Птица обрела крылья
Шрифт:
– Чего ты боишься? – сузил глаза Джереми.
– Я ничего не боюсь, мой дорогой. Это просто письмо от моего отца. Думаю, он опять просит у тебя денег.
– Если это письмо от твоего отца, почему ты не желаешь показать его мне? – вновь с улыбкой, но с холодным блеском в глазах настаивал мистер Уингтон.
– Потому что это письмо предназначено мне, а не тебе, любовь моя. – К счастью, Вивиан прекрасно владела собой и не позволяла эмоциям взять верх. – Но, милый, ты меня в чем-то подозреваешь?
– Нисколько, мой ангел. Что ж, передай своему отцу, что в этот раз
– Он пытается восстановить свою типографию, и ему нужно закупить новое оборудование. – Вивиан невозмутимо продолжала мазать маслом свою булочку. – Но, мой дорогой, не нужно отсылать ему денег. Пока не нужно. Думаю, он сам понимает, что просит слишком многого.
– Когда же он собирается навестить тебя и познакомиться с твоим супругом? – Джереми вытер губы салфеткой и бросил ее на пустую тарелку.
– Право, не знаю, он так занят своей типографией, – улыбнулась в ответ Вивиан. Она поднесла булочку ко рту, но вдруг остановилась и опустила ее на тарелку. – После завтрака я хочу поехать к Шарлотте. Мы собираемся развлечь себя пением.
– Не сегодня.
«Упрямец. Мне нужно выкупить мои драгоценности!» – прокричала внутри себя девушка, но на ее лице не дрогнул ни один мускул.
– Не сегодня, мой дорогой?
– Мы едем на охоту.
Вивиан с непониманием взглянула в лицо своего супруга.
Тот ответил ей сияющей улыбкой.
– Джереми, ты знаешь, как я отношусь к охоте, – тихо сказала Вивиан. Между ее бровей легла глубокая складка.
– Стрелять буду я, а ты всего лишь наслаждаться бегом коня.
– Но я не желаю смотреть, как ты убиваешь невинных зверей, – мрачно изрекла девушка.
– Никто не заставляет тебя смотреть на это. Ты всегда можешь закрыть глаза или отвернуть лицо, – не терпящим возражения тоном бросил Джереми.
– Прошу тебя, не настаивай. К тому же я уже дала Шарлотте обещание…
– Очень жаль, что тебе придется нарушить его.
Лицо Джереми было таким невозмутимым, а взгляд пристальным и обжигающим, что Вивиан поняла: сегодня выкупить свои драгоценности ей не удастся. Вместо этого она вынуждена будет исполнять желание своего жестокосердного супруга.
Желание?
Нет, это был приказ.
– Как скажешь, мой дорогой. Я напишу ей записку.
– Умница.
Девушка фальшиво улыбнулась, но ее душа наполнилась могильным холодом.
Если Джереми был прекрасным наездником, которого быстрый, как ветер, тонконогий арабский конь слушался, словно верная собака, то его супругу ловкой всадницей назвать было трудно.
В детстве, когда ее отец все еще обладал хоть какими–то средствами, Вивиан получала уроки верховой езды и научилась уверенно держаться в седле. Но с тех пор, как ей исполнилось восемь лет, девушка ни разу не садилась на лошадиную спину и теперь была полна робости и легкого испуга перед быстрым бегом своей довольно смирной, но резвой лошади. Несмотря на то, что на Вивиан было надето удобное платье для верховых прогулок, а на ногах, как влитые, сидели высокие кожаные сапоги с крупным каблуком, девушка чувствовала себя так, словно никогда не получала ни единого урока верховой езды. Она судорожно держала в руках поводья и быстро дышала, как будто это она несла на себе лошадь, а не наоборот.
Большой лес, находящийся вдали от Лондона, был полон дичи, и именно сюда спешили лондонские охотники. Солнечный свет тонул в густых зеленых кронах высоких могучих деревьев, поэтому здесь было достаточно темно.
Полумрак пугал Вивиан, заставлял ее чувствовать себя букашкой, потерянной в огромном, полном ярости и смерти лесу. Ведь именно так она воспринимала охоту, которую ее собственный кузен, а также ее супруг воспринимали исключительно как удовольствие. Вивиан всей душой не желала быть здесь, скакать на лошади по едва различимой, заросшей кустарником тропе, и ждать, когда ее довольный занятием супруг найдет свою жертву.
Два натренированных охотничьих пса – молодые, полные сил и энергии грейхаунды, со скоростью ветра бежали между деревьев перед лошадьми хозяев, преследуя довольно крупную рыжую лису. Бедный загнанный зверь начал терять силы, и вскоре в воздухе прогремел громкий выстрел, заставивший Вивиан тихо взвизгнуть от неожиданности.
– Какая добыча! Марк! Аврелий! Вы хорошо потрудились, друзья мои! – радостно рассмеялся Джереми и пустил своего коня легкой трусцой.
Вивиан остановила свою лошадь и с сожалением взглянула туда, куда направил своего коня ее супруг: недалеко от них, ярким пятном на темной сухой земле лежала лиса. Из бока убитого зверя лилась кровь. Джереми убил бедное создание одним выстрелом, что, само по себе, было актом милосердия: жертва умерла безболезненно. Но этот факт ни в коем случае не утешил ненавидящую охоту девушку.
На глаза Вивиан навернулись слезы, но она поспешно смахнула их своей кожаной перчаткой: ей не хотелось, чтобы Джереми посчитал ее сентиментальной. Девушка не имела никакого желания посмотреть на убитую лису поближе, и, на расстоянии, молча, наблюдала за тем, как ее супруг радовался своему кровавому успеху.
Джереми не спешил спешиваться, чтобы положить добычу в толстый холщовый мешок, привязанный к седлу его коня: он перевел взгляд с убитой лисы на бледное лицо супруги и едва заметно усмехнулся. Робость Вивиан и ее открытое отвращение к одному из его любимых занятий задели его гордость. Молодой человек считал, что Вивиан должна была поддерживать его интересы, как это делала его кроткая заботливая мать по отношению к своему супругу. Развернув коня, Джереми направил его туда, где смирно стояла лошадь его возлюбленной жены.
– Я никогда не задавал тебе этот вопрос, моя дорогая, – поравнявшись с Вивиан, с улыбкой спросил Джереми. – Ты говоришь мне: «любовь моя», но любишь ли ты меня?
– Какой вопрос! – наигранно весело ответила его супруга, но затем ее лицо посерьезнело: – Признаюсь, когда ты сделал мне предложение, у меня не было к тебе нежных чувств, но я знала, что полюблю тебя. Так оно и случилось, любовь моя. Я люблю тебя.
– Докажи мне это. – Улыбка исчезла с лица молодого Уингтона. – Принеси мне мою добычу.