Птица феникс
Шрифт:
Петрухин слушал монолог убийцы внимательно и спокойно. Зеленцов тоже выглядел спокойным, хотя внутренне он ликовал. То, что рассказывал сейчас Крушинников, железно доказывало вину Бодули, а следовательно, и Митрофана… Двое молодых спортсменов слушали, раскрыв рты. По-настоящему бесстрастной оставалась только видеокамера. Она смотрела на убийцу неподвижным круглым совиным глазом. «Дай-ка закурить, братан», — сказал Крушинников, и Петрухин протянул ему пачку сигарет. Убийца вытащил одну сигарету… Петрухин подумал, что слова, сказанные в самом начале «интервью» («Мотивы моего интервью: желание рассказать правду об убийстве бизнесмена Образцова… Добровольно») не очень вяжутся с видом рук в «браслетах». Петрухин улыбнулся
— Дай-ка, Костя, ключики… Снимем с Александра «браслеты».
— А стоит? — отозвался Костя скептически.
— Ты как, Саша, — спросил Петрухин, — глупостей делать не будешь?
— Да уж теперь-то что? — пожал мощными плечами Крушинников.
— Это правильно. — Петрухин повернулся к Зеленцову, взял маленький, примитивный ключ от наручников.
Когда «браслеты» разомкнулись, Петрухин передал их Косте и, обернувшись обратно к убийце, щелкнул зажигалкой. Крушинников с удовольствием затянулся и начал массировать запястья.
— Ну как, — сказал Петрухин, — ты готов?
— Готов.
— Продолжим? — спросил Дмитрий, щелкая зажигалкой.
— Продолжим, — ответил Крушинников… И свет для Петрухина погас.
— Зубы целы, — сказал Зеленцов. Петрухин тяжело потряс головой и сел в кресле. Первое, что он увидел, был Крушинников — на полу, в наручниках, без сознания.
— Что это было? — сказал Дмитрий совершенно глупую фразу. Он уже и сам догадался, что это было.
— Это был Сашенька Крушинников, — зло сказал Зеленцов. — Сольное выступление.
— Извините, Дмитрий Борисыч, — сказал Саша-боксер, — не углядел я. Отвлекся на секунду. А он…
— Ладно… я сам виноват, — самокритично признался Петрухин и потрогал языком внутреннюю сторону разбитой губы. Поморщился. — На пленке-то видно, как он меня уделал?
— Не знаю, — буркнул Зеленцов. — Разбил урод камеру… не работает.
— Хреново, — сказал Петрухин. — Я думал дописать допрос здесь, а теперь придется везти его в Питер… Хотя, конечно, можно купить новую камеру. Что думаешь, Костя?
Крушинников застонал, и все посмотрели на него.
— Лучше, — сказал Зеленцов, — доставить урода в Питер. Проведем очную ставку с Бодулей.
Убийца открыл глаза. Петрухин протянул ему открытую бутылку водки и сказал:
— Пей.
После короткого сопротивления Крушинников обхватил бутылку руками и прильнул к горлышку. Его заставили выпить бутылку водки и еще граммов сто коньяку. Больше он не осилил — поплыл.
— А не помрет он от такой дозы? — с опаской спросил Виктор.
— Не помрет, — ответил Зеленцов. — Живучий, гад.
Так, в состоянии глубокого алкогольного «наркоза», Крушинникова повезли в Питер.
Глава шестая
ВОР ДОЛЖЕН СИДЕТЬ В ТЮРЬМЕ
Вид у Дмитрия Борисыча был самый что ни на есть… хм… геройский. Левая сторона лица опухла и почернела, и из этой черноты смотрел на меня Митькин глаз. Я вообще-то хотел с Димкой строго поговорить, но тут какое «строго»?… Смех один… Хотя, конечно, какой, к черту, смех?… Но все-таки и смешно… немножко.
— Это, — спрашиваю, — что это у вас такое, Дмитрий Борисыч?
— А это, — говорит, — спецэффекты… Это я, Леонид Николаич, пробовался на роль в блок-бастере «Летающий кулак».
— А-а… А я-то думал — «Летающий сапог».
— Не… Это ты ошибся, — говорит мой напарничек и пытается улыбнуться. Но улыбка у него — это… это я не знаю, как и назвать-то.
— Ты, — говорю, — Дима, лучше не улыбайся… не надо.
— Страшно?
— Не без того… Жутковато…
— Понял, не дурак.
Я хотел ему сказать, что как раз наоборот — дурак первостатейный. Но не сказал, оставил на десерт. Я вообще давно хочу с ним по-серьезному поговорить, сказать все, что я думаю о нем и о его методах… Но как гляну на эту физиономию со «спецэффектом» — руки опускаются. Одно слово: опер. Они — опера — все, в общем-то, слегка… как бы помягче сказать… слегка безбашенные. Оно и понятно: какой же «нормальный» будет за сто долларов в месяц гоняться по городу за человеческими отбросами? Пахать по шестнадцать часов? Сидеть в засадах на чердаках и в подвалах?… «Нормальный» не будет. «Нормальный» про это по телевизору посмотрит, попьет чайку и, как говорит Брюнет, в тряпки… По телевизору все, конечно, красивше и романтичней.
В общем, и в этот раз не стал я с Димкой «серьезно говорить», хотя и было о чем. Когда, я понял, что «срочная командировка в Петрозаводск» не более чем предлог, чтобы отстранить меня от участия в деле, я рассвирепел. И если бы Митька в тот момент мне под руку подвернулся… Но он — хитрый змей — уже усвистал в Тверь и трубу выключил. Потом я немножко успокоился и понял, что Петруха хотел как лучше. А получилось в полном соответствии с бессмертной фразой Степаныча — «как всегда». Но это Димку не оправдывает… Я ведь тоже не институтка. Я мент и профессионального цинизма во мне — о-хо-хо! В нашем деле как? Очень просто: назвался груздем — полезай в кузов. Поднимать дела «по Холмсу», покуривая трубочку и попиливая скрипочку, — нереально… Да и сам-то Холмс, помнится, тоже не все в кабинете сидел, случалось ему и по притонам шастать, и «наружкой» заниматься, и задержания проводить лично. Впрочем, что там Холмс? Литературный персонаж, от наших отечественных реалий страшно далекий… А я тогда на Димку оскорбился всерьез. Это что он себе вообразил? Я ведь не мальчик и решения сам принимаю. Надо ехать в Тверь, значит, поехали в Тверь… Пять штук баков никто за «спасибо» в карман не опустит. Существует, конечно, еще и «нравственная» сторона вопроса, то бишь: раз уж вы, господа частные сыщики, вычислили убивца, то отдайте его в руки правосудия… Но в таком случае ваши работодатели не выплатят вам вашего гонорара. Или выплатят его частично… И вот тут-то желание заработать бабки вступает в противоречие с вашими устоявшимися ментовскими представлениями, из коих одно широко известно, ибо озвучено в культовом фильме и звучит так: «Вор должен сидеть в тюрьме». Кто против? Воздержался? Большинство — за… Вор должен сидеть в тюрьме, а уж убийца — тем более. Жизни лишать человека (даже если он носит прозвище Людоед) никому не дадено права… И коли ты сумел убийцу вычислить, то просто обязан связно изложить все свои соображения на бумаге и положить на стол прокуратурского следака, ведущего это дело… Пять лет назад я бы так и поступил. Я бы даже не смог представить себе другой схемы действий… С тех пор утекло много воды… Очень много. Невероятно, фантастически много. И я уже другой. Мы все уже другие.
И я готов был поехать в Тверь и привезти оттуда убийцу, а позже выпустить его… Я был к этому готов. Да, я испытывал страшное раздражение оттого, что вынужден поступать вразрез со своими «ментовскими инстинктами». Но все-таки я был готов.
Однако мой напарничек все решил за меня. И у меня было страстное желание кое-что ему сказать. Но пока я был вынужден воздержаться.
Я попросил напарника рассказать, как прошла командировка, и он рассказал. И даже включил кассету с записью «интервью» господина Крушинникова. Ничего неожиданного «интервью», разумеется, не содержало. За исключением концовки. Оч-чень была увлекательная концовка, я ее трижды посмотрел. А потом и четвертый раз, в замедленном воспроизведении. Не потому, что режиссура или, например, операторская работа хороши… Отнюдь. Я посмотрел эти исторические кадры потому, что они давали наглядное представление о технологии изготовления Митькиного «спецэффекта».