Пуритане
Шрифт:
В три часа дня в субботу работа в Эденфорде прекращалась и начинались приготовления к священному дню отдохновения, воскресенью. Ужин состоял из овощного супа. Хлеб и мясо давно кончились. Разговор за ужином и после него был сдержанным. В половине десятого, когда Мэтьюзы уже собирались ложиться, Энди заявил, что в последнее время он и так слишком много спал, а потому хотел бы немного прогуляться. Он взял трость и вышел из дома. Никто не встревожился и не удивился.
На дворе было прохладно. Пройдя Главную улицу до половины,
Темнота в щелях ставен говорила о том, что большинство горожан уже спят.
Спускаясь к Рыночной улице, он вдруг понял, что Элиот назначил ему встречу у моста, но не написал, у какого. Где его искать — у северного моста или у южного, рядом с мельницей?
Следовало определиться, в каком направлении идти дальше: налево или направо. Тусклый свет фонарей освещал обсаженную деревьями Рыночную улицу. Деревья отбрасывали длинные густые тени. Вдали в лунном свете были хорошо видны городской сквер и здание церкви.
Внезапно от одного из деревьев отделились две фигуры. Энди шагнул в тень. Но луна все же мешала молодому человеку. Он прижался к стене. Парочка перешептывалась и хихикала. Держась за руки, влюбленные направились в сторону поместья Честерфилда, прочь от Энди.
Дорога в Эденфорд шла через северный мост, и Элиот, вероятно, попал в город тем же путем. Поэтому Энди решил двинуться к северному мосту. Держась в тени деревьев, он шел по правой стороне Рыночной улицы, выходящей на главную дорогу. Миновав церковь, он направился на север по Мостовой улице, вдоль которой тянулась каменная стена в два фута высотой, и перешел каменный мост. Энди огляделся, но своего приятеля не увидел. Впрочем, волноваться было еще рано.
Энди уселся на каменные перила моста и стал ждать. Он был слишком легко одет и через несколько минут продрог насквозь. От звука журчащей воды у него по всему телу бегали мурашки. Страшно замерзли ноги. Молодой человек съежился и попробовал обхватить себя руками, чтобы согреться, но правая рука плохо ему повиновалась. Пытаясь согреть левую ногу, он подсунул ее под правую. Время шло, и Энди начал раздумывать, не ошибся ли он с выбором моста. Разглядеть второй мост в такой темноте было невозможно; юноша с трудом угадывал даже очертания сукновальной мастерской. Посмотрев в сторону Эденфорда, он увидел фонари на улицах. А замок на холме? Нет, в такой темноте…
— Энди!
Молодой человек обернулся.
— Элиот?
— Я здесь, внизу! — голос доносился из-под моста. Энди посмотрел вниз и увидел взъерошенного Элиота.
Энди обогнул мост и соскользнул вниз по склону к реке.
Элиот изумленно уставился на него:
— Что это? Ты весь синий! — и он захохотал своим странным смехом, напоминающим визг гиены.
— Тсс! Тебя могут услышать! Понимаешь, произошел несчастный случай!
—
Энди так боялся, что смех Элиота могут услышать, что не сразу рассмотрел своего приятеля. А тот выглядел еще более странно, чем он. Рыжий проныра вырядился как пещерный человек. На нем не было ничего, кроме набедренной повязки из звериной шкуры. Он вымазался в грязи и, катаясь по берегу реки, перепачкался еще больше. Его руки, ноги, грудь и спину покрывали красные полосы: то ли царапины, то ли кровоподтеки.
— Элиот, заткнись! Ты перебудишь весь город.
Постепенно хохот Элиота перешел в тихое похрюкивание. Он поднялся с земли, изо всех сил стараясь удержаться от смеха.
— Ты написал, что у тебя срочное дело. Что с епископом?
— У меня есть кое-что для тебя, синий мальчик, — Элиот прыснул.
— С епископом все в порядке?
— Конечно. Что ему сделается?
— Не знаю. Последнее письмо показалось мне странным. Словно он мной недоволен.
Элиот усмехнулся.
— Ты и правда такой дурак? — говоря это, Элиот сунул палец в ухо и энергично покрутил им. — Старик в тебе души не чает. Что бы ты ни делал, он будет в восторге.
— Тогда зачем ты пришел?
— Жди здесь. — Элиот отошел к кустам и, выкопав ямку, вытащил из нее какой-то пакет. Из пакета он извлек письмо и клочок бумаги. Сначала он протянул Энди грязный, заляпанный конверт.
— От епископа, — сказал он.
Энди взял письмо. Печать была сломана.
— Ты открывал его?
— Хотел проверить, не любовное ли это послание. Что означают все эти цифры? Шифр? Зачем вам шифр?
— Кто позволил тебе вскрывать мое письмо? — взорвался Энди.
На лице Элиота появилось странное выражение. Он отступил назад и сжал кулаки, покрытые коркой грязи. Листок бумаги он уронил на землю у самой воды.
— Хочешь меня побить? Давай! Попробуй! Тебе и ударить-то меня слабо.
Энди не отвечал, и рыжеволосый задира двинулся на него, ткнул кулаком в плечо и внезапно ударил по лицу.
Энди поморщился, не столько от удара, сколько от боли в обожженных местах.
— Ну, давай, ударь меня! Можешь ударить палкой! — подначивал Элиот.
Энди покачал головой:
— Элиот, прекрати! Что ты еще принес?
Увидев, что Энди не собирается драться, Элиот опустил кулаки. Не поворачиваясь к приятелю спиной, он поднял листок.
— В Питерборо прошла облава, — сказал он. — Там печатали памфлеты Джастина. Мы нашли вот это. Епископ хотел, чтобы ты сравнил написанное с почерком викария.
— Кристофера Мэтьюза?
— Точно. Епископ думает, что Джастин — это он. А может, и нет. Образцы его почерка он просил дать еще двум агентам.