Пуля справедливости
Шрифт:
Оперативники узнали, что в ту ночь, когда они вели наблюдение за клиникой, в Москве были застрелены три крупных криминальных авторитета. И это навело Туманова на мысль, что возможно, происшедшие убийства напрямую связаны с выездом Игнатенко и двух подозрительных личностей с ним из территории клиники. Были опрошены гаишники дежурившие на выезде из Москвы на Ленинградское шоссе. Оказалось, они видели ночью ехавший в Москву фургон «Уазик», но не остановили егодля проверки, приняв за «скорую помощь».
Еще Федор запросил у криминалистов, совместно с баллистами, заключение экспертизы. В голове одного из убитых
В то же время создалось впечатление, что на территории клиники обосновалась группа, занимающаяся отстрелом криминальных авторитетов. Скорее всего, эта группа находилась под так называемой «крышей» бывшего заместителя министра МВД генерала Камова. Уйдя на пенсию, генерал не потерял власть. Помогали старые связи. А если этого оказывалось недостаточно, верные ему люди из этой группы, могли наказать любого. И наказание это было страшным. Пуля в голову. А подобраться к ним, если даже у кого-то из оперативников и возникнут подозрения, по поводу причастности к совершенным убийствам, не возможно. Территория психолечебницы, да еще частной, вне их досягаемости. И все сведения о пациентах, находящихся там, являются закрытыми и разглашению не подлежат. Хочешь получить нужную информацию, подготовь запрос. И вполне может получиться так, что на переписку оперов с медперсоналом клиники уйдут годы. А Туманов ждать не мог.
– Как иначе можно разворошить это осиное гнездо, если не попасть туда самому? – сказал Федор, после того, как выслушал все отговорки капитана. Лейтенант Ваняшин, будучи по натуре авантюристом, отговаривать майора не стал. Напротив, предложил себя вместо него, на что Грек мрачно заметил:
– Куда ты лезешь, салага. Тебя же видел главврач. И я думаю, он не обрадуется, когда узнает, что ты стал пациентом их клиники. Прикинь, дубина.
– Грек прав, – сказал Федор. – Тебе, Леша, туда ложиться нельзя. И лучше пока вам обоим не показываться на глаза главному врачу. Я сам лягу в эту психушку под видом больного, – решительно заявил майор.
Капитан Грек вздохнул.
– Упрямый ты, майор. Бедная твоя Дарья. Как только она терпит тебя. Но ничего, скоро отмучается. С психом какая ей жизнь, – проговорил капитан.
– Умолкни, Грек. Не вынуждай меня переходить на грубость, – раздраженно произнес Туманов. А капитан осуждающе покачал головой.
– Вот. Правда никому не нравится. Хотя я всего, на всего, лишь предупреждаю тебя о последствиях. Ну сам посуди, как мы будем знать, что там с тобой. Ты думаешь, тебе дадут разговаривать по сотовому? – спросил Грек.
Федор промолчал, а усатый балагур продолжил:
– Хрен нанэ тебе, а не сотовый. У тебя, его отберут. Не сомневайся. Психам там сотовые иметь не положено. Точно тебе говорю.
Туманов не помышляя возражать, кивнул головой. И сам об этом же думал.
– Пожалуй, ты прав. Отберут. Но знаешь, Сан Саныч, я этот вопрос продумал, – сказал Федор. А Грек с ехидством заметил:
– Пойдешь в кабинет врача, и будешь названивать нам оттуда?
Туманов отрицательно покачал головой.
– Ничего подобного. Вот, – он достал из ящика стола «жучок» и показал его Греку с Ваняшиным. – Правда, связь у нас будет односторонняя. Вы меня будете слышать, а я вас нет. В случаи опасности, я запрошу подмогу.
Грек уже смирился, осознавая, что у него не хватит доводов отговорить майора, поэтому только махнул рукой. Делай, мол, как хочешь.
Целых три дня Федор изнурял себя недоеданием и недосыпанием. На четвертый день к нему домой приехали Грек с Ваняшиным, привезли паспорт, изготовленный на фамилию Дерюгина Вениамина Анатольевича. И липовую медицинскую карту, в которой было записано, что Дерюгин Вениамин Анатольевич находился под наблюдением у психиатра. Причем, записи в карте были сделаны правдоподобно, а врач был предупрежден на случай, если кто-то вздумает поинтересоваться, обращался ли к нему гражданин с такой фамилией. Но прежде чем вручить паспорт и медкарку Туманову, Грек посмотрел внимательно в его глаза и без доли юмора сказал:
– Слушай, а вообще-то, это ты правильно сделал, что решил полежать там. Накопать, может, ничего и не накопаешь, зато хоть подлечишься. Видок у тебя такой, что на пол чокнутого, ты точно тянешь.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Федор. – Тебе бы три дня не пожрать и не поспать, посмотрел бы я тогда, на кого ты потянул, – заметил Туманов.
Но Грек пропустил это замечание мимо ушей. Протянул бумажку с номером телефона клиники. Этот номерок он подглядел на телефонном аппарате, когда они с Ваняшиным сидели в кабинете главного врача Белика. Запомнить его Грек решил так, на всякий случай. И вот номерок пригодился.
Расхаживал по комнате, Грек говорил Туманову:
– Значит так. Все время, пока ты будешь находиться в этой психушке, мы с Лехой будем дежурить в том доме, прослушивать тебя, а также вести наблюдение в бинокль. Понадобится помощь, скажи. Мы услышим, по сотовому позвоним в дежурку. Командир роты спецназовцев, майор Стриженов уже обо всем предупрежден. Группа спецназовцев круглосуточно будет находиться в управлении при полной боевой готовности, – сказал Грек, остановившись напротив Федора и глядя ему в глаза, добавил: – Ну, что, майор, готов? Не передумал? Тогда, до скорого?
– До скорого, капитан, – ответил Федор.
Грек протянул руку, но, глянув на Федора, вдруг обнял его, и легонько хлопнув по спине, сказал:
– Смотри там, Федя, поосторожней. Не к теще на блины идешь.
Федор не ответил, лишь кивнул. С Ваняшиным они попрощались, пожав, друг другу руки.
После того, как опера ушли, Даша вышла из комнаты. Видок у нее был не лучше, чем у Федора. Все три дня проплакала, отговаривая своего майора. Но так и не отговорила. Слыша в ответ от майора монотонное:
– Так надо. Ты должна позвонить в клинику. Должна, Даша.
И Даша согласилась. Она подошла, сняла телефонную трубку с аппарата и набрала тот номер, который ей написал на бумажке капитан Грек.
Вечером, в половине девятого, в дверь позвонили. Федор сидел на диване. По телеку показывали «Белое солнце пустыни». Этот фильм ему нравился. Раз десять его уже посмотрел и еще мог столько же. А потом, надо же было, как-то отвлечь себя. Видел, Даша расстроилась так, что места себе не находит. И вдруг, этот звонок.