Пуля-Квант

Бобл Алексей

— Медленно же ты шел, — сказал Леха.

— А ты бы на моем месте, когда… — Никита за­молчал.

И так ясно. Тут от каждой тени начнешь шарахать­ся, когда монолитовцы по всей Зоне, как у себя на Ра­даре, шастают.

— О-со-зна-ни-е… — по складам произнес Курорт­ник.

А мне вдруг стало неудобно. По-дурацки получилось. Никита спас меня от змеи, а я с этим допросом вылез — и Курортник завелся. Ведь могли спокойно поговорить, без сцен с оружием…

Никита сидел насупившись.

— Вот вся правда. И когда мы в рабочем городке дра­лись с тобой, Лабус, я ж не знал, что это… что ГСК у ме­ня в рюкзаке. Вообще не знал, что там у меня… Я заказ взялся выполнить, донести эту штуку до Янтаря, пото­му что

Тайсон со Скалой местность плохо знали.

— Денег захотелось, — бросил Курортник. — А на остальное наплевать, да? За пригоршню монет согла­сился…

Леха не закончил, а я неожиданно понял, откуда у Никиты такая кличка — Пригоршня. Был ведь вроде фильм такой… «За пригоршню монет»… А, нет — «За пригоршню долларов». Не помню, в детстве смотрел.

— Нет, Курортник, не совсем так, — возразил стал­кер с легким смущением. — У меня, понимаешь, меч­та есть. Броневик хочу заиметь, броневик-вездеход. Чтоб по Зоне на нем можно было ездить. Интересно мне тут.

— Интересно?! — вновь возмутился Леха. — Тут люди гибнут, жизнью рискуют ради исследований, вы­таскивают всяких голодранцев, которые в аномальные поля забредают. Спасают туристов-дебилов, которые деньги платят, чтоб поразвлечься… Приключения им подавай. Интересно им!

Пригоршня посмотрел на него, на меня.

— Какие вы благородные оба… — протянул он. — Ради каких это исследований вы щас жизнью рискуете? Вам командование что ни прикажет — вы под козырек и выполнять. Людей прикажут убивать — вы убьете. Жизнью пожертвовать — пожертвуете. А ради чего — и сами не знаете. Может, генералы ваши втихаря арте­факты через Периметр переправляют и жиреют с это­го, а вам и невдомек, вы — благородные. Вот потому-то я из десанта и ушел: чтоб Не быть благородным де­билом.

Леха оскалился. Я думал, он сейчас бросится на При­горшню, и приготовился вмешаться, потому что сталкер был мужиком крупным и ловким и неизвестно еще, кто бы кого свалил на землю… Но командир вдруг отвер­нулся и замер, уставившись куда-то вдаль. Наверно, припомнил, как за нами охотились отряды спецов.

А я окинул Пригоршню взглядом, будто увидел впер­вые. Ведь пацан пацаном, если задуматься. Молодой совсем — не по возрасту, по уму. Не в том смысле, что дурак, а просто… Как я сам в двадцать пять рассуждал? Море по колено, жизнь впереди. Для Пригоршни Зо­на — приключение. Для Курортника — риск собствен­ной жизнью ради других, он ведь только воевать умеет, но армия его выкинула, вот и нашел пристанище здесь. Для меня Зона — средство быстро заработать закон­ным путем, мне семью на ноги поставить нужно, вер­нуться к нормальной жизни, к хозяйству. Крутит Зона людьми, такая вот философия.

Курортник плюнул, опустив оружие, отошел на два шага назад. Я присел на корточки, поставил на землю пулемет и стал его осматривать. Потом достал писто­лет, тоже проверил. Пригоршня, взяв с меня пример, стянул рюкзак, расстегнул куртку, заправил тельняшку под ремень. Проверил оружие, потом достал сухпай. Я по­качал головой: не сейчас. Он пожал плечами и убрал коробку в рюкзак.

— Так… — деловым тоном сказал Курортник. — Тайсон и Скала, значит. Это не клички, не позывные, а оперативные псевдонимы, одноразовые. Лабус, по описанию не признаёшь их?

— У Смирнова в отряде видел здоровых таких мужи­ков, но шут их знает… Не похоже, что наши.

— Да, не похоже. В каждом секторе по отряду во-енсталов, и всех не упомнишь. Пригоршня, они чисто по-русски говорили, без акцента?

Никита кивнул.

— Лабус, у тебя кровь на рукаве и на роже. Заце­пило?

— Нет, Пригоршня меня спас. Гадюку прикончил, как раз перед тем как чихнуть. Башку ей срубил, меня и забрызгало.

— Какая гадюка? — Курортник посмотрел на При­горшню. — Откуда? Лабус, у тебя галлюцинации? Зи­ма. Да и так я змей отродясь в Зоне не видел. Но если и

есть, то в спячке сейчас.

— Была гадюка. Обычная такая, — Никита вытянул руку, сжал кулак, — вот с такенной головой и рисун­ком, зигзагами такими по телу.

— Я их с детства не переношу, — добавил я. — Не глюк, вправду была змея. Могла укусить, а что там у нее за яд?.. Это же змеюка мутантная, раз зимой не спит. Может, я сейчас и не разговаривал бы с вами.

Леха поджал губы. Обстановка разрядилась — он понял, что Никита меня спас.

Поправив оружие, он повернулся к чаще, прищурился.

— Ладно, нечего рассиживаться. Слушай задачу: идем в обход переправы на заимку Лесника. Двигаемся прежним порядком: Лабус возглавляет, дистанция три метра. Вперед.

* * *

Раз Леха сменил гнев на милость, значит, поверил Никите. Может, не во все поверил, но хоть отчасти… Это я переживать теперь буду, как Никиту отблагода­рить за спасение, да и как Леху окончательно успоко­ить. Он ведь теперь мрачнее тучи будет. Знаю я его.

Я сам виноват, что задумал тряхнуть сталкера, а в итоге оказалось — обычный он романтик. Ну ничего, жизнь исправит в конце концов. Годы свое возьмут. И правильно Никита смолчал поначалу про ГСК в рюк­заке, я сам, окажись в такой ситуации, молчал бы как партизан. Тут попахивает чем-то… чем-то. Опять мы с Лехой влезли в чужие игры. Может, и ОК не в курсе про ГСК, разве что начальник штаба. Мы же по его лич­ному приказу в поиск ушли. Что получается? Наняли Пригоршню, чтобы доставить ГСК к Янтарю. Дали в со­провождение двух лбов-пулеметчиков. Конечно, теоре­тически эти двое и сами ГСК донести могли бы, но ну­жен был человек, который Зону знает и при этом вот такой — мало вопросов, ради денег, все просто, без за­тей. А в охрану — исполнителей, поменьше мыслей, по­больше дела. ГСК могли и на вертолете к Янтарю доб­росить. Но!.. Я вспомнил, как однажды мы уже искали в Зоне борт, который «уронило» Осознание, а потом нас и вообще втянуло в такой круговорот… Вот, Лабус, ты и выстроил цепочку: Осознание что-то ищет, его «гвардейцы» рыскают по южной Зоне — возможно, Пригоршню с рюкзаком ищут. Или это только одна из ветвей чьей-то многоходовой комбинации. Пригоршня же, когда его сопровождающих убили, понял, что вля­пался по наивности во что-то сильно опасное, и решил свалить, не донеся рюкзак с ГСК до Янтаря. Рюкзак спрятал… тут-то мы его и встретили. И еще этот стран­ный лаборант, Кирилл, потерявший память.

Так, сведем воедино: ОК начало спецоперацию, При­горшня несет на Янтарь ГСК, чем ближе к озеру, тем активней монолитовцы, с лагерем ученых пропала связь. Янтарь, вот где собака зарыта. Туда все ниточки ведут…

На ходу Курортник несколько раз пытался выйти в эфир. Тишина. Никто не отвечал, да и так понятно бы­ло, что никто не откликнется: до Периметра теперь не пара шагов, до ближайшего поста километров тридцать. К тому же рельеф местности разнородный, аномальные поля, в воздухе ионизированные облака и прочая га­дость. Сигналы со спутника не всегда проходят. Будь у нас станция ротного звена, и то неизвестно, удался бы сеанс с кем-нибудь.

На пустошь соваться не стали — слишком резко на­чал расти фон, когда к ней приблизились. Да и моноли­товский пост мог там находиться. Судя по всему, они пришли к Зеленке с пустоши, выставили грамотную за­саду, притащив тяжелые пулеметы, а мы случайно в ход событий вмешались и помогли «Свободе». Я надеялся, что хоть кто-то смог уйти из сталкеров — мы стрель­бой наделали много шума. Хотя… перекрестный огонь пулеметов наверняка многих на небеса отправил. А эти сектанты, которых мы завалили, — лишь малая часть групп заслона. Отряд «Свободы» ломанулся в лес — больше некуда, единственное укрытие от кинжального огня пулеметов, — тут их и встретили монолитовцы. Расчет на этом скорей всего строился.