Пуговка от бывшего мужа. Исцелю любовью
Шрифт:
– Принцесса, давай договоримся, что с этого дня ты будешь звать меня не Ион, а папа? – вдруг говорит самую милую вещь за всё наше с ним знакомство. – У каждого ребёночка должны быть и мама, и папа, да?
Она всё ослабевает, обняв его за предплечье. Роняет голову, укладывая её на сгибе мощной руки.
– Па-па, – произносит тихо, повторяя за ним. Я понимаю, что это последнее, что скажет крошка сегодня. Засыпает сном младенца в объятиях отца, держась за его пальцы.
Ловлю на себе тёплый взгляд Леона.
–
– Извини, – продолжаю мяться на месте. – Давай я возьму её, отнесу в комнату.
– Пусть остаётся.
– Нет, – отрезаю, чуть повысив голос. Подхожу к кровати и думаю, как забрать у него малышку. – Тебе отдыхать после боя надо. Да и за всю неделю. Отоспись завтра, не вставай в пять утра для тренировок.
Еле приподнимает уголки губ. Тоже вымотался.
Встаёт, всё ещё держа дочку на руках.
– Ты права. Боюсь, что придавлю её во сне, – смотрит на сопящее чудо у себя в объятиях. – Она такая маленькая, что точно не замечу.
Протягиваю руки, чтобы забрать дочку.
– Давай.
– Я отнесу, – проходит мимо меня. – Подожди здесь. Мне нужна твоя помощь.
– Помощь? – взволнованно спрашиваю, поглядывая на красный и чуть припухший след на его щеке. Нет, он ничуть его не портит, но напоминает нам всем о том, что его неплохо сегодня приложили. Или у него рука болит?
– Потом, – отмахивается, направляется на выход из спальни.
Присаживаюсь на край кровати и, не сдерживаясь, я падаю на неё всем телом.
Глаза закрываются, но я пытаюсь уговорить себя не уснуть.
Осталось продержаться совсем немного…
Но эти мысли не помогают, и я всё же проваливаюсь в дрёму…
Леон
Укладываю принцессу на постель и укрываю одеялом. Рассматриваю её прикрытые глазки, трепыхающиеся ресницы, вижу, как она засовывает большой палец в рот. Опять дебильная улыбка застывает на моём лице.
Почему же я раньше не замечал нашего с Полей сходства?
У неё те же ямочки на щеках.
Те же глаза…
Еле видимая родинка на том же месте под лопаткой.
Идиот. Меня обвела вокруг пальца собственная жена.
И я впервые в жизни рад тому, что из меня сделали дурака.
Ещё раз, напоследок, поправляю одеяло. С трудом выхожу из комнаты, не желая этого делать. Но слабость накатывает. Я устал. Не от бокса, а от детских игр, которые, как оказалось, отнимают сил больше, чем почти получасовой бой…
Захожу в комнату и опять ловлю волну удовольствия.
Ника не удержалась. Уснула… Здесь, на кровати.
Уверен, как только разбужу её, она подпрыгнет и побежит к Поле, боясь, что дочка проснётся и испугается из-за отсутствия мамы. Но я хочу провести время с женой. Поговорить, если смогу сделать это.
Аккуратно ложусь рядом. Обвиваю тоненькую талию рукой,
– М-м-м, прости, я, кажется, задремала.
– Нет, это я задержался.
Слабо улыбается, но тут же на её лице появляется беспокойство.
– Какая помощь тебе нужна? Болит что-то? – параллельно ощупывает мой торс и делает ещё хуже. Она безумно вкусно пахнет, соблазняет одним своим присутствием.
– Ага, душа.
– Я серьёзно!
– И я, – отвечаю мягко, поцеловав её в висок. Ника миленько смущается, выглядит сейчас в моих руках такой нежной, ласковой, уязвимой… Не похожа на ту Веронику, которую я видел всё это время. Она занимала оборонительную позицию, пряталась под коркой льда. А сейчас её стены пали, растаяли, как лёд под огнём, раз она позволяет себя обнимать и целовать.
Прижимаю к себе ещё сильнее.
Не могу на неё толком смотреть. Лёгкие стискивает от удушающего чувства вины.
Я и раньше корил себя за жестокий выбор, но старался не думать о прошлом. Но теперь, когда я знаю, что Поля – моя дочь, всё становится только хуже. Вина пропитывает душу и тело, как и злость на самого себя.
– Ник, – произношу её имя, прикрыв глаза. Вдох-выдох. Ненавижу вспоминать тот момент из жизни. Но делаю это. – Прости... что сделал тебе больно.
Я извинялся перед ней только в мыслях. Множество раз. В нашей прошлой жизни эти слова вылетали непроизвольно, лишь как отмашка. А сейчас искренне, с полным осознанием содеянного.
– Я поступил мерзко, думая только о своих желаниях и переживаниях. Всему виной мои надуманные опасения. Я банально не хотел становиться отцом. Заботы были другие.
Ощущаю, что она почти не дышит. Нервно перебирает пальцами на моей груди, постукивая по коже.
Ей наверняка больно вспоминать об этом. Как и мне. Я подонок и не отрицаю этого.
– Наверное, стоило сказать раньше, но мысль о ребёнке всегда вгоняла меня в страх. Не потому что я ненавидел детей. Ты ведь понимаешь, что быть популярной личностью и держать личную жизнь втайне – необычайно тяжело. Люди порой не понимают, что творят.
Вспоминаю одно из происшествий – кирпич, запущенный в окно её квартиры. Благо, никто не пострадал.
Раньше, когда мы только сошлись, в сторону Ники сыпались угрозы. Присылали всякую дрянь на адрес её матери, а она в панике звонила мне, сообщая об очередном «подарке». Это с учётом того, что я не афишировал, с кем живу. Но всё равно находились отбитые, кто умудрялся вынюхать имя моей любимой, чтобы навредить ей.
О ней знали мои конкуренты. А они – самая большая проблема.
– Есть нормальные, а есть психи, которые могут плеснуть кислотой. Преследовать тебя или использовать как мою слабость, что и сделал Ворохов.