Пуля справедливости
Шрифт:
Ночью Федор не спал. И как выяснилось, не спал и Валек. Он долго ворочался с боку на бок, приподнимал голову от подушки и посматривал на Федора. Это Туманова насторожило. Кажется, борзой чего-то задумал, зная его натуру, не трудно было догадаться, что ничего хорошего от этого змееныша ожидать нельзя. Поэтому Туманов решил потерпеть, чтобы не заснуть.
Прошло еще какое-то время, и Федор заметил, как борзой Валек встал с постели, сначала посидел, посмотрел на хлюпика, потом на Федора. Туманов сделал вид, будто спит. Потом надел спортивные брюки и тапочки. Накинув рубашку, не стал ее
Федор позлорадствовал. Неужели, борзой обожрался чего-то такого, отчего не слезает теперь с унитаза. А что, может и ему выйти из палаты. Почему, этому дохляку можно, а ему нет. Вообще-то, никто из персонала его не предупреждал, что ночью нельзя выходить в туалет. А если разболится живот, как у борзого. В самом деле, взрослым мужикам опорожняться в детские горшки – стыд.
Туманов тихонько встал, оделся. На ночь «жучок» прятал под кровать. Теперь достав его, подумал и решил взять с собой, положил в карман. Мало ли что, а вовремя посланный Греку с Ваняшиным сигнал, может в критический момент спасти ему жизнь.
Федор вышел в коридор. Обычно дежурная медсестра по ночам исполняла роль соглядатая, сидя за столом рядом с входными дверями. Это называлось у них медицинским постом. Теперь же ее там не было. На столе горела настольная лампа. Несколько тусклых лампочек слабо освещали коридор. Сейчас можно было легко открыть задвижку на входных дверях и выйти из корпуса. Но кто знает, сколько будет отсутствовать медсестра на своем месте. А, заметив, что дверь открыта, она наверняка поднимет шум.
Федор сходил в туалет и к своему немалому удивлению обнаружил, что борзого парня там нет. Тут же в коридоре располагалось несколько дверей, административных кабинетов. Прислушавшись, за одной из них Туманов услышал томные женские стоны. Почему-то не сомневался, что борзой Валек сейчас там вместе с дежурной медсестрой. И пригласила она его туда уж точно не для того, чтобы делать уколы. Скорее, наоборот. И судя по сладострастным женским стонам, процедура у них удалась на славу. Молодец Валек.
На другой день, во время прогулки, Федор подсел к Вальку. Тот сидел на скамейке под тополем и под шорох листвы, дремал. Федор понимал его состояние. В палату парень вернулся только под утро. Рухнул в постель, и чуть было не проспал завтрак. Хорошо, хлюпик его разбудил.
Федор сел на скамейку рядом, ничуть не обращая внимания на то, с какой ненавистью посмотрел Валек на того, кто помешал его спокойствию. Видя, что нахал не собирается убираться, Валек закрыл глаза и отвернулся. В конце концов, скамейка не его собственность. Да и связываться с этим новичком не хотелось.
– Что, затрахала тебя девчонка? – усмехнулся Федор, усаживаясь поудобней.
Валек резко обернулся к нему.
– Подглядывал, сука, – прошипел он.
Если бы они сейчас были в палате, Федор бы стерпел это оскорбление. Но тут. Да и до каких пор, этот змееныш будет позволять грубить ему, оперу.
Глянув по сторонам и заметив, что на них никто не обращает внимания, Федор схватил парня за горло, да так, что у того глаза полезли на лоб.
– Заткнись, недоносок. И слушай меня. Я – старший опер по особо важным делам, майор милиции. Так вот я догадываюсь, что ты тут не лечишься, а прячешься от органов правосудия. Это так? Ну говори, змееныш, а то ведь я тебя придушу сейчас и тихонечко уйду. И никто не подумает на меня. Да и какой спрос с психа. Говори? – не выпуская из своих пальцев горло парня, Федор слегка потряс его. Видя, что еще немного, и Валек задохнется, разжал пальцы, пожалев парня.
Валек сделал несколько глубоких вдохов и закашлял с надрывом. Проходившая мимо медсестра, которую Федор еще ни разу не видел в их корпусе, остановилась, обеспокоено спросила у Валька:
– С вами все в порядке?
Федор улыбнулся. Ответил за Валька.
– У нас все в порядке. Просто он курит много, – указал он на теперь уже совсем не борзого парня, у которого от кашля на глазах выступили слезы.
– Курить, надо бросать, – со строгостью свойственной медицинским работникам заметила медсестра и пошла по дорожке.
Улыбаясь ей вослед, Федор проговорил:
– Вот и я ему говорю о том же.
Когда она ушла настолько, что не могла слышать ихнего разговора, Федор сказал:
– Так я слушаю тебя. От кого ты сюда спрятался. Только не вздумай врать и говорить, что приехал сюда лечиться по доброй воли.
Теперь Валек смотрел на Федора уже не так, как там в палате. Тон, которым новичок произносил слова, заставляли Валька поверить в то, что перед ним действительно мент. Но он был упрямцем. Сказал недоверчиво:
– Я тебе не верю.
Федор взглянул на парня с насмешкой. Вот тупица.
– Не веришь тому, что я мент? А ты у нас под колпаком?
– Да, – отдышавшись и восстановив нормальное дыхание, сказал Валек.
Туманов разочарованно покачал головой, сказав при этом:
– Стало быть, ты из скептиков? Ну ладно. Сейчас я тебе докажу. По тому телефону, который стоит на столе у дежурной медсестры, можно звонить по меж городу?
– Можно, – несколько изумленно ответил Валек, прикидывая, почему новичок спрашивает его об этом. – Нам иногда разрешают по нему звонить домой. Когда очень нужно, – добавил парень. А Федор спросил:
– Значит, ты, и номер его знаешь?
– А то. Конечно. Я ведь тут уже третий месяц нахожусь.
– Хорошо. Пошли, – Федор встал со скамейки, потянув за собой изумленного парня. – Сейчас тебе по нему позвонит сотрудник, который представится капитаном Греком…
– Зачем? – Валек от растерянности даже остановился, но Федор потянул его за руку к больничному корпусу, сказав на ходу:
– Пошли, пошли. Не останавливайся. Может этот капитан хочет тебе просто передать привет.
– Чего? – в конец опешил Валек, топая за Тумановым.
Возле дверей Федор остановился и спросил:
– Как твоя фамилия?
– Юдин, – ответил Валек все с той недоверчивостью.
А Федор улыбнулся, глянул на часы, сказав:
– Вот. Засекай время. Сейчас не пройдет и минуты, как отсюда, – кивнул он на дверь больничного корпуса, – выйдет медсестра и позовет тебя к телефону. Только ты от неожиданности не падай в обморок. И никому не болтай обо мне. А как поговоришь, топай сюда, на улицу. Мне надо кое-что тебе важное сказать. Понял?