Пурпурный занавес
Шрифт:
Нужный адрес он нашел сразу, будто его вели.
Николай вошел в здание, следуя указаниям, поднялся на второй этаж. Отыскал искомую дверь, вошел и очутился в просторной приемной. Из-за ультрамодернового стола с компьютером и ЖК-дисплеем ему улыбнулась очаровательная секретарша.
– Вам назначено? – ласково поинтересовалась она.
Голос мягкий, чарующий, от такого мужские сердца тают, как эскимо. Психологи! – сразу видно.
– Да. Александр Яковлевич вчера назначил по телефону встречу – на десять тридцать.
– Замечательно, присаживайтесь… Простите, как ваша фамилия?
– Ах, да, извините, я не представился. Гордеев Николай Григорьевич.
– Минуточку…
Красотка поднялась, демонстрируя безупречно красивые ноги, прошла в кабинет аналитика.
Гордеев огляделся. Стены покрыты дорогой краской светлых, не утомляющих глаз тонов. Повсюду картины – и не дешевки-копии, а настоящие холст и масло, пейзажи с разнообразными видами природы – чувствовалась кисть опытного и талантливого художника.
Утопая в мягком кресле, он попытался расслабиться. Увы, не удалось – он слишком многого ждал от предстоящей встречи. Сегодня выяснится – сможет ему чем-то помочь кудесник от психоанализа, или же безумие зловещих сновидений и реальности дня будет засасывать его все дальше в трясину страха и умопомешательства?! Глядишь, так недалеко и до появления Недотыкомки.
Но и без этого у него оставалась одна путеводная звезда, а то и две кряду – Марина и странный гость из последнего сна – Учитель с астрального или какого там еще плана.
Появилась
Николай отворил дверь с табличкой: «Пинский Александр Яковлевич. Врач-психоаналитик», и с замершим сердцем вошел в кабинет эскулапа. Успел мельком осмотреться: стены покрыты роскошными обоями – шелкография, пальмы и прочие экзотические растения в кадках, удобная с виду кушетка, рабочий стол целителя, пара кресел, еще какие-то предметы обстановки.
И навстречу шагнул Пинский. Мужчина лет сорока пяти, подтянутый, атлетического сложения, с загорелым гладко выбритым лицом – он сразу же понравился новоявленному пациенту. Открытый взгляд зеленовато-карих глаз, в меру короткая стрижка, доброжелательная улыбка, крепкое рукопожатие – все в нем импонировало Николаю.
Признаться, он был несколько озадачен – в положительном смысле, ожидал увидеть перед собой этакого чудаковатого пожилого фаната от науки, малохольного очкарика – а его встретил типичный преуспевающий бизнесмен.
После того, как познакомились, завязалась неторопливая беседа. Говорил в основном Николай, рассказывая о своих проблемах, аналитик же по ходу задавал наводящие вопросы, внимательно слушая пациента и поощрительно кивая. Сам не зная почему, Гордеев умолчал лишь о встрече с Учителем.
– Очень интересный случай, – подытожил исповедь клиента Пинский, – я с удовольствием проведу с вами сеансы анализа – столько сессий, сколько потребуется, чтобы прояснить ситуацию и отреагировать ваши проблемы.
– И вот что еще, – добавил он после непродолжительной паузы, – как вы сами понимаете, Николай, консультации и лечение у дипломированного психоаналитика – а таковым в нашем городе является лишь ваш покорный слуга – обходятся весьма недешево. Вам это влетит в копеечку. Поэтому сделаем так: я возьму с вас плату лишь за первые два посещения, а впоследствии будем встречаться на добровольных началах – вы находите время и посещаете меня, я же не беру с вас денег за свое умение. Идет?..
– Я… мне как-то неловко, – смутился Николай, – вы ведь будете тратить на меня свое время, и вообще…
– Ну, своим временем я распоряжаюсь сам. Почему я так поступаю – вы об этом хотели спросить, не так ли?
Николай утвердительно кивнул.
– Дело в том, – усмехнулся психоаналитик, – что работа психоаналитика достаточно скучна. Рутина! Комплексы, неврозы, семейные проблемы… Интересные случаи встречаются один на тысячу.
Николай ухмыльнулся. А Пинский негромко рассмеялся:
– Именно, именно! Я подозреваю у вас незаурядные способности. Можно называть их парапсихическими, если вам угодно. Хотя, что там подозреваю! Я уверен в этом.
Он на мгновение смолк, затем продолжил:
– В свое время Фрейд очень живо интересовался этим. Он даже обследовал небезызвестного Вольфа Мессинга… Простите, вы слышали о таком?
– Краем уха, – скупо молвил Николай.
– Да, – Пинский кивнул. – Тот был еще мальчишкой, но его таланты уже тогда проявлялись… Я вас не утомил? – неожиданно спросил он.
– Да нет, – Гордеев шевельнул бровью. – Интересно… Вы полагаете, что эти мои сны тоже что-то типа экстрасенсорных проявлений?
– Весьма похоже, – согласился аналитик, – и потом эта сюжетная линия о маньяке… она ведь прослеживается в нескольких снах. Ваше первое странное сновидение – некий акт ясновидения. Вы увидели во сне картинку случившейся трагедии, и все подтвердилось в реальности.
– Да, так оно и было, – нахмурился Николай, – но мне что-то от этого не слишком весело… То ли впрямь открываются какие-то сверхъестественные силы, то ли крыша тихо едет.
– А вот это мы с вами и постараемся выяснить, – уверенно заявил Пинский. И добавил: – Если вы не против, то можно попробовать провести сеанс гипнотерапии уже сейчас.
– Давайте, – Николай кивнул.
Врач встал, прошелся по комнате.
– Сразу хочу пояснить, что гипноз, как правило, в классическом психоанализе не используется. Но в исключительных случаях…
Он не договорил, выразительно глянул на Гордеева, а тот вновь кивнул:
– Понимаю. Даже как-то льстит, что случай исключительный…
– Да, – круто повернулся на паркете Пинский. – Для того чтобы уяснить причину психического конфликта, как радикальное средство может быть использован гипноз. Другое дело, что в целях отреагирования психотравм и комплексов необходимо сознательное участие пациента – то есть осознание им самим источников и причин своих проблем. Понимаете?
– Подождите, подождите… – протянул несколько сбитый с толку Николай, – но я не знаю – поддаюсь ли я гипнозу?
– Ну, это не проблема. Если вы медиумическая личность – а это, безусловно, так! – то должны быть подвластны любому внушению. Существует несколько гипнотических техник – от мягкой до грубой. Начнем с самой мягкой…
Аналитик попросил Николая пересесть на кушетку, устроиться поудобней и максимально расслабиться. Сам он расположился на стуле, сбоку от пациента, возле стола. Щелкнул выключателем, закрепленным под столешницей, напротив молодого человека загорелся прибор – нечто типа лампы-рефлектора, стилизованной под маяк. В центре ее располагался освещенный ярким светом кристалл – так Николаю показалось.
Кристалл этот испускал множество узких лучиков. Он начал медленно вращаться, постепенно набирая скорость. Блики света замелькали перед глазами Гордеева, завораживая своей причудливой игрой…
– Смотрите прямо на источник света, – раздался мягкий голос Пинского.
Вскоре Николай почувствовал, что его сознание как бы размягчается, растекается по всей комнате, где центром был магический, излучающий яркие разноцветные сполохи кристалл. Разум погружался в вязкое дремотное состояние, и сквозь пелену тумана до слуха доносились несущие необъяснимую негу слова аналитика.
– Вы полностью расслаблены… все тело расслаблено… и сознание расслаблено… и мысли медленно утекают… и они утекли… и мозг пустой… и разум чистый… и вы возвращаетесь назад… и видите сон…
Пинский умело подводил своего пациента к тому моменту, когда тот увидел свой последний сон, связанный с присутствием зловещего персонажа.
– А теперь я буду задавать вам вопросы, а вы будете отвечать на них – подробно и четко, – голос психоаналитика окреп, стал твердым, в нем появились повелительные интонации.
Николай не ответил.
Он плыл в волнах чудесного моря. Вокруг резвились диковинные рыбы, над головой проносились яркие, с красочным оперением птицы. Внезапно он нырнул и легко, играючи устремился в глубину. Он дышал, у него выросли жабры – он превратился в человекорыбу.
И когда он достиг дна, то увидел глубокую расселину, темнеющую в подводной скале. Громоподобный голос приказал ему нырнуть в эту пещеру, и он повиновался. И… очутился в той самой водонапорной башне, куда в позапрошлом сне проник маньяк.
– Вы следуете за ним, – настойчиво требовал психоаналитик, – не отстаете ни на шаг.
Николай достиг той самой комнаты с ожившим монстром, но прошел мимо.
– Где вы?
– Я… иду по тоннелю дальше… – глухо произнес находящийся под гипнозом пациент.
– Что вы видите?
– Впереди шагает человек… Это – маньяк…
– Идите за ним, не отставайте. Где вы сейчас?
– Маньяк… он скрылся за поворотом… Я там, но его не видно… Я потерял его из виду… Я не знаю, что делать…
– Возвращайтесь, – властно потребовал врач, – и перейдите в другой сон – предыдущий.
Переход из сна в сон совершился легко, точно телевизор переключили на другую программу.
Николай стоял перед дверью квартиры, в которой скрылся маньяк.
– Идите
– Я внутри… Дальше не могу…
– Почему не можете?..
– Меня не пускают… Колокола… они бьют в колокола… Они разрывают мой ум на части… я не могу… мне плохо!..
– Уходите! Немедленно выбирайтесь оттуда!..
Николай проснулся от стука. Господи! Это же покойный дядя пришел за ним!..– Где вы?! Что вы видите?..
– На полянке… Я боюсь смотреть…
– Чего вы боитесь?
– Я знаю, догадываюсь – там труп.
– Чей труп?
– Жертва маньяка… Это девятая жертва убийцы…
– Почему девятая? До этого их было семь!
– Восьмая жертва неизвестна… Она была… Я слышу музыку… Музыка связана с маньяком…
– Каким образом? Что за музыка?!
– Тихая, печальная мелодия… Трагичная, унылая… Она – индикатор… Маньяк не знает о сигналах…
– Что за сигналы?
– Музыка… Я боюсь…
– Где вы?
– Я стою перед сундуком… Там часы… и музыка…
– Музыка в сундуке?
– Да… нет… в часах…
Гордеев смолк, крепко зажмурившись. По его лицу пробежала гримаса страдания, он задышал часто и глубоко, на лбу выступила испарина.
Внимательно наблюдавший за ним аналитик решил, что для первого раза достаточно.
– Внимание! Сейчас я буду считать до пяти. На счет пять вы вернетесь и откроете глаза. Вы полностью проснетесь и забудете обо всех тревожных воспоминаниях… Раз, два…
Гордеев очнулся, жмурясь, осоловело озираясь. Не сразу понял, что с ним. Наконец, вспомнил.
– Я спал? – обратился он к Пинскому.
– Вы находились под воздействием гипноза.
– Ах, да! Ну и как? Что-нибудь удалось выяснить?
– Кое-что… – уклончиво ответил тот, затем, поколебавшись, пересказал ему результаты сеанса.
– Часы? – удивился Николай. – Я действительно обнаружил в дядином сундуке карманные часы – старый брегет…
Он поведал аналитику о странном циферблате с тринадцатью делениями.
– Часы, музыка, маньяк… – задумчиво перечислил Николай, – ничего не понятно. И потом, эта путаница с жертвами – их ведь на сегодняшний день восемь, а не девять.
– ИЗВЕСТНО о восьми, – поправил его врач, – возможно, существует еще один труп, который пока не обнаружен.
Поговорили еще немного, обсудили странные реплики Гордеева во время погружения в гипнотическое состояние. Затем договорились о следующей встрече – на послезавтра, после чего Николай откланялся.
Вернувшись домой, он первым делом устремился к комоду, достал из верхнего ящик часы. Открыл крышку и не поверил своим глазам – стрелка, ранее стоявшая на восьми часах, застыла напротив цифры девять.
Девять убийств! Девятая жертва.
Голова пошла кругом.
На неверных ногах Николайй добрался до кресла и рухнул в него. Ошеломленно посмотрел на брегет – часы безмолвствовали.
– Мать честная… – только и вымолвил он. И чуть позже: – Ну, дядя, спасибо… Удружил наследством.После обеда поступил заказ – нужно было отвезти керамзитобетонные блоки с минизавода за городом на дачу одному мужику. Отвез, разгрузился, получил бабки и отправился домой – без особых эмоций. Всю дорогу мысли вертелись вокруг снов, убийств, самодвижущейся часовой стрелки на брегете. Все эти таинственные странности так загрузили его, что он и думать забыл об Учителе и возможности стать неким сверхчеловеком. Маньяк крутился где-то рядом, и он был реален, как рулевое колесо в руках Николая. Вся надежда на психоаналитика… В эту ночь он почивал без сновидений. И лишь под утро в его спящее сознание вкралась музыка – заунывно-протяжная, нагоняющая тоску – она звучала как будто издалека. Он слышал ее сквозь полудрему и, когда она стихла, вновь погрузился в сон.
9
С утра душа его устремилась к Марине. К черту все эти тоскливые заморочки! Надоело.
Зная теперь ее домашний номер, он позвонил, но трубку никто не брал. Быстро собрался и отправился в поликлинику.
Но отвлечься от «заморочек» не удалось. Он шел, не торопясь, и думал. Надо было разобраться в себе… вернее, в том, что буйно захлестнуло его душу в эти дни. Так много всего! Есть отчего пойти кругом голове, но нельзя, никак нельзя позволить ей подобную роскошь – ходить кругом. Она должна работать.
И работала. Николай, сам того не замечая, сейчас мыслил по всем правилам логики.
Сперва он занялся анализом. Итак – сказал себе – давай-ка, друг мой Колька, попытаемся вычленить важнейшие факторы, взбаламутившие мою жизнь… Что попервоначалу? Во-первых, конечно, маньяк. Ясно, что в окрестностях завелся серийный убийца, и что он, Николай, каким-то таинственным образом связан… ну нет, не связан, пожалуй. Скажем так: он необъяснимо чувствует присутствие маньяка рядом. И это, очевидно, некое особое свойство Николая Гордеева – то ли дар, то ли проклятье…
Так, ну хорошо. С этим пока довольно. Что у нас дальше? А далее у нас Учитель – великий и ужасный… Шучу, шучу. Не ужасный, но великий. Этот мой дар – он видно, и вправду не пустяк, раз привлек внимание могущественной силы. Что это за сила – похоже, гадать пока не имеет смысла. Есть предчувствие, что сила эта добрая… Но стоит ли верить предчувствиям?!..
Ладно, решил он чуть погодя. Будем считать, что не ото зла. И тогда получается следующее: странный, загадочный, самому ему еще непонятный дар Николая представляет нешуточный, крайне серьезный интерес для этой силы – в том числе и в качестве противодействия таким вот явлениям, как маньяки-убийцы, в свою очередь которые, судя по всему, представляют собой вместилище для нечистых духов… И этот дар, видно, наследственный! Дядя – он что-то знал, кое-что нащупывал; в меньшей, вероятно, степени, но что-то у него было, это уж как пить дать. Вот часы эти чертовы!.. Ну, да хрен с ними, тут тоже голову ломать пока без толку. Покамест вырисовывается: дядя работал со скрытыми сверхъестественными сущностями, но вслепую, наугад. А вот ему, Николаю свет Григорьевичу, надо думать, дано побольше, а значит, более и спросится… Он должен выявить и одолеть маньяка!
Некоторое время Гордеев осваивался с новой для себя мыслью, точно бы павшей откуда-то сверху, неожиданно для него. Но чем дальше, тем яснее ему становилось, что так оно и есть. Все складывалось к тому: его прирожденные способности, на которые ему твердо и однозначно было указано Учителем, и которые, очевидно, могут быть усилены работой с психоаналитиком… Разве не так?
Николай даже остановился. Мысль так захватила его, что он не замечал окружающего. Стоял на довольно людном месте, руки в карманах, взор строгий, устремленный под ноги… Простоял несколько секунд, затем резко вскинул голову, пришел в себя.
Да! Все к тому. Ну, там посмотрим, конечно… А сейчас – тьфу на это все, идем к Марине!
Гордеев сразу повеселел. Вот надо же – в противовес всем напрягам выпал и фарт! Счастье ли это? Сказать сложно, но, во всяком случае, как вспомнишь, на душе становится светло.
Вот и сейчас просветлело. Николай прибавил шагу, да и идти-то оставалось чуть – вон она, поликлиника.
Николай там ориентировался уже уверенно, не топтался возле регистратуры, а прямиком попер по длинному коридору к кабинету педиатра.
Возле него, понятное дело, оказалась уйма народу: мамаши со своими чадами, бабушки с внуками… На Николая все как один уставились с подозрением: а за каким таким делом взрослому мужику понадобился детский врач? Но Гордеев в этой жизни щи лаптем не хлебал, с каменным лицом миновал пациентов, стукнул в дверь, и, не дожидаясь отчета, отворил.
– Марина Владимировна! – обратился он громко и официально. – Вы меня звали?
Марина взглянула нахмуренно: кто это, мол, там ввалился?.. Девушка была занята малышом лет пяти, тут же торчала и родительница. Однако, увидев, кто на пороге, докторша просветлела.
– Ах, да, – молвила она так же суховато, но в глубине глаз мелькнула озорная искорка. – Сейчас мне некогда… Знаете что, не могли бы вы к концу рабочего дня подойти, скажем, к семнадцати часам?
– Хорошо, Марина Владимировна, – ответил он ей лукавым взглядом. – Я буду.
Захлопнул дверь.
– Все! – объявил он очереди, чтоб не сомневались. – Порядок!
И твердым шагом пошел на выход.
Только ступил на крыльцо, как его застиг звонок мобильного. Тамара Михайловна, мать ее яти!