Пуля ставит точку
Шрифт:
— Но шеф…
— Пока стоит, — ещё тише продолжал Ленни. — Все плохо кончилось, понимаете. Я был вне себя из-за того, что эти сволочи из мэрии творили с ней за свои десять рандов, и вот когда все кончилось и Джексону был обещан контракт, однажды вечером, зайдя на Барнато Стрит, я ей сказал, что паспорта не будет. Ну и скандал же был, я вам скажу. Она словно с ума сошла — орала, рыдала, сказала, что отправится прямо к вам, и все расскажет, и всех отправит за решетку, и сама сядет.
Пришлось мне обещать, мол, паспорт будет в воскресенье вечером, —
— А я думал, это была идея Джексона? Что ликвидация её — награда за контракт.
— Ха-ха! Шутите! Кто это вам сказал?
— Треншоу.
— Нет, Джексон пробовал её успокоить. Он был ужасно потрясен, прочтя в газетах о её смерти. Считал, что использовать её сможет годами. И как увидел некролог, так прямо ошалел. Считал, что это моих рук дело, я ведь был связным, и послал своих ребят в Дурбан. Мы крупно поговорили, но главное я приберег под конец. Сказал ему, что то была моя сестра.
— Но он же знал об этом из документов, которые показывал советникам.
— Ну, паспорт сделать мне слабо, но всякие бумажки… Там стояло "Ле Руке".
— И Джексон не поверил, что ты способен сделать это своей сестре?
— Сказал, не верит, но заколебался. Велел мне быть под рукой и отослал сюда. Я вынужден был согласиться. Но, видно, что-то случилось…
— Говорил я тебе — мы взяли Треншоу — и остальных.
Но Ленни уже не слушал. Уставился в окно.
— Ленни, так Джексон во всем этом главная фигура? Ленни едва заметно покачал головой.
— А кто тогда тот чертов "Паровой каток"?
Слишком поздно — палец Ленни уже плавно сгибался, точно так, как учили его на уроках стрельбы в Дурбанской средней школе.
Еще доля секунды…
А Крамер дернул ручку вафельницы, и створка её упала, замкнув всю сеть на мойку из нержавейки.
Искр было удивительно немного. Но 220 вольт подействовали на Ленни так, как Крамер и рассчитывал: тот задохнулся, тело прогнулось назад, а пальцы — слава Богу, — ослабли. Ток бил через него, пока не перегорели пробки в кухне. Услышав треск, Крамер хотел подхватить тело, прежде чем оно обрушило бы горы посуды. Едва успел. Зонди был тут как тут. Вдвоем они нагнули тело Ленни так, что голова его нырнула в грязную воду, забулькавшую от пузырьков воздуха. Проделав это, вылезли в окно. К их удивлению, Джексон был во дворе. Спиною к ним склонился к телу нанятого им убийцы. Вот-вот они увидят его лицо…
Крамер и Зонди кинулись к дверям, рассчитывая атаковать сзади. И тут это случилось. Ленни умер. Тело его обмякло, разум угас, смертельная судорога пролетела по телу и пистолет выстрелил. Выстрел был негромким, но вроде бы все только его и ждали. По крайней мере, двери в столовую тут же распахнулись. Элси Робертс, влетевший первым, увидел фигуру, скорчившуюся в раковине.
Свалка началась страшная.
Но Джексон не стал ждать, чем она кончится.
У Крамера ужасно болел левый
— Так вы полагаете, дело плохо? — ворчал Стридом, извлекая ещё один осколок стекла.
Крамер не отвечал — врачи и так надоели ему, сравнивая его раны с тем, как страдали другие, и конечно же — не в его пользу.
— Господи, видели бы вы Элси Робертса, — продолжал Стридом. — Его правый глаз похож на раздавленный плод гуавы.
— Болван…
— Ну, лейтенант, нельзя же так! Он хотел вам помочь. Думал…
— Теперь нам никогда не взять Джексона.
— Похоже, полковник иного мнения.
— Я так и вижу, как он и Ван Ниекерк носятся по управлению, организуя свои дурацкие заставы на дорогах и похлопывая друг друга по плечу. У них нет никаких шансов.
— Почему же?
— Не знают, как он выглядит.
— А как насчет машины?
— Муса швырнул кирпич ему в заднее стекло — но все равно он его сменит.
— Кто бросил?
— Один индус.
— Жаль, что не в лобовое. Но эти кули — они не для вас, они все трусы.
— Гм…
— Но все равно не беспокойтесь. Заполучили брата, и кое-кого еще, как я слышал.
— Да?
— Нет, я не пытаюсь что-то выведать. Полковник говорит, что вы уж слишком засекретили дело, но он весьма доволен.
— Тяжелое дело. Толковых документов нет, прижать всю эту банду нечем, наймут приличных адвокатов, а те помогут им вдруг потерять память.
— Послушайте, но что ещё вы могли сделать?
— Добраться до говнюков, стоящих за всем этим.
— Так там не только Джексон?
Дежурная сестра, войдя, покашляла в ля-миноре.
— Простите, доктор, — начала она, — но там какой-то тип хочет говорить с этим пациентом.
— Зонди? — спросил Крамер.
— Говорит, он из полиции.
— Ладно, пошлите его сюда, сестра. Я уже почти закончил.
— Спасибо, доктор.
Зонди, деликатно потупив глаза, подал Крамеру листочек бумаги. На нем его рукой было нацарапано: "Полковник сказал Ван Ниекерку, что Ферпоссон может вот-вот умереть. 21.00."
Это было именно то, чего ждал Крамер — и его единственная возможность, не возбуждая подозрений, добыть информацию. Теперь, когда Ленни был мертв, а Джексон бежал, он знал всего лишь о пяти мужчинах, отреагировавших на его реплику о "паровом катке". И четверо из них уже категорически отрицали, что знают что-то о его значении, к тому же им ничто не угрожало. Пятый — другое дело.
Крамер благодарно подмигнул своему преданному подчиненному и отпустил его. То, что он испытал в следующие пять минут, было большей мукой, чем страдания от безжалостных пальцев доктора Стридома. Казалось, прошло не меньше часа, прежде чем он доковылял до соседней палаты и пристал к сидевшей у постели Ферпоссона медсестре, чтобы та оставила их одних. В доказательство представил себя его единственным сыном.
Наконец, не выдержав, та ушла. В палате была всего одна кровать.
— Я умираю, — произнес Ферпоссон и закашлялся.