Птицелов
Шрифт:
– Яночка отдыхает после работы, – со странным смущением ответила она.
– После работы? – Я вскинул брови. – Мне показалось, что она студентка… А! Понимаю. Подрабатывает на наряды…
Супруги переглянулись и промолчали.
Затем Лариса поднялась:
– Пойду посмотрю. Может, она проснулась.
Едва хозяйка вышла, Касаев молниеносно схватил бутылку и наполнил наши бокалы до краев, заговорщицки подмигнув мне. Огорчать его отказом было бы кощунственно, он так и сгорал от жажды. Мы выпили, и он снова наполнил бокалы,
Послышались шаги.
В гостиную вошла Лариса, следом за ней – Яна.
Признаться, после невнятных реплик Касаева о дочери я полагал, что увижу либо забеременевшую невинность, либо угловатую закомплексованную девицу, этакий синий чулок, кандидатку в старые девы.
Но я ошибся.
Яна оказалась невысокой, худощавой брюнеткой в светло-коричневом брючном костюме. Ее черты лица во многом повторяли материнские, хотя и с некоторой поправкой на жесткость. Высокий лоб, красиво очерченные губы, темные бездонные глаза, в которых не было ни отцовской настороженности, ни материнской печали. Она смотрела открыто и бесстрашно. Люди с таким взглядом обладают сильной волей, способны на жертву – уж я в таких вещах разбираюсь. Нечто подобное чувствовалось и в Касаеве, но у дочери было выражено ярче.
Но эти ощущения возникли позднее, потому что, к сожалению, Яна обладала физическим недостатком, который замечался прежде всего прочего. Она была хромоножкой. По-видимому – от рождения.
В моем мозгу мгновенно включился мощный компьютер, ибо факт хромоты девушки требовал заново переосмыслить всю информацию.
О нем ничего не было в досье!
Осведомитель, перечисливший множество конфиденциальных сведений о Касаеве, знавший буквально всю подноготную его семьи, даже не упомянул об этом важнейшем обстоятельстве!
Я кожей чувствовал, что несчастье Яны служит источником неутихающей боли для Гарика и Ларисы. Знай я об этом раньше, возможно, иначе выстраивал бы свой план, подбирался бы к Касаеву с другой стороны.
Но осведомитель проявил необъяснимую халатность.
Если только…
Если только у него не было особой причины не касаться этого факта.
Если только досье готовила… не сама Яна.
Нелепое допущение?
Но я-то знаю, что именно нелепые допущения оказываются верными чаще всего.
Если согласиться, что это так, то сходится абсолютно все: и набор сведений, и старые вырезки, которые взялись непонятно откуда, и то фото, которое я поднял из-под кресла…
Но тогда непонятно, зачем было огород городить. Она же могла спокойно добраться до компромата.
Все это промелькнуло в моем сознании за те несколько секунд, что Яна шла к столу, скупо улыбаясь мне.
Я поднялся:
– Здравствуйте, Яна!
– Дмитрий Сергеевич, интересный человек и мой друг, – представил меня Гарик.
– Добрый вечер! Очень приятно, что в нашем доме наконец-то появился гость. А то мои родители совсем захандрили. – Судя по ровному тону, девушка не страдала душевными комплексами.
Она села на стул рядом с матерью, я опустился на свое место.
– Ну что ты говоришь, Яночка! – с укоризной возразил между тем отец. – Можно подумать, что у нас не бывает гостей!
– Если ты имеешь в виду Николая Кузьмича, тогда конечно, – с едва уловимой иронией заметила она.
(Я тут же мысленно «запротоколировал» прозвучавшее имя.)
– Николай Кузьмич, кстати, исключительно порядочный человек, – не без упрека произнес Гарик.
Дочь усмехнулась, будто готовясь экспромтом выдать язвительный ответ, но, видимо, ей не хотелось подводить отца перед гостем.
Она безмятежно посмотрела на меня.
– Вы первый, кто пришел к нам с гостинцами для котов. Огромная вам благодарность от имени Бонифация и Маркиза.
– О, коты моя слабость, – ответил я. – Обожаю этих пушистых бездельников.
– Они не бездельники, – возразила девушка. – Они такие, какими их создала природа.
– Яночка, тебе шампанское или коньяк? – вмешался отец.
– Шампанское.
– У всех налито? – Касаев поднял свой бокал. – Давайте выпьем за то, чтобы в один прекрасный день я стал дедом.
– Фи, папа! – скривилась дочь. – Куда ты торопишься?
– Видишь ли, дочка, – философски изрек он, – в жизни каждого человека неизбежно наступает момент, когда он понимает, что молодость прошла. Я понял это и хочу понянчить внука. Хочу, чтобы продолжился наш род. Это естественно.
– Знаешь, папа, чтобы продолжился род, вам с мамой следовало завести мне братика или двух…
За столом повисло молчание. Был в этом обмене репликами некий ускользающий от меня подтекст, какая-то домашняя тайна.
– И вообще, папа, – Яна разрядила обстановку, – я ведь современная девушка. Сначала карьера, после семья.
– Если бы все так рассуждали…
Я ловил каждое слово, каждый жест девушки – разумеется, тайком. Могла ли она собрать досье на отца? Могла или нет? Кроме того, было крайне важно выяснить, во сколько она уходит из дому по утрам.
– У вас, Яна, видимо, время расписано по минутам, – улучив момент, поинтересовался я.
– Как писал папа в одной из своих статей, «выучил в молодости – высек на камне, выучил в старости – высек на льду». Вот я и стараюсь, – ответила она.
– Но вы еще успеваете работать?
– Только три дня в неделю.
– Яночка совершенно не щадит себя, – заметила Лариса. – Уходит – за окнами темно, и приходит – темно.
– Интересная профессия?
– Я, видите ли, кошачий доктор. – В голосе Яны прозвучал вызов. – Некоторым скажешь – улыбаются. Другие пожимают плечами. Третьи доказывают, что вообще незачем лечить животных. Для людей, мол, не хватает лекарств. А вы как считаете, Дмитрий Сергеевич?