Пуля для карателя
Шрифт:
– Товарищ капитан, засада, каратели цепью идут… Молча идут, суки, много их… Давайте сюда… – потянул он Ломакина к воронке у стены.
Они сползали, царапая кожу, скатывались в яму. Это был подвал, где все перемешалось – обломки досок, кирпичи, склеенные задубевшим раствором. Теперь это был подвал «открытого типа» – над головой отсутствовала крыша, гигантскую дыру обрамляли торчащие обломки кровельной конструкции. Порывистый ветер разогнал облака, и в дыру словно лампочка светила луна, озаряя яму мерцающим светом. Бойцы замерли в неловких позах, затаили дыхание. Яростно
– Федюха, мать твою, чего толкаешься? Двигай давай, пострел, чтоб тебя! Чего ты там завис?
– Смотри, какая дыра, Семеныч, – отвечал молодой голос. – А если там сховался кто? Крыся какая-нибудь со своими крысятами? Эти твари шляхские ведь во все щели лезут, везде норовят спрятаться – откуда мы их только не вытаскивали…
Прогремела очередь. С края ямы посыпалась земля с щепками. Ломакин, пытаясь сохранять выдержку, закрыл глаза – хотя велик был соблазн сделать хоть что-то!
– Гранату брось, Федяня, – посоветовал старший голос, – тогда спокойнее станет на душе.
Капитана Ломакина бросило в жар. Скрипнул зубами Ложкин, напрягся – паренек уже изготовился куда-то катиться, в кого-то стрелять…
– Жалко гранату, – поразмыслив, сообщил молодой.
– Жалко – не бросай, – рассудительно изрек Семеныч. – Все равно там нет никого, ну, убьешь пару крысят – их что, меньше станет? А граната может пригодиться в умном деле. Сам прикинь, младой, граната нужна, а у тебя ее нет ни хрена, и что тогда, подыхать ни за хрен собачий?
– Какой ты умный, Семеныч, – похвалил молодой пособник фашистов и сплюнул: – Ладно, живите, крысята… – и цепь проследовала мимо.
– Ну все, вылазим из этой сортирной ямы, – процедил Ломакин. – Прошли, больше не вернутся…
Но это оказалась лишь первая цепь – черновая зачистка! Едва члены группы стали выбираться из этой «братской могилы», как раздались возбужденные крики! Вторая волна карателей шла за первой! «Стоять!» – кричали по-русски. «Хальт!» – вопили по-немецки. Приближалась шеренга солдат в темной униформе – все вооружены до зубов. Непростительная ошибка! Пан Пшиговский охнул и задом пополз обратно. Солдат было много, ужасающе много! Откуда они взялись? Да еще проклятая луна нарисовалась – не сотрешь!
«Не стрелять!» – прохрипел Ломакин. Пока еще сохранялся бледный шанс обмануть карателей. Но Замятин с Ложкиным уже ударили из автоматов – с дикими воплями, с всепобеждающим русским матом! Те дружно разбежались кто куда, а несколько тел остались лежать невнятными бугорками. Ломакин скатился обратно в яму, чувствовал, что сейчас начнется! Почему он так бездарно запустил ситуацию? Что хотел доказать? Бойцы в каком-то хаотическом беспорядке прыгали в яму, заползали как можно дальше под дом. Орущие каратели учинили огненную свистопляску. Пули взрывали землю, топали сапоги. «Попались, суки!» – визжала солдатня. Кто-то швырнул гранату – она взорвалась, не долетев до ямы. Затеялась яростная перебранка – какой придурок кинул, своих же посечет!
– Товарищ капитан, что делать? – спросил, подползая, Замятин. – Взяли нас на арапа, падлы, хана нам… Вы только скажите, товарищ капитан, мы до последнего отбиваться будем…
– Не стрелять… – выдавил Ломакин. – Пока не стрелять… Мне от ваших трупов, сержант, никакого навара…
Где он допустил эту глупую ошибку? Почему потянул резину?
Дом окружили в течение минуты. Больше гранат не бросали, спорили о чем-то. Глухо молился пан Пшиговский – он так и знал, что сегодня придет его смертный час!
– Товарищ капитан… – подтягиваясь на локтях, сдавленно прошептал Ложкин. – Я рацию выронил с перепуга, она в яме осталась…
Потерю Ложкина, похоже, нашли, далеко не скатилась – зацепилась за что-то лямка вещмешка. Послышались возбужденные вопли, посыпалась земля, кто-то выволок радиостанцию на поверхность.
– Герр лейтенант, да это рация! – завибрировал взволнованный голос. – Лазутчики под домом, жиды краснопузые, мать их за ногу! Это точно красные, матерились, как и мы!
– Солдаты, не стрелять! – прогремел командирский голос. – Выкурим этих тварей, живыми возьмем!
– Да хрен они меня возьмут живым!.. – Замятин так заскрипел зубами, что, кажется, сломал один.
– Держите, козлы! – заорал сержант, выпуская очередь. Куда он мог попасть? Только в склон, с которого осыпалась очередная порция земли. Забыл, что нельзя из «МР-40» стрелять длинными очередями. Автомат моментально перегревается, и держать его невозможно. Замятин вскрикнул, отбросил от себя раскалившуюся железку. Снаружи похабно гоготали, но приказ выполнялся – огонь не открывали. Хотя могли аккуратно бросить еще одну гранату, ее бы наверняка хватило.
– Товарищ капитан, сюда ползите… – вдруг зашипел Ложкин. Он рылся в дальнем краю воронки. – Тут еще один подвал… Или шахта с канализацией, хрен ее поймет, сейчас проверю…
Сержант трудился, как землеройка, расшвыривал землю, разламывал створ какого-то люка – и вдруг начал пропадать! Сначала исчезла голова, потом в неведомую бездну погрузились плечи, часть груди. Надежда – как ее не хватало в этот непростой момент! Пан Пшиговский, отталкивая Замятина, пополз к Ложкину, получил пяткой по плечу, но не утратил пыл.
– Панове, мы уйдем… – бормотал он, – это старые кварталы, здесь под землей большая сеть шахт канализации… нам бы только добраться до горизонтального штрека… он должен быть рядом…
– Солдаты, не стрелять! – прокричал на чистом немецком Ломакин. – Работает германская разведка абвера, и все военнослужащие обязаны беспрекословно выполнять указания ее сотрудников! Повторяю, работает германская разведка абвера!
– Правильно, пан капитан, правильно, отвлекайте их… – закряхтел Пшиговский. – Не знаю, что вы говорите, но все правильно, пусть поломают головы…