Пуля для ликвидатора
Шрифт:
Дежурный по лагерю доложил обстановку. Командир взвода вызвал только одного часового, чтобы выяснить, что стало с внедорожником «Ленд Крузер», превратившимся его волею из четырехколесного в двухколесный с чрезвычайно мощным, но бесполезным в такой обстановке двигателем. Часовой доложил. Оказалось, за машиной приехали автокран и большой грузовик. Внедорожник загрузили в кузов, грузовик уехал в село напрямик, через холмы и кусты, как ему позволяла проходимость, а кран сам застрял в грязи. Его вытаскивали снова трактором. В конце концов, и кран, и трактор уехали в село. Это было примерно то, чего лейтенант и ожидал. Может быть, его выстрелы не пропали даром и помогут скоро и с Писателем лицом к лицу столкнуться.
Приближалось время сеанса связи. Сержант-радист уже расположился между двух камней, установив на один из них свою рацию вместе
Впрочем, теперь уже сведения и не были нужны. Теперь уже требовалось только согласование действий. Хотя даже согласование уже, собственно говоря, прошло перед отправкой взвода на задание. Сейчас, после этого сеанса, на аэродром отправится целая рота, сядет на вертолеты и будет ждать, когда поступит сигнал от взвода Никодимова. Штабной радист все это время не будет уходить со связи, поскольку неизвестно, когда завершится первая часть операции. Она может пройти и стремительно, может и затянуться, поскольку все упирается в поиск и удачу. А может и все сорваться. Но это только в том исключительном случае, если спецназовцы не сумеют отработать чисто…
— Двенадцать километров осталось, — сообщил Никодимов взводу. — Идем медленно, времени у нас еще много. Поиск начнем только ближе к утру.
Военные психологи давно просчитали естественные почасовые биоритмы человеческого организма, равнозначные для всех практически людей в течение суток. Для каждого спецназовца это была важная боевая информация, и все солдаты, не говоря уже об офицерах, хорошо знали всю таблицу, знали, что первая волна усталости наступает у часового в период от половины первого до половины второго ночи. Потом с половины второго до трех часов у тех, кто не спит, наступает период нервного возбуждения. Именно нервного, когда обостряется воображение, обостряются чувства, но все это происходит на фоне подавленной эмоциональности. Не случайно восемьдесят процентов самоубийств происходит именно в это время суток. И приступов психического расстройства тоже, кстати. В это время часовой готов дать очередь по летучей мыши или на крик совы. А потом, с трех до пяти утра, приходит период крайней усталости, когда наступает апатия и глаза сами собой закрываются, и внимание рассеивается, и мысли трудно сосредоточить. После пяти утра у человека, даже не творческого, наступает часовой творческий подъем. Но это уже мало касалось спецназовцев. Их больше всего интересовал период с трех до пяти, и лучшим временем для работы считалось четыре часа.
Но в данной операции, когда поиск мог занять неизвестно сколько времени, Никодимов хотел начать его ровно в три. То есть в самом начале наступления критического времени. Риск в этом был небольшой, потому что суточным биоритмам все люди подчиняются одинаково, кроме тех, кто специально готовится в это время работать. Психологическая готовность происходила из-за сбоя времени отдыха — дневного и ночного. Привыкнув отдыхать днем, солдаты уже лучше себя чувствовали ночью и готовы были к активным действиям.
Несмотря на то, что командир взвода дал приказ передвигаться не торопясь, взвод уже, кажется, разучился так ходить, и даже неторопливый марш проходил быстрее, чем, скажем, прогулка обычного человека. Юрий Владимирович не стал их сбивать с ритма, зная, что такое передвижение тоже, что называется, «включает» в боевую обстановку. Но уже на окраине села, когда с ближайшего холма стало видно свечение неба над селом, точно такое же свечение, какое существует в ночное время над каждым населенным пунктом, Никодимов дал команду:
— Здесь — привал. Рабочий привал…
Что такое рабочий привал, понимали тоже все. Это не отдых, а момент последней подготовки. Последнее распределение обязанностей и получение конкретных заданий.
И потому весь взвод собрался вокруг командира.
— Можно сидеть, — разрешил Юрий Владимирович и сам первым сел. — Сержант, раздай технику…
Сержант-радист вручил каждому командиру отделения и командиру взвода по портативной коротковолновой рации «подснежник». Сама рация не больше мобильника, наушник помещается прямо в ухе, а миниатюрный микрофон на гибком поводке крепится к воротнику. Все удобно и компактно и обеспечивает связь внутри подразделения в радиусе пары километров.
Каждый командир отделения получил и планкарту села, где красным карандашом для каждого был обозначен участок поиска. На планкарте самого лейтенанта Никодимова были нанесены разными по цвету карандашами три зоны, по одному на каждое отделение. Второе отделение, поскольку оно было ослаблено из-за пленников Писателя, лейтенант приказал командирам усилить за счет других, чтобы соблюсти равенство сил. В распределение солдат по отделениям командир взвода не вмешивался. Солдаты сами знают, кому и с кем легче в бою, чье плечо они лучше чувствуют, на кого надеются. В любой скрытной операции взаимодействие и понимание напарника играют значительную роль. Не забыл себе лейтенант оставить сержанта-радиста, заместителя командира взвода старшего сержанта Ничеухина и еще троих солдат, чтобы сформировать собственную группу со своим участком ответственности. Группа лейтенанта получилась самая сильная по численности и по составу, но и задачу себе Никодимов выбрал самую сложную. После этого, поставив конкретную задачу для всех, Юрий Владимирович приказал отправить разведку. И от своей группы тоже отправил двоих: солдата и старшего сержанта Ничеухина, пальцем показав им на карте, что следует проверить, и вручив им еще один комплект коротковолновой радиостанции «подснежник». За неимением запасных комплектов «подснежника» командиры отделений, отправляя разведчиков, передали им на время свои рации. Связь с разведкой была необходима. А проверять пока следовало только часовых. Четыре группы взвода должны полностью просмотреть периметр села и лежащих за ним сельхозстроений, ныне официально заброшенных, а неофициально — как предполагалось, используемых бандитами под свою базу. Предположения основывались на показаниях прибывшей в село матери одного из пленников, Валентины Ивановны. Но она не имела возможности говорить открыто, а однозначно понять ее намеки в разговорах с другими матерьми было сложно. Тем не менее предположение было, и его следовало проверить. Одновременно необходимо было определить, где находятся часовые, и вычислить периодичность их смены, а также найти расположение караульного помещения, которое впоследствии, в активной фазе операции по освобождению пленников, предстоит жестко блокировать, а возможно, полностью уничтожить вместе с караулом. Взвод имел при себе разовый огнемет «Шмель», которого хватило бы на десяток караульных помещений, стоящих неподалеку. Но лейтенант Никодимов надеялся обнаружить и расположение всей банды, и именно для нее берег огнемет. Сжечь всех бандитов разом — это было бы достойной победой. Сдерживало такое рвение только одно — Юрий Владимирович не знал, в каком помещении находится Валентина Ивановна. Если она там же, где все бандиты, применять огнемет нельзя.
Разведчики ушли. Остальным осталось ждать и отдыхать. Время на это было. На разведку лейтенант выделил два с половиной — четыре часа, в зависимости от того, когда сменятся часовые. Остатка времени после окончания разведки должно было вполне хватить на постановку задачи по дальнейшим действиям и подготовку к ним. Осталось ждать. Самая трудная для командира задача. Ждать и беспокоиться за своих солдат. Некоторую уверенность, что бойцы находятся под контролем, придавала связь, она же помогала координировать действия. «Подснежники» работали безукоризненно. В этой холмистой местности, совсем рядом с горами, но еще не в горах, практически не было эфирных помех…
— Гора, Гора! — вышел в эфир разведчик первого отделения. — Я — Первый. Обнаружил двух часовых. Контролируют периметр. У каждого дистанция около сорока метров. Сходятся, обменяются парой слов и расходятся. У одного автомат на груди, постоянно озирается. У второго — за плечом. Даже по сторонам не смотрит. Мне не видно ночью, как у них происходит встреча с соседями на других концах постов. Проверить?
— А ты думаешь, тебя послали просто с часовым поздороваться? — сердито ответил лейтенант Никодимов. — Я — Гора. Досконально проверь весь свой участок. Что у остальных? Есть обнаружение?