Птичка над моим окошком

Яковлева Анна

– Не твое дело.

– Как – не мое? Приятель, ты не прав. Речь идет обо мне? Обо мне. Значит, меня это касается – значит, это мое дело.

– Нет, Августа не жаловалась, – под напором логики сдался Сергей.

– Так ты, значит, проявил инициативу? – обрадовался Мотя.

Лицо Сергея окаменело.

– Ну?

– Слушай, ты кофе пьешь? – Мотя решил проявить гостеприимство.

– Пью, – несколько растерялся Сергей.

– Слушай, давай я сейчас сварю настоящий. В такую погоду ничего лучше кофе нет.

Ты как на дождь реагируешь? Я проснуться не могу, – разоткровенничался Мотя, – веришь, еле заставил себя вылезти из постели.

– А чё, тебе на работу не надо?

– Так у меня отпуск! – Распинаясь, Мотя поставил турку на газ.

– Отпуск – дело хорошее, – одобрил Сергей.

– Ну а я о чем? Мы тут, правда, пару раз небольшую пирушку устроили – наверное, Августе помешали. Я извинюсь, точно говорю.

Кофе вспенился. Мотя повернул газовую ручку и достал чашки.

– Да уж, – неопределенно буркнул Сергей.

– Ну, сам понимаешь, я семь месяцев девчонок не видел.

– Семь? – Брови на обветренном лице Сергея поползли вверх.

– Вот то-то и оно, – перешел на доверительный шепот Мотя, – семь – как с куста.

– Что это за работа такая?

– Старатель я.

– А-а, – протянул Сергей, – как это тебя угораздило, братишка?

– Может, чё покрепче? – намекнул Матвей.

– Не, я за рулем.

– Объясняю: в 2008-м остался без работы и подался к отцу – он у меня тоже старатель.

– А, так это у вас потомственное?

– Выходит, да. А ты чем деньги зарабатываешь?

– Дальнобойщик я.

– У-у, – отхлебнув кофе, кивнул Мотя, – а до этого?

– В армии служил – комиссовали.

– Жалеешь?

– Бывает.

– Слушай, Серега, а ты на самом деле чисто друг соседке или у тебя к ней серьезно?

– Чисто друг, – мрачно подтвердил Сергей – он не отличался разговорчивостью.

Через полчаса между гостем и хозяином возникла настоящая мужская дружба.

– Ладно, – спохватился Серега, когда кофе был выпит, политическая и экономическая ситуация в стране предана тотальной критике, а особенности рыболовства в данной местности подвергнуты тщательному анализу, – мне пора. Я сегодня в рейс.

– Давай, – Мотя проводил гостя к порогу, – гладкой тебе дороги.

– Ты это, – по-отечески посоветовал Сергей, – звукоизоляцию сделай и кувыркайся в свое удовольствие.

– А что, это мысль, – оценил совет Мотя. – А вообще – завязывай с тайгой. Город есть город – здесь полно работы. Каждый день кто-то увольняется, кто-то умирает.

– Я об этом как-то не подумал, – серьезно кивнул Матвей, – стоит попробовать, как думаешь?

– Давно пора, – Сергей протянул широкую шершавую ладонь. – Ты прости, если что.

– Да я-то тебя за что? Это ты меня прости, – рассыпался в извинениях Матвей, – это я тупо ни о чем не думал, кроме одного… Сам понимаешь… Семь месяцев…

– А

то. Что ж тут не понять.

– Ну, отлично.

– Оттянись, пока молодой.

– Стараюсь.

– Бывай.

– И ты бывай.

Кореша простились, довольные собой и друг другом.

… Гроза ушла почти сразу, но дождь закончился только после обеда.

Мотя успел за это время в энный раз посмотреть «Бесшабашное ограбление» и «Отступники», подремать и доесть рыбный пирог.

Когда вечернее неяркое солнце окунулось в лужи и оживились воробьи, затворничество внезапно показалось Моте нестерпимым, и он отправился на разведку к гаражам.

Узкая тропа вдоль бетонного забора, за которым тянулись гаражные боксы, еще не просохла, джинсы и ноги в сланцах моментально вымокли, между пальцами набился песок, и Мотя уже жалел, что не отложил поход на завтра.

С каждым метром желание свернуть вылазку и вернуться домой крепло, но то, что увидел Матвей в следующую минуту, заставило его забыть о вымокших джинсах и о песке в сланцах, обо всех своих мелких и крупных неприятностях.

Забор делал небольшой зигзаг, и в образовавшемся кармане какой-то шкаф пинал корчившегося в траве мальчишку.

В торчащих на затылке темно-русых волосенках, в оранжевой футболке и сереньких шортах выше колен было что-то волнующе знакомое. В памяти выплыл неясный образ: в точности на таких шортах накануне вечером лежала нижняя дека гитары. Данька.

Ну и детки, вскользь подумал Матвей, оценивая противника – по контрасту со щуплым Данькой тот казался мощным.

– Эй! – Мотя в два прыжка оказался рядом и толкнул шкафа в спину.

Шкаф перестал наконец пинать жертву, обернулся, и Мотя присвистнул от удивления: это оказался взрослый мужик, около сорока.

– Ты чё делаешь, мудак, – пробормотал опешивший Мотя и получил молниеносный удар в скулу, от которого потемнело в глазах.

Матвей вписался в бетонный забор – только поэтому удержался на ногах. В ушах стоял колокольный звон, и Мотя почти не соображал, подбирая подвернувшийся кусок арматуры.

– Отойди от пацана, – прохрипел он.

– Ты вообще кто? – срывающимся голосом спросил шкаф – от приложенных усилий он слегка задыхался.

– Отойди от пацана. – Колокольный звон в ушах стих, Мотя уже контролировал ситуацию, и в голосе проклюнулись властные нотки.

Шкаф оценил решительный настрой противника и выпустил еле державшегося на ногах Даньку.

– Это твой щенок? – спросил он и сплюнул через губу.

– Мой. Дань, отойди в сторону.

Но вместо того чтобы выполнить просьбу Матвея, Данька с всхлипом опустился на колени и уткнулся в них носом.

– Мужик, у тебя серьезные неприятности. – Арматура придавала Моте сходство с памятником революционному пролетариату.