Птица над городом. Оборотни города Москвы
Шрифт:
Кто делал дизайн кофейни — не знаю, но получилось здорово. Здесь бывает холодно, но не бывает мокро: от дождя укрывает армированный пластиковый купол, не совсем прозрачный, а золотисто-коричневый, превращающий и солнечный, и пасмурный день в сумерки параллельного мира. А от ветра вместо стен защищают вертикально поставленные двойные оконные рамы старого образца. Между стеклами художественно насыпан «культурный слой»- песок, как будто нанесенный водами всемирного потопа, а в нем — пластмассовая шариковая ручка из двух половинок, синей и белой, чудом уцелевшая серебряная елочная шишка, черные от окиси алюминиевые ложки, скомканный бумажный рубль, кинолента от домашнего проектора… выше — чистая промоина там, где верхние наслоения легли на огромную логарифмическую линейку, а над ней прозрачная коробочка аудиокассеты с коричневым мотком ленты внутри, и массивные позолоченные клипсы под скифское золото, и флакон из-под литовских духов, и россыпь монет с невероятным номиналом, и жетон изумрудного цвета, и сломанная расческа, и черный пластиковый конвертик с дыркой посредине — это, дорогие дети, первый общедоступный носитель информации, пятидюймовая дискета… С такими стенами никаких картин не надо.
А кроме них нашу кофейню украшают живые цветы на клумбах — сейчас это настурции, те самые, которые на закате вспыхивают собственным внутренним оранжевым светом и на чьих листьях вода превращается в стеклянные шарики. И еще огромные коряги, очищенные от коры, высветленные ветром и водой до цвета тусклого серебра. Несколько особенно ветвистых коряг положены вдоль балюстрады — не иначе затем, чтобы посетители в человеческом Облике не могли там ходить и не засветились с улицы. А прибывающим птицам, наоборот, удобно. У меня самой дома есть коряга возле компьютера.
Народу пока было немного. Из семи столиков занят всего один — светловолосый парень кормит печеньем подругу-голубицу. Хозяин «Чердака», Саня Кукустер, увидев меня, приветственно качнул своим замечательным носом и высоко вздыбленной черной гривой. Кукустер — это не фамилия, это мужской род от кукушки. Или, что более вероятно, среднее между кукушкой и монстром. У Сани пятеро детей — от пяти разных женщин, если я ничего не путаю.
— Що тоби, Халю? — подозреваю, что украинский акцент он фальсифицирует, в его родном Харькове по-русски говорят гораздо чище.
Неженственная привычка совать купюры в карманы джинсов выручала меня не раз, выручила и теперь. Кукустер бы мне налил в кредит, но к чему лишние слухи? Я вытащила две скомканные бумажки.
— Двойной! И «Кенигсберг»! И Наутилус, «Негодяй и ангел»!
— Та михом!
В чем прелесть «Перелетного Чердака»- кроме кофе, можно заказывать музыку. Стоит это удовольствие недорого, особенно днем. Колонки качественные, фонотека — копия Саниной личной коллекции, а он меломан.
Обычно я заказываю какой-нибудь блюз. В крайнем случае раннюю «Белую Гвардию» или «Маша подходит к краю крыши» Адриана и Александра. Но если Кукустер и удивился, виду не подал. На то и «Чердак».
Юноша за крайним столиком повернулся в профиль… ого! Баранов, голубь наш белокрылый! А ведь Алла Иванова никак не может быть голубицей, ворона она… Или я ее недооцениваю? Твердая пара по москвоведению еще не означает пары по трансформации. Нет, все-таки не она. Бедная Алла. Хотя почему бедная? Смотреть надо было, с кем связываешься. А вот кому-то теперь может повезти… если этот кто-то не сваляет дурака…
Саня лично зашуровал в темном раскаленном песке медной джезвой, отчищенной до розового сияния. Тата, его помощница (всем молчать, господа гусары!..), звякала стеклом, у края крыши ворковали голубки. Я бездумно таращилась в ясное осеннее небо, внимая почти неощутимому шороху в колонках.
Просыпались звонкие металлические зерна, сначала невпопад, потом в лад, а потом и полузабытые слова:
— Негодяй и ангел сошлись как-то раз за одним и тем же столом,Негодяю пришло четыре туза, а ангел остался с вальтом.И он отстегнул свои крылья от плеч и бросил на зелень сукна,И небо с улыбкой смотрело на них сквозь муть и плесень стекла…Мой мир. Я зажмурилась от счастья.
…Как пахнет кофе! Коричневая нежная пенка в ложке. Бабочка-лимонница — нет, желтый кленовый лист, поднятый восходящим потоком, поднимается выше крыш, легкими витками прямо в небо. Я шепотом подпеваю Вячеславу Бутусову, отбивая такт кроссовками по терракотовым плитам:
— Негодяй торгует на рынке пером и пухом из ангельских крыл,А ангел летит высоко-высоко, такой же крылатый, как был!..По прозрачной крыше скользнула острокрылая тень, и я постаралась поумерить свое веселье. Серега влетел под купол, прочертив в воздухе ровную и стремительную линию, и обернулся прямо у столика.
— Что с тобой стряслось? — тут же спросил он.
— Почему сразу «стряслось»?
— Звонила с чужого номера. Новости имеешь странные. И вся вздрюченная, как будто тебя метлой гоняли. (Сергей сел напротив, Тата бесшумно подошла, налила ему минералки.) Ну?
— У вас пропали воспитанники. Не один, а несколько. Из младших.
Серега не тратил время на расспросы, откуда да как я проведала. Просто кивал, по-соколиному наклоняя голову.
— Две новости, хорошая и плохая. Хорошая — я знаю, где один из них, и крепко подозреваю, что там же и остальные. Еще хорошая новость — парень жив и никуда оттуда не денется. Она же, собственно, и плохая: как его вытащить, я не знаю. Это по Валеркиной части.
— Так. Теперь подробности.
Хорошо, что я успела проглотить кофе с коньяком. Взятые вместе, они всегда помогают мне соображать быстро и говорить понятно. Повторная пропажа Насти Матвеевой, лжеинспекторша в нашей школе, «Веникомбизнес», Настин ночной звонок, мой визит по найденному адресу — думаю, я уложилась в пять минут.
— А этот мальчик… кстати, как вы его назвали?
— Виталием, — Серегины глаза потеплели. — Он на «Вить-Вить-Вить» откликался.
— Он когда пропал?
— На прошлой неделе, в ночь с четверга на пятницу. Он и остальные новенькие, пятеро, кто из собак. Они еще склонны больше к собаке, людьми не очень хотят быть — если форсмажор, тогда можно на двух ногах походить, а так лучше на четырех. Им неуютно без обоняния песьего, без слуха, мы их не принуждаем на первых порах… В общем, они жили у нас в одной комнате все вместе. Без мебели пока, внутри только пледы и поилка, в двери собачий лаз на петлях, чтобы при крайней необходимости выйти в собачьем Облике. Удрать они не могли, дураки они оттуда уходить? Хотя в любом случае входная дверь ночью заперта. А тут вот… вечером были, утром нет. Окна на первом этаже закрыты.