Птичка
Шрифт:
Я смутилась и покраснела.
— Можешь объяснить, что тогда произошло? — робко спросила его, поправляя выбившийся локон.
Назар снял очки и гляну на меня. Непроизвольным движением поправил часы на запястье.
— Кто бы мне Вика объяснил, что тогда произошло, — совершенно серьёзно ответил он.
Мы продолжали, не спеша идти по улице, только сейчас не держались за руки.
— И всё же! — допытывалась я.
— Не знаю, — рассуждал он, рассматривая брусчатку под ногами, — разозлился тогда в очередной раз на тебя, народу полно, тебя нет,
Он помолчал.
Мы миновали ещё два магазина. Я тоже молчала, не давила, хотя любопытство разбирало! Поглядывала на задумчивого мужчину, который похоже вообще выпал из реальности, вспоминая те события.
— Назар, ты со мной? — спросила его, и поймала его руку и сжала горячие пальцы.
— Слушай, Птичка, — совершенно серьёзно произнёс он, — я не горжусь теми поступками, и возможно, да что там возможно, точно был груб с тобой, но Вика, это было какое-то наваждение, — выдохнул он растерянно, — увидел твои глаза оторопелые, и завис, и все инстинкты пробудились, так меня повело. Прости, если напугал тебя!
— Боже, за что же мне такая благодать! Сам Долохов у меня прощение просит! — издевалась я, пытаясь разрядить обстановку.
Ну, было и было. В конце концов, это всё звено, одной цепочки, всё это привело к нашим отношениям, вот конкретно, к сегодняшней прогулке.
— Хватить ёрничать! Язва! — рассмеялся Назар, и совсем бесцеремонно резко притянул к себе, и в губы впечатался.
И так всё быстро это произошло, что я только ахнуть успела, и тут же впустила настойчивый язык в свой рот, и всё. Весь мир перестал существовать. Весь мир, был рядом, держал крепко в объятиях, и сладко, до дрожи во всём теле, целовал.
— Ну что вопрос закрыт, идём дальше? — спросил Назар, рассматривая моё лицо, отрываясь от губ.
— Угу, — кивнула я, продолжая держать руки на его шее, совсем не стремясь покидать его объятия.
— Тогда пошли, — улыбается он, видя, что у меня уже нет желания никуда идти, и его явно веселит то, как он вывел меня из равновесия всего лишь одним поцелуем.
Я всё же нехотя отлипаю от него.
Вот же вредный миллионер, сперва целует, потом пошли!
Впереди показалась набережная, и мы подошли, к белым перилам. У причала ходили теплоходы.
— Давай прокатимся, сто лет не каталась на теплоходе! — предложила я, загоревшись идеей.
Назар, видимо моего энтузиазма не разделял, но согласился, скорее из желания угодить мне.
Заминка возникла, когда надо было оплатить купленные билеты. У Назара как, у любого современного человека, особенно у миллионера, нет наличных денег, и даже нет карт, всё в телефоне. И вот в этом и случилась вся загвоздка. Не принимала кассир Жанна, безналичные платежи, особенно по бесконтактной технологии. Назар, при всей его циничности, немного завис, когда ему грубо указали, на невозможность потратить миллионерские деньги.
— Вот миллионеры пошли, хитрые, — рассмеялась я, доставая тысячу рублей, — пригласил
Кассир приняла деньги, выдала два билетика, и подозрительно осмотрела Назара.
— Что и вправду, миллионер? — недоверчиво спросила она у меня, как будто Назар, не человек, а экспонат безмолвный.
— Правда, — проскрипел Назар.
— Да по ходу обманул, видите, денег-то нет! — веселилась я, подмигивая женщине. — Заморочил голову бедной наивной девушке!
— Птичка, ты за это ответишь, — прорычал мне на ухо Назар, сжимая в объятия и утягивая к причалу.
Кассир, ещё долго выглядывала, рассматривая нас, стоящих в очереди таких же желающих прокатится на последнем рейсе теплохода «Ракета». А народу надо сказать оказалось много, и когда начали пускать на причаливший теплоход, нам, как почти самым последним, достались места только на открытой палубе, и то стоя.
— Надеюсь, это корыто не потонет, — ворчал Назар, сжимая меня в объятиях, пытаясь оградить от давки, когда теплоход повёз нас по водной глади, рассекая волны корпусом, — потому что это будет бесславный конец.
А я стояла, обхватив его руки, которыми он сжимал мои плечи и хмелела. От бриза речного, что забрался в мои волосы. От солнца вечернего, такого большого и оранжевого. От неба прозрачного, с полосками тонких облаков. И, конечно же, от мужчины, что стоял позади меня, и держал в объятиях, охранял от всяких посягательств, словно скала, большая и монолитная. От аромата его, от близости, от сильного, твёрдого тела, прижатого ко мне. С ним я чувствовала себя такой хрупкой, хотя совсем таковой не являлась, а с ним вот ощущала свою женственность в полной мере. И думала, что с ним я готова даже потонуть, настолько он во мне, настолько мне хорошо, просто рядом быть.
А Назару тоже было хорошо, потому, что в его прижатом со спины, ко мне теле, я отчётливо почувствовала, более твёрдую часть, и немного поёрзала.
— Ну, прости, Птичка, — склонился он к моему уху, почувствовав моё напряжение — с тобой только так!
— Назар, — я попыталась немного отстранится, не потому что мне было противно, и неприятно, я переживала за него, — мне жаль, что я так действую на тебя, наверняка тебе неловко…
— Вика, выключи свою рассудительность, и прекрати ёрзать, — шикнул он на меня, — просто знай, ты за всё ответишь, Птичка, — утробно и тихо-тихо, пробормотал он мне в самое ухо, так интимно и обжигающе, и ведь ничего особенного не сказал, а я чётко представила, как буду отвечать.
С огоньком, и энтузиазмом, выкрикивая его имя.
— Доволен Долохов, — проворчала, чувствуя возбуждение, мурашками поползшее по телу, — мы с тобой на равных.
— Что ты, Птичка, ты даже не представляешь, насколько мы с тобой не на равных, — хрипнул он, — и в следующий раз, давай выберем более комфортный способ передвижение по воде.
— Привереда, — фыркнула я.
— Могу себе позволить, — отозвался он, — и не говори, что вот так стоять по десять человек, на метр, тебе нравится!