Птичка
Шрифт:
Вот сейчас решил видимо действовать через родителей.
— Будешь делать внушение? — спросил Назар, разглядывая зимнюю хмарь, за окном машины.
— Георг, конечно, очень горяч, — подала голос, мама, видимо присутствовала при телефоном разговоре.
— Внушение, — усмехнулся отец. — Я думаю, что это мера воспитания не эффективная, тем более в твоём возрасте, Назар.
Отец вздохнул и отвернулся.
Мама обеспокоенно стрельнула глазками сперва на сына, потом на мужа.
— Дим… —
— Не пойму я, Вер, — повернулся он, и Назар поймал в зеркале его взгляд.
Прямой, хлёсткий. Так как, и он сам умел смотреть. Жёстко и бескомпромиссно.
— Не пойму, чего он с Амикянами рассорился. И ведь не объясняет. Моё дело говорит.
— Но Дим, это действительно его дело, — пожурила его мама, и погладила по плечу.
— Пап, ну что ты хочешь от меня услышать, — Назар тоже недовольно скривился.
Как пацан, ей богу! Оправдывается!
— Да, хоть что-нибудь Назар, кроме того что ты так решил, — проворчал отец.
— Да, отец, я так решил, — Назар развернулся, и сел прямо.
Досадуя на упрямый характер отца, на эту ситуацию, которая затронула и его родителей, и его бизнес.
Но поступить по-другому он не мог.
Гелла, конечно, достойная партия во всех отношениях, но в последнее время у него резко сменились вкусы. И лучше он будет один, чем с той, к которой не чувствует и половины того, что чувствовал к Вике.
Надо же, не вспоминал о ней давно, старясь дозировать и контролировать свои мысли, а тут непроизвольно вползла.
Перед его мысленным взором, тут же появился её образ. Светлые глаза, вздёрнутый носик, светлые волосы, пухлые губы.
И откуда-то из глубин, зажужжала тихая боль.
Ну вот! Он не совсем бесчувственный чурбан значит!
— Мальчики мои, давайте опустим эту тему, — примирительно проговорила мама. — Не хочу, чтобы вы ругались, тем более в годовщину смерти Дани.
Этот аргумент подействовал на обоих мужчин, и они притушили свои взгляды, потупились оба, и Назар примирительно улыбнулся отцу.
— Прости пап… мам.
— Да ладно уж, — махнул отец, но было видно, что тоже оттаял.
Назар, смотрел на пролетающий мимо город, и теперь думал о брате, вернее вспоминал.
Данька пошёл полностью в маму. Весь светлый, тонкий, лёгкий. Стихи сочинял, песни пел. Талантливый и одарённый. И поэтому когда внезапно ушёл, утонул в шестнадцать, это стало таким ударом для них всех, что Назар, долго не мог принять смерть брата. Просто отказывался верить, предпочитая думать, что тот уехал, далеко и надолго.
Они были с Даней погодки. Он младше, Назар старше. Был вечной крышей в любой компании. Все знали что, у Долохова младшего, есть Долохов старший.
А в тот день, Назар задержался на тренировке,
Никто толком и объяснить не смог, из его компании, что с ним произошло. Просто раз, и ушёл под лёд. И никто из присутствующих там, ничего не смог сделать.
Да и так ли это важно, если брата в тот день у Назара не стало.
Семнадцать лет прошло, и боль, конечно, притупилась, и осознание, что брата он больше никогда не увидит, пришло. Но стоило только копнуть. Подумать на эту тему. Чувство несправедливости, недосказанности, упущенного времени, всё это наваливалось, вместе с апатией.
Мама тогда слегла надолго. Отец был похож на тень. Как они справились, пережили, и даже нашли силы жить, Назар не знал. Он и сам, то время вспоминает как какое-то затмение. Помог не сойти с ума спорт, потом они переехали в Москву. Смена обстановки, пошла им всем на пользу.
Родителям помогла вера. Они стали чаще посещать церковь, находя в беседах с батюшкой утешение. Они все продолжили жить. И теперь, вот раз в год встречались, чтобы помянуть, вечно молодого Даньку.
На эти дни Назар отменял все дела, а вернее старался не назначать ничего серьёзного. Они с родителями, ездили в церковь, на панихиду, потом на кладбище, в тот городок, который казалось, застыл во времени. Ничего там не менялось, и порой казалось, сейчас из-за знакомого поворота вывернет Даня, и рассмеётся, увидев всех них.
От размышлений, Назара отвлёк, резкий сигнал, и их машина дёрнулась, тормозя.
Сергей, несдержанно выругался, правда, в полголоса, памятуя, что в машине дама.
— Ну что же ты творишь, ведь красный же!
Крикнул он девушке перебегающей дорогу.
Она обернулась.
— Простите, спешу… — крикнула она, и резко спешить перестала.
Медленно остановилась пред машиной.
Птичка.
Назар не верил своим глазам. Но это была она.
Даже в шапке, и объемном пуховике, он сразу узнал её. И даже Сергей растерянно замолчал, тоже видимо вспомнив Вику.
Красивая, свежая. Румянец играет на щеках, и эти глаза её и губы.
Он под удивленными взглядами родителей, словно под гипнозом выходит из машины.
— Привет, Вик, — говорит, и сам слышит, как хрипит его голос.
— Привет, Назар, — лёгкая, несмелая улыбка, трогает её пухлые губы, и именно сейчас у Назара внутри прорывает плотину.
Его топит осознанием потери, и той боли, что она приносит. Эта лёгкая улыбка, которой она, возможно, теперь улыбается другому, не ему, вскрывает в нём все те чувства, на которые он думал, что не способен.