Пуля-Квант
Шрифт:
Открыв глаза, я оглянулся, проверяя, не померещилось ли.
Пацан сидел в прежней позе. Может, уснул. Если спит, это хорошо. Это замечательно. Во сне организм восстанавливается, набирается сил. Нервная система успокаивается.
Я сказал:
— Отмель, давай плечо посмотрю.
— Валяй, — вяло ответил он и убрал оружие с колен.
Я подсел к нему. Достал нож, чтобы разрезать лямки разгрузки и куртку вокруг раны.
— Как думаешь, установка сработала? Отмель мотнул головой:
— Лабус, давай не сейчас. Не надо.
Я срезал лямки, потом вспорол куртку. К нам подошел
— Как Григорович? — спросил у него Отмель.
Химик казался сосредоточенным и слегка отрешенным. Наверное, размышлял обо всем, что произошло, прикидывал что к чему и делал выводы. Он заговорил медленно, явно думая о другом:
— Многочисленные переломы и тяжелое ранение в живот. Бредит. Талдычит одно и то же про пулю какую-то и рубильник. — Сталкер достал из жилетки пластиковый цилиндр. Голубой свет полился сквозь стенки, выхватывая лица из темноты. — В руке сжимал, я еле вытащил. Вцепился…
Я вздрогнул. Возникла догадка: а ведь наш Кирилл знал все наперед! Взял «пулю» для зарядника из рюкзака Лесника. Перед глазами встала картина: кусты с пологом ржавых волос, на земле валяются примус, портянки, еще какие-то вещи, рюкзак вывернутый. «Пулю» искал тогда Кирилл. Знал, что Григорович не успеет… А может, простое совпадение? Нет. В Зоне не бывает совпадений. Все было предопределено. Все так и случилось. И Кирилл сознательно пошел на смерть. Ведь он ждал, не поворачивал рубильник. Ждал, когда сектант выстрелит. Когда придет время умереть. Чтобы похоронить вместе с собой ту тварь, что поселилась в нем… Но кое-что пошло не так — наверное, он думал, что Курортник спрыгнет к убежищу, а не бросится вытаскивать его, Кирилла, уже почти превратившегося в какое-то другое существо… Он плохо знал Курортника. Я тряхнул головой.
Потом. Выходят в госпитале Григоровича, буду говорить с ним.
Пока бинтовали Отмеля, я все боялся глядеть на часы. Боялся выйти на поверхность и одновременно жаждал этого. Два желания снова разрывали меня на части, я не мог выбрать. Как тогда, у траншеи: бежать на помощь Лехе или вскрыть дверь, привести в чувство Кирилла, набрать код…
Только тогда все решали секунды, а сейчас времени было предостаточно. И это мучило меня.
Пискнули часы Отмеля. Я дернулся.
Он поставил винтовку на приклад. Кряхтя и опираясь на ствол, поднялся. Арден вскочил, ощерился и часто задышал.
— Открываем. Всем прижаться к восточной стене. Пригоршня, Химик, встаньте по сторонам у входа. Я открываю, выхожу, Лабус сразу за мной. Если меня или Лабуса ранят, убьют или еще что-то такое произойдет… — Юра выдержал паузу, обвел взглядом убежище, — то дверь закрыть. Нас не втаскивать обратно. Всем ясно?
Сталкеры кивнули, из темноты раздалось несколько «да» вперемежку с «ясно».
— По команде «открываю»…
— У меня патронов нет, — произнес я. Пригоршня протянул мне магазин.
Я перезарядил пулемет. Отмель набрал код и повернул запирающие рычаги.
— Открываю!
Химик с Пригоршней подняли оружие.
Отмель распахнул дверь, выпрыгнул в траншею, я шагнул в проем.
Я забрался на бруствер и замер. Изо рта валил пар. Я опустил пулемет. Ровно светили два прожектора с верхнего яруса установки. Над головой ночное небо, откуда падают крупные хлопья снега. Кругом белым-бело. Снег спрятал трупы мутантов. Укрыл толстым одеялом пепелища. Снежинки кружились, посверкивая в желтых лучах.
Я посмотрел на установку, туда, где между двумя широкими раструбами остались Кирилл и Леха. Площадка была пуста. Конструкцию из хромированных балок, провода и агрегаты припорошило снегом. Никаких следов кругом. И ни мертвых, ни живых… Ровный белый ковер.
— Леха… — прошептал я. — Где ты? Нагнулся, зачерпнул горсть снега, приложил к лицу.
Растер. Кожу обожгло — это ерунда, потому что не видно, как слезы текут из глаз.
Ерунда.
Ерунда.
Эпилог
[Кирилл Войтковский]
Кирилл, ты с нами? Я остановился на ступеньках, набрасывая куртку на плечи. Ребята ждали. Миниатюрная курносая Леночка с детскими косичками и долговязый серьезный Эдик. Коллеги из моего отдела, в который я совсем недавно влился, использовали любой повод, чтобы расспросить меня о Зоне и событиях на Янтаре.
В киевский офис Григоровича я попал три дня назад, и весть об этом за час облетела всю контору. На меня смотрели во все глаза в столовой, в коридорах, в комнату невзначай заглядывали незнакомые люди. Первые два дня я злился, чужое любопытство раздражало, но на третий ажиотаж поутих. Наверное, приструнил всех Сергей Грушко, зам Григоровича по общим вопросам. Всегда спокойный, рассудительный и в курсе всего, что творилось в отделах, он контролировал разработки и реализацию проектов. Это он уладил формальности с руководством завода в Кривом Роге, где я трудился до командировки в Зону, и с переездом в Киев помог.
— Нет, у меня дела.
— Ты же обещал… — Леночка обиженно поджала губы.
— Кирилл… — пробасил Эдик.
— Ну не могу. Извините, вправду дела.
Я сбежал по лестнице, толкнул массивную дверь и вышел на улицу. Светило яркое весеннее солнце, я зажмурился на мгновение. Над бульваром Лепсе — и кто такой этот Лепсе? — дул легкий ветерок, иногда проезжали машины. Пройдусь, пожалуй. На маршрутке от административного корпуса завода «Росток» до метро куда быстрее, но я пройдусь. Сегодня особый день. Сегодня я еду на Черепанову Гору, в Главный военный медицинский госпиталь.
Зеленела листва — скоро зацветет сирень. Я миновал заводскую проходную. Наверное, Григорович, как предприимчивый руководитель, не разделял производственную и исследовательскую базы, вот и наш офис примыкал к территории завода.
Город шумел — до конца рабочего дня далеко, мне некуда спешить. Грушко в курсе, что я еду в госпиталь, и предупредил зав. отделом.
Я зашагал к станции метро. Надо бы фруктов купить. Осмотрелся в поисках продуктового магазина. А, ладно, возле метро стоит супермаркет, туда зайду.