Птенцы Виндерхейма
Шрифт:
Храмовник шагнул вперед. Его холодные белесо-голубые глаза впились в лицо чжана. Безмолвный поединок продолжался не более нескольких секунд, затем юноша покраснел и отвел взгляд.
Губы душеведа сложились в глумливую ухмылку:
– А ты сам-то как думаешь?
Хельг Гудиссон
Однозначно Хрульг решил выжать из парней все соки. В течение последующих недель к пробежке по лесополосе добавились препятствия, ловушки и неприятные сюрпризы вроде жгучих мух, гнездо которых Вальди мог внезапно бросить в середину колонны бегущих курсантов. А к бревнам прибавились скользкие камни и колючие железки. Популярности новые методы обучения сержанту не добавили. Если до этого к Вальди Хрульгу у кого-то сохранялась какая-то приязнь, то теперь она полностью испарилась. Разве
К началу третьего месяца учебы Хельг признал: Хитоми оказалась ему не по зубам. Подумал и утешительно добавил: пока.
«Пока?» – уточнил, усомнившись, рассудок.
«Пока», – уверенно подтвердило самомнение.
Понимание пришло в библиотеке, когда он попытался подсесть к ниронке, неожиданно оказавшейся в одиночестве. В ответ она, раздраженно захлопнув книгу, поднялась и быстро ушла. С одной стороны, хороший признак: присутствие Лиса начало нервировать прежде невозмутимую Хитоми. С другой стороны, Хельг добивался не совсем этого, но он уже был рад и тому, что вызвал у девчонки эмоции, пускай и негативные. А для этого пришлось попотеть, да. Лис преследовал девушку где возможно, разве что только в душ к девчонкам не залезал. Он подсаживался к ней в столовой, вызывая шквал негодования со стороны Томико и мрачные взгляды Альдис, которыми та пыталась его обратить одновременно и в глыбу льда, и в кучку пепла (хотя в большинстве случаев белобрысая старательно делала вид, что Хельга вообще не существует, настолько старательно, что сложно было не заметить). Он занимал место рядом с Хитоми на лекциях, не гнушаясь звучно сморкаться и отрыгивать, чтобы отпугнуть других девчонок. Он пытался на физкультуре бегать, прыгать, отжиматься и прочее рядом с ней. Он постоянно, стоило им хоть на секунду оказаться неподалеку друг от друга, донимал Хитоми разговорами на различные темы: от строения сотворенной Всеотцом материи до феодального устройства общества чжанов в эпоху Четвертой династии. Лис даже добился того, что маленькая ниронка несколько раз односложно ответила ему: то ли согласилась на его замечание, то ли просила отстать, то ли прямо послала в Царство Тьмы – Лис точно не разобрал. Но ведь ответила же!
Хельг сделал все, что мог в условиях учебы, но достучаться до настоящей Хитоми так и не смог. А настоящая Хитоми, отличная от той, что демонстрировала себя на занятиях и в свободное время, существовала, в этом Лис не сомневался. Не послушное орудие, которым Накамура распоряжалась, как хотела. Нет, настоящая Хитоми Ода, которая обязана была быть похожей на своего брата. Хоть в чем-то, но похожа. Это единая кровь. Это единое воспитание. Это, если уж на то пошло, единый клан. А это что-то да значит. В свою очередь, это значит, что и у Хельга с ней есть нечто общее – как с Нобунагой.
Хотя, не раз наблюдая, как майнор Белой Хризантемы заставляет дочь семьи Ода тащить ее учебники, Лис думал, что хотел бы обладать тем же рычагом давления на Хитоми, что имелся и у Томико – хотя бы для начала.
Преследование Оды не прошло незамеченным. Фридмунд первым же делом стал просить позвать его на свадьбу и предлагать свои услуги крестного. Катайр только улыбался, но однажды, дождавшись, когда они в комнате остались вдвоем, сказал, что девчонка, конечно, симпатичная, но уверен ли Хельг, что оно ему сейчас надо? На просьбу уточнить, что имеется в виду под «оно», северянин покраснел и больше тему отношений Хельга и хрупкой ниронки не поднимал. Свальд молчал, но по глазам было видно, что он не прочь узнать, чего же Лис добивается. А Рунольв… Рунольв весь погрузился в учебу и в комнату приходил, только чтобы свалиться в кровать и вырубиться. Уставал он больше всех и любому разговору предпочитал покемарить.
Парни из других групп тоже зубоскалили, некоторые пытались поддеть Хельга старым как мир «тили-тили-тесто, жених и невеста», но полное игнорирование Лисом любой насмешки привело в итоге к забвению данной темы. Тем более что несколько курсантов умудрились реально втюриться в сокурсниц и, в отличие от Хельга, реагировали на колкости нервно и забавно.
После поспешного бегства Хитоми из библиотеки Лис посидел еще немного, листая «Историю чжанских войн» Лао Фу и размышляя, когда стоит воспользоваться убойным аргументом, который
Впрочем, как известно, человек предполагает, а Всеотец располагает. Через две недели Хельг полностью убедился в правоте поговорки.
Наставник Ингиред был в приподнятом настроении. Он благодушно следил, как фехтующие курсанты пропускают удары, и не устраивал немедленного разноса, втолковывая нерадивым курсантам, что такие удары пропускают только неоперившиеся птенцы.
Хельгу не нравилось хорошее настроение Ингиреда. Куда больше ему был по душе обычный Ингиред – недовольный всем и всеми наставник, ехидный, устраивающий все так, чтобы каждый из учеников хоть ненадолго, но почувствовал себя дураком, которому не место в академии. Ингиред умудрился обставить дела так, что даже Дрона проиграл бой на мечах неумелой девчонке. И все лишь потому, что наставник заставил бхата надеть тяжелый, явно непривычный Махавидье полный самурайский доспех, сунул в руки не менее тяжелый двуручник и выставил против него невысокую гальтку, которой дал легкий чжанский одноручный меч. Счет велся до одного касания, Дрона не успел даже поднять двуручник, когда девчонка быстро ударила его в бок кончиком меча. Понятное дело, что бой был нечестным, но после этого Дрона наказал сам себя голодовкой и при встрече с гальткой кланялся ей до самого пола, чем сильно смущал девчонку.
В общем, от хмурого Ингиреда можно было ожидать весьма определенных подстав, а вот что можно было ожидать от веселого и довольного Ингиреда – этого Хельг предположить не мог. И был этим недоволен. Йотунство, ведь именно сегодня он собирался разобраться с Хитоми!
Как сказал, а? «Разобраться» – будто два аристократа собираются сойтись в хольмганге, священном поединке. Нет, тут все тоньше, намного тоньше. Пряник и… двойной пряник. Никакого кнута. Ну, разве что чуть-чуть.
– Не зевай по сторонам. – Катайр, с которым Хельг на данный момент фехтовал, плохо владел выданной шпагой и коротким кинжалом. Северянин был отличным бойцом на топорах, но вот остальные виды оружия терпеть не мог. Те, будто сговорившись, отвечали ему взаимностью: то булава выпадет из рук, то меч вместо нужного угла удара пойдет в другую сторону, то чжанские боевые «кольца» норовят улететь в противоположный конец зала. Не его это было, точно не его.
– Я не зеваю. – Хельг легко отвел «хитрый» выпад Катайра. Воспользовавшись тем, что соперник замешкался, Лис пригнул его шпагу к полу, быстро придвинулся и коснулся кинжалом груди гальта. – А вот в реальном бою после такого ты уже никогда не смог бы позевать.
– Да что я делаю не так?! – удрученно воскликнул Круанарх и с ненавистью посмотрел на оружие в руках. – Ведь вроде все понимаю, вроде знаю, что и как делать, но все равно ничего не получается, порази меня Громовик!
– Ты определенно делаешь успехи. – Хельг усмехнулся, вспомнив первый для северянина опыт боя на ножах с Фридмундом.
Тот бой закончился неловким взмахом Катайра и царапиной на бедре рыжего, не опасной для жизни и даже ходьбы, однако обильно залившей фехтовальный зал кровью (после этого Ингиреда заставили заменить боевое оружие незаостренным – «фальшивкой», как презрительно выразился наставник). А сейчас Катайр уверенно пользовался даже южными волнистыми кинжалами.
– Зато баллы мои по фехтованию оставляют желать лучшего, – вздохнул Катайр.
– А, ну они у всех у нас оставляют желать лучшего, – отозвался Хельг. – Зато у тебя хорошие баллы по безоружному бою.
– Да, – снова вздохнул северянин, – зато вот метафизика…
– Давай лучше продолжим, – поспешно сказал Лис, зная, что если позволить Круанарху начать ругать метафизику, то гальт не остановится до отбоя. Оный предмет шел у него еще хуже, чем фехтование. Северянин утверждал, что всю эту философию придумали не кто иные, как владыки Преисподней, дабы мучить бедных несчастных людей вроде Катайра.
Курсанты стали в стойки, но Катайр не успел атаковать. Раздался оглушительный свист, и все, кто в данный момент фехтовал, опустили оружие. Наставник Ингиред прервал учебные схватки.