Пурпурная сеть
Шрифт:
Погрузившись в воспоминания, она сама не заметила, как заснула. Взлет, предложенные стюардессой блюда и напитки, заход на посадку — все это прошло мимо нее. Она спала крепко и даже видела приятные сны, пока ее не разбудил Буэндиа:
— Элена, мы прилетели. Если поторопимся, то сегодня успеем осмотреть тело.
На Канарах Марреро поправился на десять килограммов («Это все папас арругадас [5] и соус мохо, инспектор», — отшутился он) и еще больше загорел. Элена с радостью отметила, что хромота, из-за которой
5
Папас арругадас — традиционное канарское блюдо, картофель в мундире, отваренный в очень соленой воде.
— Сначала дело передали другим, но, как только позвонила Ческа, я включился по полной, чтобы все разузнать и забрать его себе. Труп обнаружили англичане, муж и жена, в районе Роке-Нубло. Вы знаете, что такое Роке-Нубло?
— Понятия не имеем.
— Если приедете сюда как туристы, нужно обязательно там побывать. Это уникальная скала, памятник природы; возле нее аборигены в древности проводили свои ритуалы. От подножия горы к скале ведет примерно двухкилометровая тропа. Англичанка отошла в сторону по малой нужде и увидела девушку.
— А ты сам ее видел? — спросил Буэндиа.
— Нет, но мне сказали, что она страшно изуродована, от нее мало что осталось.
— Почему они бросили труп именно там?
— Не вижу логики. Во-первых, это далеко от жилья, добраться туда можно только пешком, во-вторых, туристы часто сходят с тропы, и тело неизбежно должны были очень скоро обнаружить. Может, какой-то ритуал? В ближайшее время постараюсь выяснить.
— Раньше на острове такое случалось?
— Из всей Испании на Канарах больше всего сект, которые называются деструктивными, то есть практикующими кровавые ритуалы, но обычно мы находим только останки животных. Человеческую жертву я вижу впервые.
Глава 9
То, к чему они готовились с учетом увиденного в Сети, не шло ни в какое сравнение с тем, что предстало перед командой Элены в морге. Буэндиа, единственный, кто смог смотреть на тело глазами профессионала, сосредоточился на отрезанном веке и дыре в щеке. А потом тщательно сравнил ушную раковину убитой с кадрами видеозаписи.
— Это она?
— Да, думаю, она. Хотя наши снимки не безупречны и здесь у меня нет нужных инструментов, чтобы применить систему Яннарелли.
Сарате поднял бровь.
— Это метод, основанный на измерении двенадцати параметров наружного уха, — объяснил Буэндиа. — В Мадриде мы сможем применить его как полагается. Но даже сейчас, если внимательно посмотреть на противозавиток и верхний угол завитка… По-моему, они идентичны тем, которые зафиксированы на снимках.
Элена оставила эти слова без комментариев и перешла к организационной стороне дела:
— Мы забираем тело с собой?
— Конечно, я предпочел бы произвести вскрытие в Мадриде, вместе с ассистентами. Мы сможем это устроить, Марреро?
— Вы забыли, что я уже работал с вами и хорошо знаю Буэндиа? — отозвался Марреро. — Я не сомневался, что он захочет забрать труп с собой, и начал приготовления
— Не вернуться ли тебе в Мадрид, Марреро? — улыбнулась инспектор. — Тебя всегда ждут в отделе.
— Я разбаловался и привык к хорошей погоде, — отшутился Марреро и поспешил сменить тему. Он избегал любых намеков на прошлое, которое старался забыть. — Сильвия поручила мне пригласить вас на ужин. Придете?
Элена прекрасно понимала, что такое приглашение полагается принять, что поддержание дружеских отношений с коллегами, общение с их близкими, демонстрация интереса к их личной жизни входят в число ее профессиональных обязанностей.
— Нет, — тем не менее ответила она. — Ты же знаешь, что у меня аллергия на такие застолья.
Канарец не обиделся — наоборот, улыбнулся и кивнул:
— Я так и сказал Сильвии. И даже успел узнать, где в Лас-Пальмасе лучший караоке-бар. Я знал, что вы отправитесь туда.
Гостиница «Королева Изабелла», которую им забронировали из Мадрида, устроила бы даже Рентеро. Еда в ресторане была отменная, а из окон открывался великолепный вид на бухту Лас-Кантерас. Буэндиа остался, чтобы вместе с Марреро заполнить необходимые документы, а потом пойти к нему на ужин. В ресторане при гостинице Сарате и Элена выбрали уединенный столик.
— Ты бывала в Лас-Пальмасе? — спросил он.
— Очень давно, во время свадебного путешествия. Но мало что помню. Мне очень понравился Лансароте. Сама не знаю, почему больше не возвращалась сюда… Впрочем, кто-то сказал мне, что нельзя возвращаться туда, где был счастлив.
— Пожалуй, это самая конфиденциальная информация, которую я узнал о тебе с тех пор, как мы познакомились, — улыбнулся Сарате.
— Я всего лишь сказала, что была счастлива во время свадебного путешествия. А кто не был? Сложности начинаются потом.
— Все это время нам не удавалось побыть наедине, — сказал Сарате и осекся: его слова могли быть истолкованы как нытье или недовольство.
К счастью, Элена оставила его комментарий без ответа.
— Море мне нравится, — сказала она так, как будто они обсуждали именно это. — Когда-нибудь я попрошу перевести меня на побережье, но только на северное, куда-нибудь в Кантабрию или Астурию. Ты бывал в Ластресе?
— Да, пару лет назад провел там выходные.
— Куда-нибудь туда. Попрошу, чтобы меня перевели в Ластрес, сниму дом с видом на море и забуду об убийствах и пурпурных сетях. Буду задерживать разве что мелких хулиганов.
— Не думаю, что в Ластресе вообще есть полиция, разве что гражданская гвардия.
— Да ведь я и переводиться никогда не соберусь. Когда устану по-настоящему, просто уйду в отставку, и все. Буду петь караоке и пить граппу. Возьмешь десерт или пойдем?
Марреро посоветовал им два караоке-бара: «Призрак» и «Царица ночи». Они выбрали второй, руководствуясь исключительно названием, и отправились на улицу Португаль. Наконец-то Элена смогла исполнить желание, которое возникло у нее в день футбольного матча (с тех пор прошло всего несколько дней, но казалось, что много недель), и спеть песню Челентано. Хотя в баре ее никто не знал, ей горячо аплодировали.