Птица счастья
Шрифт:
Кортни щебетала, Джерет ухмылялся, а трое гостей глазели на них.
— Да, пожалуй, сегодня особенный день, — продолжал дразнить ее Джерет, — Малыш хлопочет и суетится вокруг меня, как курица возле единственного цыпленка. Вы, господа, любите маленьких птичек?
— О да, — сказал Генри Твиллинг, оживляясь, когда разговор коснулся знакомой темы, — у нас зимуют златоглавые корольки и голубые птицы[3], они в заповеднике круглый год, а вот дикие канарейки только летом. В марте прошлого года была замечена острокрылая ласточка, и мы надеемся, что этой весной она прилетит снова.
— Да ладно, рассказывайте. Я ни разу
— О Господи! Второй раз я слышу, что кто-то заметил в наших краях мухоловку с подобным хвостом! — восторженно воскликнул Генри. Кортни бросила на Кэлхоуна изумленный взгляд. И когда только он успел научиться распознавать птиц? Он казался ей человеком, страшно далеким от того, чтобы разбираться в птицах, за исключением, может быть, лишь тех, на которых охотятся. А между тем он совершенно свободно рассуждал на тему, самодовольно поглядывая на Кортни.
— Хотите — верьте, хотите — нет, но недавно я заприметил в роще домашнего зяблика, — продолжал Джерет.
— Домашнего зяблика! — воскликнула Кортни. — В этом регионе они не водятся.
— А я видел одного около пруда на опушке. Я не мог ошибиться. Впрочем, мне удалось сделать снимок.
— Неужели?
— Правда-правда, я отыщу его для вас. О Боже! Она рассуждает с ним о птицах!
Кортни умолкла, и Джерет ободряюще улыбнулся ей. Поразительно! Оказывается, у них есть общий интерес! «Ах, это просто здорово!» — обрадовалась она.
Генри Твиллинг вмешался вновь:
— Это очень интересно, Кортни, ведь Джефф Ридон тоже видел в заповеднике домашнего зяблика.
— Я не знала этого, — рассеянно ответила девушка. Мысли ее витали далеко в облаках. «Какой все-таки Джерет Кэлхоун сложный и неоднозначный человек! Но почему у него такой дурной нрав?» — удивлялась она. Он знает о птицах больше, чем любой сидящий здесь в этой комнате натуралист, он такой восприимчивый, тонко чувствующий, увлекающийся... и такой досадный. Рассеянно она выглянула в окно и похолодела — на форточке сидел Эбенезер. Кортни, затаив дыхание, следила за Джеретом, который продолжал вести светскую беседу. Она оценила взглядом расстояние от постели до стены, где висело ружье. Сейчас ее даже радовало то, что он ранен и не может бегать. Заметив любопытный взгляд мисс Барнхил, Кортни медленно приложила палец к губам, подавая ей знак молчать. Она встала и, не сводя пристального взгляда с Джерета Кэлхоуна, подошла к окну.
Глава 4
— Знаете, с тех пор как мы поселились здесь, я еще ни разу не встречал желтую дикую канарейку, — говорил Джерет, однако его внимание было сосредоточено на Кортни. Под его пристальным взглядом девушка мысленно молилась, чтобы случайным движением не привлечь интерес к окну.
— Принести вам еще пива? — спросила она. Может, проглотив еще одну таблетку, да запив ее пивом, он потеряет сознание?
— Нет, — прозвучал ответ, — спасибо, со мной все в порядке.
— Кто-нибудь хочет воды? — Кортни искала предлог, чтобы выйти на улицу и согнать Эбенезера с окна. — Простите, мне необходимо отлучиться. Мисс Барнхил, расскажите
Мисс Барнхил, казалось, была озадачена, однако начала говорить:
— Да-да, мы нашли журавля, и у него было сломано крыло...
Кортни вышла через черный ход, и, словно ожидая ее появления, Адмирал и Эбенезер устремились навстречу. Собака прыгнула на Кортни, едва не сбив с ног, а сокол уселся на плечо, больно вцепившись когтями в тело. Кортни взмахнула рукой, пытаясь прогнать птицу:
— Домой, Эбенезер!
В ответ тот похлопал крыльями, клюнул ее в голову, но остался сидеть на плече. Адмирал устроился рядом, виляя хвостом. Умильное выражение на его морде так походило на улыбку! В отчаянии Кортни сняла сокола с плеча и осторожно — она помнила какие острые у него когти — держа в руках, спросила:
— Эбенезер, ты хочешь, чтобы Адмирал съел тебя на обед?
Сказала и почувствовала, что несправедлива к собаке: Адмирал не способен никому причинить зла.
— Ты хочешь, чтобы злой, отвратительный человек застрелил тебя? — исправила она свою ошибку. — Лети домой! — Кортни подбросила птицу в небо. С пронзительным криком сокол описал круг и снова опустился на ее плечо. — Домой, Эбенезер! — Кортни понимала, что время идет. Она не представляла, что сейчас происходит в доме и чем занят Джерет Кэлхоун. Вдруг он появится прямо сейчас? Если захочет, он сумеет встать, и несмотря на раненую ногу. Кортни представила Джерета с ружьем в руках, убивающего сокола прямо у нее на плече.
— Возвращайся домой! — строго приказала она птице.
Сокол взлетел — и ринулся прямо в открытую дверь дома Джерета Кэлхоуна. Кортни бросилась за ним, Адмирал — следом. Птица влетела в кухню, уселась на абажур из колеса и принялась раскачиваться. Сердце у девушки замерло.
— Эбенезер, — прошептала она, — слезай. Хозяин этого дома убьет тебя, если увидит.
Черные, круглые, как бусины, глаза сокола невинно блестели, он крепко вцепился в колесо. Кортни нашла кусок хлеба и поманила птицу. Эбенезер распушил хвост и жадно уставился на хлеб. Кортни забралась на табуретку и протянула руку к соколу, тихонько приговаривая:
— Пожалуйста, спускайся вниз. Злой человек сварит тебя и съест, а мы с Райаном будем горько плакать. Он свернет тебе шею, положит в кастрюльку и поставит на плиту. В этом доме тебя ненавидят.
Держа в одной руке хлеб, другой Кортни пыталась достать птицу. Сокол беспокойно наблюдал за ее манипуляциями. И неожиданно взлетел. Абажур закачался, едва не сбив девушку с ног.
— Проклятье! — С ужасом она смотрела, как Эбенезер вылетел из кухни в коридор. Сердце ее бешено колотилось. Во что бы то ни стало она должна спасти птицу, иначе как объяснить Райану, что жестокий сосед застрелил его любимца. Спрыгнув с табурета, она побежала вслед за соколом.
Теперь Эбенезер уселся на абажур из колеса в гостиной. Из спальни доносился хор голосов, очевидно, гости собирались уходить. Мысленно Кортни молила Бога: она должна успеть выгнать Эбенезера из дома. Или пусть хотя бы Джерет не идет провожать посетителей. Кортни пересекла комнату и открыла входную дверь.
— Убирайся вон! — яростным шепотом приказала она.
Сокол принялся клевать лампу, громко стуча клювом по металлу.
— Я не смогу сказать Райану, что тебя сварили, — просила Кортни. — Улетай!