может убить её окончательно.
Они все замолкают, и я начинаю прислушиваться сильнее, надеясь, что они хоть что-то ещё расскажут обо мне.
— Тогда пусть остаётся там, — безразлично говорит Семь, поднимаясь с дивана. — У нас и без неё полно хлопот. Медики пусть им занимаются, а мы должны готовиться к войне с Птицами.
Её голос такой холодный, что мне становится страшно. Я не ожидала от Семь подобных слов. Я вообще от неё такого не ожидала. Словно у неё раздвоение личности, и сейчас здесь совершенно другой человек.
Сестра Кэйла уходит, оставляя всех здесь. Брайан чешет подбородок и говорит:
— Мне надо к Лидеру. Скажите мне, как только ей станет лучше, — парень бросает на меня последний взгляд и тоже уходит.
Кэйл и Катрин остаются наедине.
— Нам надо вылечить её, — куратор скрещивает пальцы за затылком, а потом резко одёргивает руки. — Мы не сможем держать её там всё время. Если Пернатые нападут на Логово и каким-то образом захватят его, то таскать Лизбет в изоляторе возможностей просто не будет, — он смотрит на меня, но его взгляд такой пустой и безжизненный, что я чувствую, как мурашки бегут по моей коже.
Парень медленно подходит ко мне и смотрит сверху вниз на то, как я лежу за стеклянным куполом — Катрин останавливается рядом с ним. Они какое-то время молчат.
— Мы сможем понять её состояние только тогда, когда она очнётся, — говорит девушка. — Сейчас я могу только строить предположения, которые ни к чему не приведут.
Я непонимающе хмурюсь. Что значит «когда она очнётся»? Я ведь в сознании. Вот она я, лежу перед вами, неужели, вы не видите? Я открываю рот, чтобы позвать Кэйла, но из него ничего не вылетает, и я в ужасе замираю. Я не могу издать ни единого звука, словно мой голос навсегда покинул меня. Я, словно рыба на суше, хватаю ртом кислород и медленно погибаю, не в силах позвать на помощь.
— Я попрошу Скотта помочь. Может быть, это последствия того случая, когда на Лизбет применяли парализующий яд, — тихо говорит Катрин. — Возможно, мы не до конца изучили действие яда. Что-то упустили.
Кэйл поджимает губы и кладёт ладонь на стекло. Я пытаюсь пошевелиться, но у меня ничего не получается. Такое чувство, что я снова под действие яда. Но даже если и так, то они должны видеть мои глаза! Они же открыты, чёрт возьми!
— Помоги ей, — просит парень. Он отстраняется и встаёт в пол оборота ко мне. — Мне нужно к своим. Обеспечивать безопасность Логова. Если что-то случится, сразу зови меня.
— Хорошо, — она кивает и сжимает в руках блокнот с записями. — Она выкарабкается. Я уверена.
Они отходят от меня, а я всё ещё пытаюсь позвать их, издать хоть какой-нибудь звук и ли пошевелиться, но у меня не получается. Я лежу здесь, чувствуя вместо боли лишь ужасную усталость. И мне почему-то страшно…
***
Следующие несколько часов пролетают для меня как в тумане. Я неподвижно лежу под прозрачным плотным куполом, изредка ко мне подходит Катрин или Скотт, чтобы проверить мои показатели, записывают что-то в свои блокноты, а затем снова уходят. В одиночестве я провожу большую часть ночи, и самое ужасное то, что я не могу заснуть. Как бы я не пыталась, сон так и не соизволил забрать меня к себе.
Всё сливается в один сплошной водоворот событий, и я на какое-то время даже вылетаю из реальности, возвращаясь лишь в тот момент, когда вижу Кэйла. Он стоит надо мной и что-то говорит. Я не слышу его голоса, потому что вместо него до меня долетает только какой-то шум, но по губам я могу прочитать то, что парень зовёт меня. Я устало смотрю в его сторону, понимая, что куратор всё ещё не видит тот факт, что я в сознании. Это навеивает тоску и разочарование.
— Лизбет… — его голос прорывается сквозь плотную стену шума и вырывает меня из кокона своих мыслей. — Лизбет, я знаю, что ты слышишь меня, — я фокусирую взгляд на его лице и понимаю, что выглядит он уставшим. Пот, грязь и кровь размазаны по коже, значит, парень даже не был в душе. — Я знаю, как тебе помочь.
Я окончательно выползаю из пелены тумана и снова оказываюсь в реальности. Что он сказал? Он знает, но как?
Кэйл прислоняет к стеклу мой дневник, и я запоздало понимаю, что там, наверное, появилась ещё одна запись. Это как лучик надежды, который пробивается сквозь непроглядную пелену плотных туч.
— Послушай, — Кэйл осматривается, словно боится, что здесь есть ещё кто-то, затем открывает дневник на нужной странице и начинает читать. — Если появилась эта запись, значит, случилось что-то серьёзное. Тебе очень повезёт, если у тебя есть человек, которому ты доверяешь и который додумается посмотреть в дневник, потому что сама ты вряд ли что-то сможешь сделать, хотя и будешь всё время в сознании. Рассел ищет то, что я спрятала. А так как я предполагала, что могу всё забыть, как только пройду чистку, то мне ничего не пришло в голову, как поместить эту вещь в своё тело. Это было очень опасно, но я должна была рискнуть, — Кэйл замолкает и какое-то время молчит. Выглядит он недовольным. — Есть предел, как долго я могу носить в себе эту штуку, и если её не вытащить, то моё тело само будет отторгать её. Я воспользовался «визуалом», чтобы запрограммировать себя на момент, когда мне будет угрожать смертельная опасность. Если я поставлю свою жизнь на кон, то эта вещь должна будет вырваться из тела, чтобы спасти меня. Но. Я использовала слишком много препаратов, чтобы удачно поместить её в себя, поэтому какое-то время ты не сможешь чувствовать боль. Со стороны будет казаться, что ты в коме, но это не так. Ты останешься в сознании и какое-то время не сможешь спать. Рана не затянется, пока ты не используешь на себе вещь, которую я украла у Рассела. Запомни: этот кретин ни в коем случае не должен получить её. Это прототип нового изобретения Птиц. Это первый вариант машины времени. Пока что эта вещь может лишь изменять состояние отдельных предметов, омолаживая или заставляя их стареть. Ты сможешь вылечить свои раны, потому что сами они не затянутся. Если Пернатые получат этот прототип, то у них будет преимущество над всеми остальными группами. Ты не должна этого допустить.
Кэйл замолкает и закрывает дневник, а я думаю, когда же именно прототип машины времени вылез из моего тела? Когда я убрала снайпера? Или когда мы возвращались домой? И где он? Просто выпал что ли? Я бы почувствовала это, чёрт возьми! Как вообще я могла запихнуть эту штуку в своё тело? Я была каким-то безумным фанатиком, мне даже самой становится страшно. Без этого прототипа я не смогу вылечиться. И только Кэйл может найти его. Но вся проблема в том, что если эта штука находится там, где была бойня, то её уже могли найти Пернатые.