Пуля для следователя

Незнанский Фридрих Евсеевич

Поджидая ее, Романовой пришлось сильно задержаться. В банке строгая дисциплина, на входе стоят турникеты, поэтому Земцова не могла уйти раньше времени.

Можно было ожидать, что в кабинете появится уставшая после рабочего дня женщина. А вместо этого впорхнула молодая, жизнерадостная красотка с большими черными глазами и свежей косметикой на лице. У нее был такой победоносный вид, будто она не отработала день, а только собиралась на службу.

— Мне нравится ваш настрой, — похвалила следователь. — Да другого и быть не может. Речь пойдет о фальшивых долларах, к которым

вы не имеете ни малейшего отношения. Мы бы вовсе не обращались к вам, если бы нашли сотрудницу, сменившую вас, так сказать, на трудовом посту. Однако важная свидетельница отбыла в неизвестном направлении.

— Я понятия не имею, где она. Я как ушла с той работы, больше ее в глаза не видела. Да и до этого только пару раз мельком.

— И по телефону не разговаривали?

— Ни разу в жизни.

— Вы обижены на Оксану за то, что вас, как говорится, подсидела?

— Боже упаси! Не общаемся, потому что мы мало знакомы. О чем нам разговаривать?!

— Значит, обиды на нее нет.

— У меня сейчас работа во всех отношениях лучше. Раньше такая и не снилась.

— Приятно слышать. Тогда объясните мне механизм появления Балахоновой в Зеленодольске, вернее, в том обменнике. — Романова почувствовала, что запуталась в формулировке вопроса. — Точнее, так: вы нашли другую работу, а потом появилась она, или вам раньше дали понять, что есть претендент на ваше место и нужно подыскивать другую работу?

Посетительница спросила разрешения закурить и, получив его, выудила из сумки бело-голубую пачку «Парламента». «Интересно, в обменнике она тоже курила такие дорогие сигареты?» — подумала Галина.

— Порядок был такой, — медленно сказала Земцова. — Мне предложили место в Москве, в крупном банке, где я сейчас и работаю. Я ухватилась за это предложение обеими руками и хотела вместо себя пристроить подругу, с которой вместе училась в техникуме. Но мне сказали, что уже берут другого человека, Оксану.

— Давайте по порядку. Новую работу вам предложил кто-то из руководства зеленодольского банка?

— Нет. Человек из другой сферы.

— Кто именно, если не секрет?

— Это имеет значение?

— Трудно сказать. Может, имеет, а может, и не имеет. Так кто же? Какую должность занимает этот благодетель?

— Он прокурор Зеленодольска, — после паузы сказала Татьяна. — Виктор Николаевич Селихов.

Романовой стоило больших усилий не показать своего удивления. И ей показалось, что Земцова немного забеспокоилась.

— А почему он так о вас позаботился?

— Что тут особенного? Мы знакомы, он услышал о заманчивой вакансии и предложил мне перебраться туда.

— Ясно, — сказала Галина, хотя никакой ясности пока не было. — Я тоже знакома с вашим прокурором, сталкивалась по службе. А вы каким образом познакомились — через родителей? Он друг дома?

— Можно считать, друг семьи.

— Впрочем, это не так существенно, — сказала Романова и заметила, что эта реплика была воспринята собеседницей с радостью. Она постаралась доставить ей еще большее удовольствие, добавив: — Напоминаю, нас интересует Оксана. Значит, вы собрались перейти на другую работу. Приняв такое решение, кому вы сообщили о

нем в банке?

— Гвоздеву, заведующему операционным отделением. Это непосредственный куратор обменного пункта.

— И как он к этому отнесся? Был удивлен, огорчен или сразу сказал, что на примете имеется другой претендент?

— Огорчен не был, а может, вида не подал. Спокойно спросил, с какого числа я хочу уйти. По закону при увольнении меня могут продержать две недели. А я попросила отпустить меня с ближайшего понедельника, то есть через пять дней. Гвоздев согласился.

— Какого числа вы с ним разговаривали?

— Четвертого августа.

Скорее всего, вопрос с Балахоновой уже был решен. Хотя, как выяснила Светлана, та находилась еще в Северограде. До появления этой ценной сотрудницы фальшивых денег в Зеленодольске никто не видел.

— Скажите, пожалуйста, Татьяна, не предлагал ли вам кто-нибудь когда-нибудь заниматься на работе противозаконными делами. Например, выдавать клиентам при покупке долларов среди нормальных бумажек фальшивые?

Галине не зря показалось, что Земцова помрачнела при упоминании зеленодольского прокурора. При этом же вопросе она откровенно разволновалась. Снова достала из пачки сигарету, закурила, после чего ответила:

— Нет, никто не сбивал меня с пути истинного.

На этом Романова, поблагодарив собеседницу за помощь следствию, завершила беседу. Окончание аудиенции Земцова восприняла с явным облегчением. Только теперь, глядя на нее, уже не казалось, что она энергична и жизнерадостна. Покидал кабинет человек, обремененный тягостными мыслями.

В последний момент Романова попросила Татьяну сказать ей телефон заведующего операционным отделением банка «Зеленодольск трейдинг», записала — Гвоздев Павел Петрович. Когда Земцова ушла, поставила перед его фамилией цифру «2». А первым номером в этом коротеньком списке значился прокурор Селихов.

Глава 13 Красная нить

— Опять морская тематика, — хмыкнул Турецкий, услышав про якорек на ладони одного из сотрапезников Консовского. — Что-то все ярче она прорисовывается. Пора, пожалуй, побеседовать с обладателем пропавшего кортика. В любом случае он не чужой человек в этом деле. По утверждению Запольского, именно ему сулил мэр металлургический завод.

— Повесткой вызвать? — спросил Курбатов.

— Не знаю, не уверен. — Александр Борисович машинально взлохматил свою шевелюру. — Он не подозреваемый, не свидетель. Чего ради вызывать повесткой. Тем более что вопросы к нему весьма зыбкие.

Не отрывая взгляд от своего блокнота, Перова сказала:

— Думаю, упор нужно делать на его отношения с Балахоновой. И в Северограде, и здесь.

— Сказать, родители волнуются — от дочки вестей нет. Вы, кстати, посмотрели дома ее фотографии?

— Я даже выцыганила три снимка.

— Небось расфокусированные, типа «первая слева в третьем ряду», — предположил Грязнов.

— Обижаете, Вячеслав Иванович, портреты. Причем один цветной.

При этих словах генерал-майор показал жестами, что аплодирует профессиональной лихости молодой сотрудницы, а Турецкий сказал ей: