Птичий путь
Шрифт:
Церковер предусмотрел все, в том числе и утрату дара речи. В сейфе, замурованном в стену, на самом видном месте, поверх многочисленных папок с бумагами и каких-то слежавшихся свертков, оказалось три пронумерованных пакета, адресованных Смотрящему. Тут же, не отходя от больного, он поочередно вскрыл их и бегло ознакомился с содержимым.
В первом Оскол наказывал сохранить остатки свидетельства применения неведомого топлива – достать оставшуюся от железной руки жестянку из пожарища, спрессовать и положить на ответственное хранение в банк. Во втором он переводил в подчинение Сторчака всю зону Д, которой управлял единолично, вместе со службой разведки, самим Филиным, аналитиками, шарашками и драгоценным архивом.
Но
Сторчак запер сейф, машинально хотел спрятать ключ в карман, но увидел протянутую, трясущуюся руку Оскола и требовательный взор единственного видящего глаза…
10
В музее Забытых Вещей Сколот был в последний раз полтора года назад, поздней осенью, когда вернулся с истока реки Ура.
Тогда его переполняли восторженные надежды и удовлетворение от выполненного урока: в распоряжение Стратига он привез результат одиннадцатилетнего своего пребывания в Сколе – так называлась школа, куда Авеги приносили Соль Знаний, проще говоря, вразумляли отроков древнему искусству управления материями. Сколотов было всего трое, и каждый изучал свое направление в этом искусстве, и шел по своему пути познания, хотя перед всеми стояла одна и та же задача – воспроизводство забытых, утраченных человечеством видов естественно получаемых энергий. В то время Стратиг гордился своим детищем – программой «Соларис» и несколько раз наведывался на Тариги, чтобы лично убедиться, как продвигаются дела с восстановлением технологии получения топлива на основе фотосинтеза. Сколот занимался этой темой весь срок учебы, и еще пять лет назад первые образцы топлива были произведены и испытаны на специальном секретном полигоне, который построил Мамонт, будучи Страгой Нового Света. Однако Стратиг после испытаний забраковал продукт, поскольку сразу же выявилось его двойное назначение: соларис можно было использовать и как оружие. Заряженный в обыкновенный баллон со взрывателем, по принципу вакуумной бомбы, он был способен стереть в порошок среднее европейское государство.
Новый соларис создавался на той же основе, однако со строго мирными качествами и под опосредованным наблюдением Стратига, поэтому претензий быть не могло. Сколот теперь вернулся с килограммом готового продукта, упакованного в простой солдатский вещмешок, безопасного, как гранитная крошка, например, которой посыпают тротуары, однако вершитель судеб вдруг заметно потерял интерес. Его печальный и суровый взор не дрогнул, даже когда ученик продемонстрировал неведомый миру вид топлива, который с виду и в самом деле напоминал каменную красноватую крошку. Сколот активизировал несколько гранул, расплавил в камине сначала жестяной совок, потом массивные, кованые каминные щипцы – огня хватило бы еще, чтоб года два отапливать просторное жилище, но Стратиг велел затушить огонь и остался сидеть с отсутствующим видом.
Не подивили его ни легкость и простота производства горючего материала, можно сказать, из воздуха, воды и сопряженных с ними солнечного света и радиации, ни даже то, что его использование может заменить вырубленные леса и естественный газообмен в атмосфере.
– Я посоветуюсь, – вдруг сказал вершитель судеб, безразлично наблюдая, как застывает металл. – Тебе было поручение создать технологию производства, управляемую извне.
– Это исполнено. – Сколоту казалось, Стратиг даже не вникает в суть вопроса. – Перед применением соларис необходимо активизировать, иначе не вызвать реакции горения. То есть подвергнуть облучению кодированным спектром красного лучистого вещества. Чтобы потушить, производится дезактивация… – Он извлек бронзовую фигурку филина, висящую на шее как амулет –
– Технологические подробности меня не интересуют, – перебил Стратиг. – То есть возможность контроля и управления остается в наших руках?
– Полного контроля!
– Оружие из него сделать можно?
– При горении энергия топлива всецело поглощается окружающим материалом, – доложил Сколот. – А переизбыток кислорода – атмосферой. Возникает эффект синтеза, только наоборот…
– Не вдавайся в технологию! Что это значит?
– Короче, не взрывается и не создает действия реактивной тяги. Нет пламени, выделяемое тепло невозможно загнать в трубу, а газы инертны. Единственное условие: хранить активизированное топливо необходимо в медных капсулах. Иначе произойдет самовозгорание под воздействием солнечных лучей. И это еще один способ контроля и управления. Можно переходить к фазе полигонных испытаний технологии производства. Ты обещал отправить меня к отцу, в Новый Свет.
– Полигон возле Сан-Франциско пришлось уничтожить, – признался Стратиг. – За ненадобностью.
– А где же отец?
– Исполняет урок в другой части света.
– Я готов построить новый, в России, – мгновенно нашелся Сколот. – Например, где-нибудь в соляных копях Урала. Это совсем не сложно, технологическое оборудование можно заказать на любом заводе оптико-волоконных приборов. Или приспособить зеркальные линзы и некоторые агрегаты готовых оптических изделий. Есть полный перечень необходимого технологического оборудования…
Стратиг остудил его восторг ледяным спокойствием:
– Добро, обсудим, подумаем, что с этим делать… Ты же понимаешь, соларис потянет за собой кардинальное изменение всей энергетической инфраструктуры. Закрыть все атомные и тепловые электростанции, разрушить плотины на реках… А металлургическое производство? Нефтяные и газовые промыслы?.. Не нужен даже двигатель внутреннего сгорания!
– Я предупреждал, это мечта человечества…
– Только вот мечтает ли об этом нынешнее человечество? – не дал договорить вершитель судеб. – Ладно, ты пока поживи в музее. Осмотрись, погуляй по городу. Тебе надо привыкать к миру.
– Где моя Дара? – окончательно теряя азарт, спросил Сколот.
– Может, еще и няньку подать? – грубо спросил Стратиг. – Привыкай сам ходить, тебе придется существовать в мире изгоев. – Он пригласил престарелую Дару-ключницу по имени Валга и попросил поселить Сколота в чердачной комнате флигеля.
Сколот не знал, с кем и как долго он собирается обсуждать то, что, казалось бы, давно решено и определено, и ушел обескураженным. Стратигу опять что-то не нравилось, хотя на сей раз были исполнены все его условия.
Мрачноватый, неуютный каменный флигель стоял в глубине парка и, видимо, служил приютом для странствующих. Старуха поднялась по скрипучей наружной лестнице на деревянный балкончик и отомкнула дверь.
– Света тут нет, – предупредила. – Ты, сударь, гляди, с огнем не балуй. Стемнеет, так спать ложись. Утром государь позовет.
Так старые Дары называли Стратига…
С истока реки Ура Сколота сопровождала совсем молоденькая Дара, и в самом деле, несмотря на возраст, бывшая вместо няньки, наставника, путеводителя и благодарного слушателя, поскольку он развлекал ее своими песнями и потому не заметил ни дороги, ни времени, ни пространства, по коему передвигался. Кажется, были попутные грузовики, автобусы, приветливые люди на пустынном шоссе, потом теплоход на ночной реке, нескончаемое ощущение радости, легкой взаимной влюбленности и уверенность, что это никогда не кончится. К тому же Дара призналась, что получила приятный для нее урок спутницы Сколота и теперь всегда и всюду будет с ним рядом. Но в музее внезапно, даже не попрощавшись, исчезла, и он словно проснулся, очутившись перед грозным государем, вернее, под его самоуглубленным, отстраненным взором.