Птица в пролете
Шрифт:
– Ну вот опять! Чего я хочу! Да ничего я не хочу! А вот если ты хочешь, чтобы твой ребенок не пострадал, немедленно приезжай по адресу: Седьмая Советская, дом двенадцать, квартира шесть… запомнила?
– Запомнила, – едва слышно отозвалась Лена.
– Да, думаю, запомнила, – насмешливо проговорил шелестящий голос, – думаю, очень хорошо запомнила… ты ведь не хочешь, чтобы ребенок пострадал! И вот еще – не теряй времени!
Она могла этого и не говорить.
Лена вскочила, бросила на столик деньги и стрелой вылетела из кафе.
Официантка и девчонки за столиком возле дверей проводили ее удивленными взглядами.
На улице она замахала руками, как ветряная мельница крыльями, и – о чудо! – возле нее тут же остановилась машина, предупредительно распахнув дверцу.
– Седьмая Советская, дом двенадцать! – крикнула она, даже не рассмотрев водителя.
– Зачем же так кричать, – отозвался тот, – мигом доставим!
Машина мчалась по городу, проскакивая перекрестки на красный свет и превышая все мыслимые ограничения скорости, но Лене тем не менее казалось, что она ползет, как черепаха.
– Быстрее, пожалуйста, быстрее! – то и дело повторяла она, просительно складывая руки.
– Куда уж быстрее, – отзывался водитель, закладывая страшный вираж и подрезая сверкающий «Мерседес», – и так гоню, как на «Формуле-1»!
Прошло минут пятнадцать, показавшиеся Лене бесконечными, и машина затормозила, страшно взвизгнув тормозами.
– Приехали, – проговорил водитель, вытирая пот со лба и откидываясь на спинку сиденья.
Лена протянула ему деньги и бросилась к подъезду.
Нужная квартира оказалась на четвертом этаже.
Задыхаясь от быстрого бега, а еще больше от волнения, Лена нажала на кнопку звонка.
Трель гулко раскатилась за дверью, но на нее никто не отозвался.
Лена позвонила еще и еще раз, но по-прежнему никто не открывал дверь.
После безумной гонки по городу, после бега по лестнице эта непонятная задержка казалась особенно странной и пугающей. Зачем было так торопить ее, если здесь никого нет?
Сердце билось в каком-то неподобающем месте.
Ноги едва держали девушку.
Чтобы не упасть, она облокотилась на дверь…
И дверь с едва слышным скрипом открылась.
Лена вошла в квартиру и поразилась царящей в ней глухой, пыльной и затхлой тишине.
Так тихо бывает только в совершенно пустых квартирах, где не скрипит под чьей-то ногой половица, не раздается приглушенный кашель, не шелестят переворачиваемые страницы книги.
Неожиданно Лена услышала какой-то неровный, нервный стук.
Она прислушалась, пытаясь найти его источник… и с изумлением поняла, что это стучит ее собственное сердце.
Этот
Умом она понимала, что здесь никого нет, что нужно немедленно уходить, но тут же вспоминала тихий, шелестящий голос в трубке мобильного телефона: «Если ты хочешь, чтобы ребенок не пострадал, немедленно приезжай…»
Она вспоминала эти слова и шла дальше.
В прихожей было пусто. На всех вещах лежала тонкая пленка пыли, нежная и бархатистая, как кожица персика.
Лена открыла одну из дверей.
Перед ней была гостиная – нарядно и современно обставленная, с диванами и креслами, обитыми мягкой дорогой кожей, с пушистым ковром. В углу тускло отсвечивал огромный экран телевизора и возвышались колонки дорогого музыкального центра.
В комнате никого не было.
Лена почему-то старалась не шуметь – как будто в квартире был тяжело больной или просто спящий человек, которого она боялась разбудить.
Она бесшумно прикрыла дверь гостиной и осторожно открыла следующую дверь.
Это была спальня. Широкая кровать, покрытая пятнистой тканью, имитирующей шкуру леопарда, зеркальный туалетный столик, заставленный бесчисленными баночками и тюбиками косметических средств. На стене большой натюрморт в светлых тонах – букет полевых цветов в глиняном кувшине, клетчатая полотняная скатерть.
Здесь тоже никого не было.
Следующая дверь вела на кухню.
Лена почему-то очень не хотела ее открывать, просто рука не поднималась. Она медленно двигалась, как будто воздух уплотнился и сопротивлялся каждому движению. Ей стало по-настоящему страшно.
Но она вспомнила тихий шелестящий голос, который едва слышно проговорил: «Ты ведь не хочешь, чтобы твой ребенок пострадал!»
Лена толкнула дверь и вошла на кухню.
Кухня была большая, очень нарядная, прекрасно оборудованная. Бледно-сиреневый кафель прекрасно сочетался с лиловыми и темно-розовыми дверцами шкафов. Тусклым серебром и полированной бронзой отсвечивала дорогая бытовая техника.
Не подходил к этому великолепию только запах.
Собственно, запахов в этой роскошной кухне было много, здесь пахло и хорошим кофе, и пряностями – корицей, гвоздикой, кардамоном, и какими-то незнакомыми Лене ароматными травами, и хорошим душистым деревом, но к этому букету уютных и вкусных запахов примешивался еще один, пугающий и тошнотворный. От этого запаха по коже девушки пробежали ледяные мурашки. Ей казалось, что этот запах разрушает спокойную гармонию этой кухни, как нарушил бы гармонию симфонического оркестра внезапно прозвучавший дикий скрежет дисковой пилы.