Псыгыпский душитель
Шрифт:
Ляпин вошел во двор:
– Разрешите представиться, меня зовут Тихон Степанович Ляпин, я председатель нашего садоводческого товарищества…
Улыбка не сходила с лица мужчины:
– Так вы за членскими взносами? Какое счастье, владельца дачи как раз нет на месте.
– Я знаю владельца, – терпеливо ответил Ляпин. – Позвольте узнать вашу фамилию?
– Моя фамилия слишком известна, чтобы называть ее, – снова пошутил мужчина, смеясь. – Поэтому зовите меня просто Иваном Петровичем.
– Хорошо. Иван Петрович, скажите, пожалуйста, когда прекратится это безобразие…
– Мой шашлык? – Иван Петрович округлил глаза и непроизвольно покосился на дымящийся мангал позади себя. – Он только начался, а что?
– Видите ли, Иван Петрович, то, что приятно вам одному, может доставлять дискомфорт всем окружающим вас людям.
– О! Я как раз знаю отличное средство от дискомфорта, – доверительно поделился Иван Петрович, – детская присыпка отлично помогает от дискомфорта в любых местах. Я и сам пользуюсь, и жена моя…
– Я говорю вам о том, что шашлык крайне вреден для здоровья, – заученно произнес Ляпин назидательным тоном, перекрывая смех. – Канцерогены, образующиеся при попадании жира на угли, провоцируют онкологические заболевания не только у тех, кто ест это, прямо скажем, сомнительно прожаренное мясо. Эти крайне вредные вещества также наносят непоправимый урон здоровью и окружающим людям.
Иван Петрович обернулся и громко выкрикнул:
– Мань, ты что, заставляла кого-то есть наш шашлык?
Из-за угла дома показалась дородная женщина с вытянутым лицом, обвислыми щеками, скошенным подбородком и задранным носом-пятачком. Она одарила Ляпина критическим взглядом и без малейшей заминки ответила:
– Ага, а когда отказались, то заталкивала в рот насильно.
Оба супруга дружно загоготали во все горло:
– «Ха-ха-ха!»
Глядя на своих новых соседей, Ивана Петровича и Марию Сергеевну Вась-Васькиных, приличных с виду людей, Ляпин остро осознал, что эти двое смеются вовсе не над плоской шуткой, а над ним самим. Но как можно насмехаться над тем, кто несет добро? Кто способен на такую низость? Только глубоко невежественный человек.
– А может, наш заботливый председатель имеет в виду ребятню? – продолжал измываться над ним Иван Петрович.
– Де-ети-и! – громко позвала Мария Сергеевна, повернувшись в сторону сада.
Ляпин неприязненно поморщился. Слова сыпались из ртов Вась-Васькиных, как козий горох из задницы животного. На каждую остроту они ржали, как лошади от противоглистной клизмы, хотя юмора в том не было и в помине, лишь злая насмешка слышалась буквально в каждом слове.
Из-за дома, вразвалку, вышли двое ребятишек. У обоих в руках было по шампуру жареного мяса, их щеки были оттянуты, а рты перепачканы, и они безостановочно жевали.
– Максимилиан, Валериана, – обратился к ним Иван Петрович, давясь от смеха, – вы никого не подкармливали шашлыком?
– Да, пап, – охотно согласилась белобрысая Валериана, – но кошка его есть не стала…
– И собачка, – громко чавкая, вставил конопатый Максимилиан.
– …Поэтому мы отдали его дяде с тетей с соседнего участка, – продолжала Валериана.
– Они еще сказали, какие мы хорошие и добрые детки, – поддержал сестру Максимилиан.
– «Ха-ха-ха!» –
Онемевший, он стоял и не знал, куда бы вставить хоть слово, да и не понимал, что именно сказать и нужно ли вообще что-либо говорить в подобном случае. Действительно, Вась-Васькины были необыкновенно бескультурными людьми, что позволяло им не замечать своих недостатков, а отсутствие самокритики делало их абсолютно неуязвимыми перед любыми упреками в их адрес.
Бунт или смирение – это все, что оставалось Ляпину в сложившейся ситуации. Вообще, смирение – вещь хорошая, когда дело касается чего-то неизбежного или малозначительного вроде сезонной простуды и насморка. Однако не со всем в этой жизни можно и нужно мириться. С шашлыками Вась-Васькиных мириться было категорически нельзя. Ляпин во всей полноте ощущал на себе груз ответственности: на нем как на избранном председателе садоводческого товарищества лежала обязанность по поддержанию старых добрых традиций, сложившихся в «Судомеханике» за многие-многие годы. Разве можно было спокойно смотреть на то, как прямо на твоих глазах происходит нечто чудовищное? Ведь с приездом невежд-Вась-Васькиных рушилась сама основа основ совместного проживания – добрососедские отношения. Но как вразумить двух невозмутимых эгоистов, нежелающих даже слышать доводов здравого разума?
Не проронив больше ни слова, осмеянный, униженный и оскорбленный, Ляпин порывисто развернулся и, намеренно сильно давя пятками брошенный на земле поливочный шланг, вышел за ворота.
В спину ему так и несся безудержный смех победителей:
– «Ха-ха-ха!»
Глава 3
Ляпин прохрустел по гравийной дорожке до своего дома и вошел внутрь, громко хлопнув дверью. Внутри него все клокотало от возмущения.
– Дегенераты… – процедил он.
Порывисто скинув с ног резиновые шлепки, Ляпин босиком прошел в дом. В тесной, но уютной комнате царил идеальный порядок, каждая вещь была на своем месте. В воздухе приятно пахло свежеиспеченным пирогом со шпинатом…
Ляпин принюхался и сразу поморщился:
– Боже, они уже провоняли мне весь дом!
Он с остервенением захлопнул открытое окно. Мысли заплясали в его голове, как блохи на бездомной дворняге. И все они крутились вокруг одной-единственной проблемы: как отвадить соседей от жарки шашлыка? Задача казалась Ляпину неразрешимой: доводы о вреде здоровью на них не подействовали, а увещевания к совести – и подавно.
– Но что-то же с ними надо делать… – озабоченно пробормотал он.
Ляпин поймал себя на мысли, что пристально смотрит в одно определенное место. Из всего множества книг, лежащих стопками на прикроватной тумбочке, его взгляд сам собой упал на корешок одной-единственной книги. Он подошел и взял ее в руки. Крупный темно-красный заголовок выделялся на светлом фоне, как кровавая рана на человеческой плоти.
– Туги – душители человеческих пороков, – вслух прочитал Ляпин название книги.