Пуля для бизнес-леди
Шрифт:
Когда сели за длинный стол, за которым, очевидно, Сиротюк по аппаратной привычке проводил совещания, он сказал:
— Пока вы с нами не рассчитаетесь, не получите ни одной тонны бумаги. Поймите, мы тоже многим должны, положение у нас не блестящее.
— В таких случаях деловые люди договариваются, а не играют в крутых. Сколько мы вам должны? — Настя не считала нужным сдерживать раздражение. Фофанов пытался взглядом дать ей понять, что следовало быть помягче.
Главный бухгалтер назвала сумму долга, она была заоблачной.
— По какой цене вы считаете?
— Естественно, по нынешней, — высокомерно сказала главный бухгалтер.
— Почему естественно? — спокойненько поинтересовалась Настя. — Вот договор, здесь указана цена, в десять раз ниже той, которую вы называете. Договор не пересматривался, никаких предложений с вашей стороны о пересмотре цен не было. Кроме самого первого, других протоколов согласования цен нет.
— Но ведь это же абсурд! — вскочил с кресла Сиротюк.
— Как сказать… Любой суд, арбитраж, словом, все будут на нашей стороне. А я уж постараюсь, чтобы комбинатовское начальство по достоинству оценило вашу деловую тупость.
— Если вы немедленно не извинитесь, я прекращу разговор! — повысил голос Сиротюк. — И обещаю, что вы ни одной тонны бумаги больше не получите!
— Но вы все-таки нас выслушаете… Ваша бумага нам не нужна. Не сомневаюсь, вы знаете: не газета вас выбирала в партнеры, а так определил Госплан. В убыток нам определил. Находитесь вы далеко от нас, перевозки, за которые мы платим, стоят дорого… Бумага у вас плохого качества, много брака, рулоны поступают к нам с механическими повреждениями… Но теперь Госплана нет! Зато есть комбинаты в Балахне, в Кондопоге… Они ближе к нам, у них более современная производственная база, у них продукция дешевле, хотя и выше качеством.
Пока она все это говорила — без эмоциональных всплесков, словно нотацию читала провинившемуся школьнику, Фофанов беспокойно ерзал в кресле, а Кушкин улыбался, как всегда, очень доброжелательной улыбкой. Настя продолжила свой монолог:
— Вы знаете, как на Западе отвечают на вопрос, какой клиент лучше? Старый клиент! А вы клиентом, который потреблял значительную часть вашей продукции, не дорожите! Мы вам заплатим, но по ценам, которые были зафиксированы в договоре. И тогда, когда сможем, так как тем же договором штрафные санкции не предусмотрены.
— Что вы несете! — побагровел Сиротюк.
— Перечитайте договор и вы легко в этом убедитесь. Впрочем, за это я вас не виню. Зачем их было тогда, в те времена, штрафы предусматривать? Госплан распорядился, приказал, обязал… И все дела! А Госплан взял да приказал долго жить!
— Но вы же так не можете… — Сиротюк забегал по кабинету.
— Можем, — заверила его Настя. — Наш главный редактор, — она уважительно показала пальчиком на Фофанова, — интеллигентный, мягкий человек. Но, между прочим, участвовал в событиях у Белого Дома… А уж с вами мы как-нибудь справимся. Завтра наш управляющий делами господин Кушкин, — легкий поклон в сторону Кушкина, — уедет в Балахну, а послезавтра балахнинцы начнут отгружать нам бумагу. Вы ведь, господин Сиротюк, не учли ещё одно обстоятельство: цены на бумагу и в самом деле выросли, но заказы на неё резко уменьшились, потому что многие газеты и журналы начинают печататься на зарубежной базе. Вы хоть на это обратили внимание, господин Сиротюк, за заботами о себе, любимом?
Сиротюк промолчал.
— И, наконец, последнее. Мы люди не мстительные, но не любим, когда нас, скажем так, недооценивают. Я не буду звонить или писать вашему генеральному директору, чтобы довести до его сведения, как вы тупо ведете дела. Сделаем проще. Наши фельетонисты в пух и прах разнесут и ваше уютное гнездышко и вашу синекурную должность…
Настя встала из-за стола:
— Честь имеем!
— Погодите! — Сиротюк с трудом сохранял достоинство. — Можно ведь попытаться решить наши проблемы…
— Что же, давайте попытаемся, — после длинной паузы неохотно согласилась Настя.
…Когда они возвращались в редакцию, Фофанова, ушибленного впечатлениями, хватило лишь на то, чтобы спросить:
— А что, господин Кушкин, действительно наш новый управляющий делами?
Настя засмеялась.
— Да нет, это я для пущей важности…. Михаил Иванович мне самой нужен.
Свидание с последствиями
Настя прочитала в своей газете, что в Москву прибыла представительная делегация из Африки во главе с господином президентом Бираго Диопом. Как заявил господин Бираго Диоп в аэропорту, целью визита является установление прочных взаимовыгодных отношений его страны с демократической Россией.
«Так, — сказала себе мысленно Настя, — Моя „шоколадка“ в Москве… Надеюсь, он даст о себе знать…»
Телефонный звонок у неё дома раздался на следующий день. Мужской голос осведомился, говорит ли госпожа Соболева по-английски.
— Конечно, — с достоинством ответила Настя. — Добрый день, сэр.
— Вас беспокоит советник господина президента Бираго Диопа. Господин президент приветствует вас и спрашивает не будете ли вы любезны нанести ему визит?
— Где вы разместились? — спросила Настя.
— В одном из особняков на Воробьевых горах..
Настя знала эти особняки. Раньше они принадлежали ЦК КПСС и в них останавливались руководители «братских» коммунистических партий, теперь же стали гостевыми коттеджами правительства Российской Федерации.
— …Но вам нет необходимости разыскивать наш особняк, — продолжил свою информацию собеседник. — Если вы не возражаете, в семнадцать часов к вашему дому подойдет наша машина. Мы знаем, где вы живете. Я лично приеду за вами.
— О’кэй, — согласилась Настя. — До завтра, господин советник.
Для визита она выбрала скромный на вид, но стоивший бешеные деньги костюм, который она приобрела в Швейцарии. Так, ничего особенного: длинная юбка из легкой шелковой ткани в стиле «ретро», белоснежная блузка с отложным воротничком, суженный в талии пиджачок из черной тонкой шерсти, отдаленно напоминавший мужской. Туфельки на высоких каблуках-«пирамидках», длинные перчатки и маленькая сумочка удачно дополняли её наряд. Они не контрастировали со знаками Кобры, которые Настя бережно извлекла из шкатулки. Настя выглядела преуспевающей деловой женщиной и, именно так она хотела смотреться, ибо намеревалась решить некоторые свои проблемы.