Птиц и Ева
Шрифт:
Поэтому Птиц ничуть не расстраивался из-за того, что мама не могла купить ему ни роликов, ни велосипеда.
Мысль о нём вспыхнула, когда мимо пронеслась девчонка, обдав его кеды лёгким облачком пыли из-под колёс. Птиц наклонился отряхнуть их, и вдруг увидел круглые зелёные глаза, едва различимые среди пыльных листьев малины.
– Привет, – выдохнул Птиц. – Ты чего там? Охотишься?
Кот не ответил. Впрочем, Птиц не особенно и надеялся на это. Почему-то захотелось выудить кота, но не тащить же его за шкирку? Располосует все руки
Сделав вид, будто забыл о животном, Птиц уселся на угловатом камне, валявшемся в траве, и достал из рюкзака бутерброд с варёной колбасой, который заготовил с вечера. Принюхавшись, он пробормотал:
– Надеюсь, ты не протух…
И кот, похоже, надеялся на то же, потому что сразу вышагнул из малинника с самым независимым видом. Старательно показывая, что не замечает никого – а уж тем более какого-то мальчишку! – и выбрался просто погреться на солнышке, кот сел в метре от Птица и зажмурился. Но крошечные ноздри его тёмно-серого носа подрагивали… Он весь был серым, но, скорее, пепельным, а нос оказался цвета мокрого асфальта.
– Я поделюсь, – тихо произнёс Птиц и вытянул колбасу, зажатую кусками хлеба.
Стараясь не делать резких движений, он положил ещё не утративший запаха кружок на траву перед котом, а сам впился в хлебную мякоть. Ломаться кот не стал, но и суетиться себе не позволил. Он откусил совсем немного и пережевал с таким достоинством, что Птицу стало стыдно за себя.
– Князь какой, – пробормотал он. – Можно я так и буду тебя звать?
Кажется, кот не возражал. И вообще колбаса интересовала его больше, чем мальчишка, сидящий рядом.
– Ошейника у тебя нет. Ты бездомный кот? Знаешь, я тоже. У нас с мамой никогда своего дома не было, мы на съёмных квартирах жили.
Птиц задумчиво дожевал корочку:
– Но это не так уж и плохо, между прочим! Зато мы часто переезжали. Правда, всё в одном городе, чтоб я школу не менял. Класс у меня ничего был… Получше, чем в интернате.
Не прерывая, кот слушал его и даже не чавкал, как все животные. Птицу почудилось, будто он поглядывает на него с сочувствием: наверное, Князь был наслышан о школьных порядках. Рука так и тянулась к его дымчатой спинке, но было страшно спугнуть, и Птиц не решался погладить.
– У меня никогда не было кота в друзьях, – признался он. – Может, нам поискать ночлег вместе? Видел какой-нибудь заброшенный сарай?
Кажется, Князь призадумался… Но если у него на примете и было потайное место, с Птицем кот этим знанием не поделился.
– Ничего, – подбодрил Птиц. – Мы выкрутимся. Всегда выкручивались… С мамой.
Можно было заподозрить, будто он пытается подменить свою весёлую разговорчивую маму молчаливым зверьком, но это было совсем не так. Просто каждому живётся легче, когда кто-то есть рядом. И если это кот… Что ж, пусть будет кот!
Правда, никакой уверенности в том, что Князь останется с ним, не было. Как вообще можно быть уверенным хоть в чём-то, когда дело касается кошек?! Все они – себе на уме… И Птиц не особенно надеялся, что Князь не юркнет в кусты, прикончив колбасу. Да и позвать его было некуда…
Он опять услышал шелест шин, и только сейчас подивился тому, как пустынно в этом районе – ни одна машина до сих пор не проехала мимо. Птиц скосил глаза: так и есть… Уже запомнившаяся рыжая девчонка возвращалась назад. Опять промчалась мимо, но потом оглянулась на ходу и внезапно остановилась, спрыгнув на землю.
– Эй, тебя подвезти? Ты на станцию?
– Не надо, – ответил Птиц.
Но решив, что это прозвучало невежливо, пояснил:
– Я не на станцию.
– Ясно, – сказала она и улыбнулась.
Что ей, интересно, стало ясно?
От того, что девчонка стояла поперёк дороги, держа свой велосипед, Птиц тоже в нерешительности поднялся. Рыжая, похоже, была его ровесницей, лет четырнадцати. Правда, макушка её оказалась у плеча Птица – такого роста он был года два назад… Но лицо не выглядело детским, хотя на нём не было ни грамма косметики. Крупные кудри были коротко, чуть выше мочки уха, острижены по прямой. Птиц не разбирался – природный это медный цвет или приобретённый, но различал оттенок закатного солнца, от которого трудно было оторвать взгляд…
Ему всегда больше нравилось смотреть на закат, чем на восход, отчего мама звала его Человеком вечера. Даже рисовать его больше тянуло на закате, и солнце на рисунках Птица было красноватого оттенка.
Но сейчас оно ещё висело высоко, и вовсю забавлялось, пуская крошечных «зайчиков» в кудряшки девочки с велосипедом. Чтобы не таращиться, Птиц отвёл взгляд. Только заметил: глаза у неё очень тёмные, почти чёрные, но такие весёлые и блестящие, что в первый момент показалось, будто они голубые, как у его мамы.
Взгляд наткнулся на двух облезлых до белизны садовых гномов, наблюдавших за ними из зарослей папоротников у калитки. Они весело разинули рты и застыли в самых неудобных позах, Птицу даже захотелось помочь несчастным гномам, но это выглядело бы совсем глупо.
– Я тебя не видела раньше в нашем районе, – сказала девчонка, беззастенчиво разглядывая Птица. – Ты к кому-то в гости?
«Вот же любопытная!» – подумал он в отчаянии. Не хотелось грубить, глядя в эти весёлые глаза, но невозможно же сказать ей правду! А вдруг она из правильных? Ещё позвонит в интернат…
– Нет, – отозвался он коротко.
По её губам скользнула улыбка. Или ему показалось? Так быстро она исчезла…
– А ты общительный! Ну ладно.
– Стой! – внезапно решившись крикнул Птиц ей вслед, когда велосипед уже свернул за единственный в этом переулке каменный забор.
Заднее колесо выехало на дорогу. Спрыгнув на землю, девочка шагала спиной вперёд, и лицо её почему-то сияло. Как не верить человеку с таким лицом?!
– А?
Подбежав к ней, чтоб не кричать на всю округу, Птиц уставился на тонкие пыльные спицы колеса: